Литмир - Электронная Библиотека

Однорукий зубами открыл единственное длинное лезвие самодельного ножа и с яростью глубоко воткнул его острие в шину переднего колеса. Резиновая камера тут же, со свистом, стала испускать воздух. Эрвин вытащил нож и метнулся к заднему колесу. Все повторилось.

Вот уже которую минуту, более и более впадая в ажиотаж, пожилой мужчина как безумец кружился вокруг комбайна, протыкая и пытаясь вспороть шины всех четырех колес.

Когда-то он остановился и сквозь слезы с пеной на губах злорадно произнес:

– Так не доставайся же ты никому! Я тебя собрал я тебя и зничтожу.

Затем, тем же ножом он стал резать ремни. Как же дорого они ему обошлись! За приводной ремень отдал двадцать кур. Годовалым теленком пришлось заплатить за клиновый, приводной и вариаторный ремни. Весь труд пошел насмарку. Все расходы коту под хвост.

– Накосьте выкусьте! – не выпуская из единственной руки складной нож, Эрвин умудрился скрутить фигу в направлении центра поселка.

Напоследок мужчина стал засыпать песок в заполненный до краев топливный бак. С каждой жменю песка, горючее выливалось через горловину. Комбайн буквально истекал соляркой.

К утру Эрвин свершил все задуманное. Успокоился и почему-то даже повеселел. Вернувшись в спальню их дома, с порога выкрикнул:

– Мать, собирайся. Мы сваливаем в Германию.

– Тс-с! – цыкнула на него Каролина, протирая спросонья глаза. – Молчи, попридержи язык за зубами. Соседи могут услышать. Ты в своем уме? Ты же еще вчера клялся, что твоя нога не ступит на немецкую землю.

– Weib[24], не смей перечить мужу. Сказал собирайся – значит надо. И так будет. Баста! Давай, быстро! Бери документы да самое необходимое.

– А как же скотина, огород? Урожай не собран. А самое главное хлебоуборка. Как же твой комбайн? Ведь ты больше года над ним, как дитем малым трясся. Сколько денег на технику угробил.

– Комбайн в хлам! Металлолом. Я его собрал, я его и сгубил. Поломал и испортил все что можно было. А хозяйство? Так уже сегодня все это у нас Исины отберут. Так что, бежать нам надо. У детей в городе перекантуемся.

Каролина понимающе кивнула и стала спешно собирать чемоданы.

– Вот дети у нас молодцы. Как в воду глядели. За спиной у настырного отца нам заграничные паспорта оформили…

* * *

Утро понедельника изначально оказалось тревожным. Еще в окно своей спальни Дамежан заметила, как низкие белые тучи сплошь затянули небо.

– Совсем некстати во время жатвы, – сидя на кровати, хозяйка дома умоляюще подняла руки к потолку. – Пожалуйста, будь милостив!

Подоив корову и выгнав в стадо коз и овец, Дамежан задержалась возле калитки своего двора. Высокого задрав голову она рассматривала небо, невольно крутясь как юла вокруг своей оси. Светлые облака сейчас напоминали пенистые морские волны, которые наяву казашка никогда еще не видела. Разве что только по телевизору. Своей темной бездной они даже на экране обычно вызывали в женской душе страх и трепет. В небесных же волнах было меньше угрозы. Сквозь облака просвечивалась воздушная высь и необозримое пространство. Это успокаивает и даже воодушевляет.

В какой-то момент Дамежан опустила голову и ее взгляд случайно наткнулся на подворье соседей. Комбайн Эрвина стоял на том же месте, что и в субботу днем.

– Да как же так! – громко вскрикнула Дамежан. Плотнее завязывая было спавший на плечи платок она решительно направилась к смежному дому. – Обещал ведь. Свою единственную руку протянул в знак согласия. Эрвин, выходи, разбираться будем!

Во дворе соседа было пусто. Ни одной живой души. Двери сарая закрыты. Оттуда раздавалось недовольное визжание видимо некормленных свиней и многократное кукареканье петухов. Рядом с сараем, под навесом мычала недоенная корова.

– Вы что там все пьяные? Все еще дрыхнете? – возмущалась пожилая казашка, подходя к высокому крыльцу. – Үйде кiм бар?

