Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Утро было отвратительным. Единственное, что я сделала правильно накануне – так это выставила продавца из своего дома сразу же, как все закончилось. Когда он ушел, меня долго и муторно рвало в ванной. Практически без моего участия.

Я проснулась около десяти. О том, чтобы идти в колледж, не могло быть и речи. Я с трудом добрела до ванной и взглянула на себя в зеркало, моля небеса о чуде, о том, чтобы на моей физиономии никак не отразились вчерашние буйства.

Чуда не произошло.

Выглядела я хуже, чем огородное пугало. Багровая физиономия с приплюснутым носом, тусклые, редкие волосы спутались в какой-то немыслимый клубок… Странно, я раньше никогда не замечала, что у меня проблемы с волосами. Просто натягивала шапку и неслась по делам. Глаза опухли, полосы от туши на щеках, на подбородке – везде. И это в таком виде я вчера провожала Тима?

Ноги у меня подкосились, я опустилась на пол и зарыдала.

Я ненавидела себя за то, что переспала с этим парнем. А еще сильнее – за то, что осмелилась думать, что оказываю ему этим огромное одолжение. По правде, это я должна благодарить его за секс – я ничтожество. Убогое, страшное ничтожество.

Я, захлебываясь слезами, вспоминала вчерашний вечер – как надменно кивала в ответ на забавные шуточки Тима, так, словно я гребаная королева и распивать со мной дешевый виски – это великая честь для него, и он за это должен быть мне по гроб жизни благодарен. Вспоминала, как торопливо он бросил меня на кровать сразу же, как я сняла блузку – моя грудь сильно обвисла, когда вес резко пошел на убыль, и поделать с этим я ничего не могла.

Он мне больше никогда не позвонит. Я его не заслуживаю. В панике я нашарила сигареты. Нет, нельзя, нельзя. Черт с ним. Или есть, или курить. Я торопливо чиркнула зажигалкой. Так поступила бы Виктория. Это правильно.

Первая же затяжка прочистила мне мозги. Я сосредоточилась, придвинула к себе поближе пепельницу и тщательно обдумала план действий.

Если я позволю себе еще раз принять лишнюю пищу – я просто покончу с собой. Жестко. Но, возможно, это меня остановит, выдернет меня из этого порочного круга «еда-унитаз-слезы».

Сколько у меня денег? Я открыла сумку. Смятые купюры валялись на самом дне. Так, полсотни. Отлично. Я встала, не обращая внимания на резкое головокружение. Подошла к вешалке. В кармане пальто лежала еще сотня. Просто замечательно. Полторы сотни стоят трусики, те самые трусики. Я отправлюсь в магазин прямо сейчас.

Мне удалось принять душ и удержаться на ногах. Не свалиться бесчувственным кулем на кафельный пол ванной.

В зеркале я поймала свой взгляд – усталый, смазанный. Бог мой, я выгляжу на все сорок. Где же косметичка? А, вот. Я открыла ее – и замерла. В ней лежало пять сотен. Которых я туда не клала.

Первой же мыслью было позвонить Тиму и высказать этому ублюдку всё, что я о нем думаю. Я даже потянулась к телефону – но резко одернула руку. Саша, стоп. Он продавец. Всего лишь продавец. И если бы даже у него и было с собой пять сотен, неужели ты думаешь, что он потратил бы их на секс? С тобой?

Я сжала купюры в руке. Что ж, это знак. Плевать, откуда у меня взялись эти деньги – я пойду и куплю себе трусики. Комплект. А если останутся деньги – тот блеск от Шанель, который я видела мельком у Виктории, когда она приоткрыла свою сумочку из крокодиловой кожи.

Я доползла до кухни, трясущимися руками плеснула воды в большой стакан, кинула туда кусок лимона. Казалось, будто вода поступает мне прямо в мозг, всасывается, прочищает мысли. С каждым глотком становилось легче. Я даже нашла в себе силы проглотить таблетку аспирина, а через четверть часа даже смогла нанести макияж. В похмелье был один существенный плюс – мне совсем не хотелось есть. Я вытащила из шкафа злосчастное платье, так и не отмеченное Викторией, непослушными пальцами застегнула молнию. Я должна выглядеть на все сто, чтобы мерзкие продавщицы не шушукались за моей спиной.