В ответ тишина. Лишь сейчас Дамежан заметила, что на дверях висел огромный ржавый замок.

– Что-то здесь не так, – задумчиво произнесла она и поспешила на противоположную сторону улицы.

– Үйде кiм бар? – постучалась Дамежан подобранной на дороге палкой в калитку дома семьи Фишер.

– Доброе утро, Батыр ана, – раздался в ответ заспанный голос хозяйки дома.

– Люба, позови Федьку. У меня к твоему сыну дело есть.

– Так его нет. Еще вчера на Восток уехал. Потихоньку, на комбайне, своим ходом. Кому-то там сегодня пшеницу косить надо.

От испуга Дамежан даже ойкнула. День начался с сюрпризов и явно не по ее плану…

* * *

Напротив села Аккемер, на крутом изгибе реки, вдоль обрывистого известнякового берега с одной стороны и пологого песчаного с другой, на сотни метров тянется полоса мелководья. Прибрежье здесь абсолютно голое: ни деревца, ни кустика, ни камышинки и ни одной тростинки. На этом участке Илека из года в год весеннее половодье устраивает страшные и опасные водовороты. В пучине темно-бурых вод и ледяных глыб перемалывается все и вся. Не самый подходящий уголок для многолетних растений. Бурные вихри паводков смывают и уносят с собой плодородную почву. На пологой стороне не растет даже трава. Широкий песчаный пляж.

Максимум по колено глубиной ровное дно мелководья усыпано хрустящим желтым, похожим на зерна пшеницы песком и мелким гравием. Течение практически отсутствует, хотя неподалеку отсюда на дне реки бьют многочисленные родники. В тихой зеркальной глади воды отражается голубое небо, придавая ее поверхности бирюзовый цвет.

Летом на перекате охотно резвится сельская ребятня. Для них должно быть настоящим блаженством – среди жары нырять и плавать в освежительной своей прохладой воде. Подобно подрастающим гусятам и утятам, наверняка забывая о времени и о пространстве, малышня плескается на речке с утра и до позднего вечера. И только лишь чувство голода на закате дня в состоянии разогнать их по домам.

Вооружившись обрывками тюлевых занавесок а то и просто используя свои платьица да рубашонки, детвора на отмели часто охотится за пескарями.

Поблескивая своей чешуей, стайки мелких рыбешек юрко снуют вокруг и внутри наполовину занесенной песком огромной ржавой трубы. Неестественный для общей природной идиллии кусок металла является свидетелем неудачной попытки соорудить тут переправу. Очередной паводок снес и размыл высокую глиняную дамбу, погнул и развернул наискось по течению проточную трубу плотины.

Насколько помнят старожилы, здесь всегда находился речной брод. Пешком, на подводах, а позже уже и на тракторах да грузовиках сельчане в этом месте переправлялись на другую сторону Илека, в направлении населенных пунктов Восток, Левоневское и Шевченко.

Утренние облака над Аккемером оказались случайными, заблудившимися небесными овечками. Погоняемые лучами палящего августовского солнца, они очень быстро разбежались по бескрайнему казахстанскому поднебесью. День обещал быть жарким.

На достаточно высокой скорости с барабанным ревом мотора брод стремительно миновал красный мотоцикл. Утопая почти по середину колес, карданный “Восход” лихо и уверенно рассек толщину воды, поднял целый фонтан брызг и оставил за собой водяные бороздки. Игравшие на мелководье дети с визгом бросились врассыпную.

В клубах дыма, отфыркиваясь, мотоцикл с трудом одолел крутой подъем в низине между двумя высокими известняковыми кручами и двинулся по уходящей в степные холмы извилистой дороге. Столб пыли сопровождал его.

Порывом ветра с головы Дамежан снесло легкий ситцевый платок. Но она кажется даже не обратила на это внимания. За рулем сидел сорокашестилетний Сагын. Мать с сыном мчались на Восток.

Хотя, мчались – это слишком сказано. Они спешили насколько это было возможно. Колея глубоких гусеничных следов, видимо еще весной по глинистой влажной земле прошедшего здесь трактора, под летним солнцем настолько окаменели, что дорога походила на стиральную доску. На ухабах так трясло, что Сагын с трудом удерживал руль мотоцикла.

вернуться

24

Weib (нем.) – баба

13
{"b":"900513","o":1}