Побольше румян, волосы я повяжу вот этой лентой – отлично, просто отлично. Виктория нигде не появлялась без каблуков – но у нее наверняка никогда не бывало тошнотворного похмелья, когда ноги дрожат и подгибаются, как у кузнечика. Я выбрала легкие мокасины – немного не сочетаются с этим платьем. Плевать. Мне нужно выйти из дома. Перед уходом я зажгла три ароматические палочки, чтобы уничтожить запах вчерашней попойки, и открыла все окна. Густой весенний воздух ворвался в комнату, и я непроизвольно поморщилась. Всё идет не так. Тим и я должны быть сейчас в парке, держаться за руки, бросаться друг в друга поп-корном. Мы должны быть влюблены, он должен был влюбиться в меня, ведь такой воздух, и так тянет целоваться. Но я сама убила то, что даже не успело начаться между нами, своей вульгарностью, грубостью, своим непомерно раздутым самомнением. Глаза защипало, я выскочила из дома – не дай бог, потечет тушь.

В магазине нижнего белья царила атмосфера роскоши и изысканного разврата. При одном взгляде на разодетые манекены становилось понятно – в этом белье ты никогда не сможешь сидеть, согнувшись, около унитаза, не сможешь пьяно хихикать над шуточками продавца Тима. Нет. В этом белье твоя спина всегда будет прямой-прямой, как спина Виктории, оно вытащит из тебя роковую женщину, вытянет ее этими расшитыми кружевом лямками, как бы та ни упиралась. И ты улыбнешься игриво и загадочно, потому что знаешь – даже если тебя сейчас разденет самый настоящий принц или даже король, он не разочаруется. Это именно то, что видят мужчины Виктории, снимая с нее красивое платьице на белоснежных простынях в гостиницах Альп.

Я зачарованно рассматривала ряды мягкого кружева и невольно дернулась, услышав за своей спиной мягкий голос:

– Может быть, я могу вам чем-то помочь?

Я обернулась, презирая себя за то, что вздрогнула. Истеричка. Тебе здесь не место.

Передо мной стояла очаровательная молодая девушка, очень похожая на юную Одри – тот же взгляд, пушистые ресницы и бесконечное участие в огромных глазах.

Я жалко улыбнулась.

– Я бы хотела… лифчик и трусики. У вас есть что-нибудь моего размера?

Одри расцвела в улыбке.

– Желаете подобрать комплект? Прошу вас сюда. – Она мягко направила меня в нужном направлении.

Я залилась краской. Браво, Саша. Лифчик и трусики. Дурочка-провинциалка. Убожество.

Но самое страшное оказалось впереди. Навесив на руку полдюжины комплектов белья божественной красоты, продавщица проводила меня в примерочную.

Почему во всех примерочных такое тошнотворно-яркое освещение? Я с трудом высвободилась из своего платья и с отвращением посмотрела на себя в зеркало. Мягкая складка живота нависала над резинкой моих дешевых трусов, грудь смялась под плотной тканью платья, ведь бюстгальтер я не надела. Загорелые до плеч руки – и молочно-белые бедра, напоминающие тушки цыпленка. Я примерила первый комплект – изумрудная вышивка на золотом шелке, вызывающе нарядный, словно созданный для вечеринки в честь Оскара. Такое белье, наверное, носит Деми Мур, и на ней оно сидит восхитительно. А мои груди немедленно обвисли внутри чашек, трусики сидели низко на бедрах, делая мои ноги похожими на слоновьи.

Я робко кашлянула.

– Простите… Кажется, мне нужен размер поменьше.

Из-за шторки ко мне немедленно протянулась наманикюренная ручка Одри, я сунула ей комплект.

– Ну зачем же вы взяли такой огромный? – укоризненно пропела она из-за занавески. – Вы ведь такая худышка, вам нужен самый маленький размер. Я принесу вам 75В.

Я не поверила своим ушам. Кто тут худышка? Я? Я завертелась перед зеркалом, прогнулась, выпрямив спину. Действительно. Но почему же тогда мои трусики оставляют такие жуткие следы на моих бедрах? Я прислушалась, не идет ли Одри, молниеносно стянула с себя белье, растянула в руках трусы. Тридцать шестой размер на этикетке. Это детские трусы! Откуда они у меня? В памяти всплыло смутное воспоминание, как месяц назад в супермаркете я позарилась на скидку, купила целых три упаковки таких трусов и даже не посмотрела на размер. 75В? Что это значит? Одна часть меня хотела немедленно одеться, бросить всё в примерочной и бежать домой, к весам. Другая часть меня, более разумная, терпеливо ждала Одри с новым комплектом моего размера – как же мне не терпелось увидеть себя!

7
{"b":"900337","o":1}