– Я не привык извиняться.

– Даже не удивил. Косячить – это по-пацански. Требовать молчать – тоже. А извиниться – это слабость? Удачи тебе с такими принципами. Просто знай, что в мире есть другие варианты, где люди просто так хорошо относятся друг к другу и не делают говна. В отличие от тебя. Ты облил меня лужей, нахамил, а теперь достаешь в классе. Уверена, ты знаешь, что не прав, а признаться в этом стремно. Вот это слабость, Максим. Храбрость – оставаться человеком, даже когда косячишь. И пытаться это исправить.

Мой мозг автоматически запустил филологический анализатор этих 12 предложений.

Первое. Максим. Она обратилась ко мне по имени. Не “мальчик”, не “эй ты”, не “мудак” (что в ее случае было бы понятным, ведь именно так я себя и вел по отношению к ней). А Максим. Это любопытно.

Второе. Она злилась и ждала извинений. А еще пыталась преподать урок морали и убедить, что людям и ей можно доверять.

Третье. Судя по написанному, в ее картине мира принималось косячить, но в случае чистосердечного раскаяния и попыток исправиться, можно было рассчитывать на ее симпатию. Сколько же в этой головке наивности. И храбрости.

– Ок. Приму к сведению. А ты храбрая, я погляжу?

– Нет:( Я трусиха и много чего боюсь))) Но быть человеком в список моих фобий не входит. И, знаешь, я думаю, что ты на самом деле не такой уж говнюк, каким хочешь казаться. Иначе моя мама никогда бы с тобой не занималась. Хоть за три миллиона, хоть за 10.

Привет, стокгольмский синдром. Да девчонка такими темпами сама меня отбелит, наделит лучшими качествами и оправдает все мое поведение. Плохие мальчики всегда нравятся хорошим девочкам, но им для душевного спокойствия просто необходимо верить в ранимую душу хулигана.

– Не надо меня идеализировать и искать во мне что-то хорошее. Я такой, какой есть. Твоя мама меня плохо знает.

– Тогда мне надо срочно открыть ей на тебя глаза, и она избавиться от своего ненаглядного ученика…

– Только попробуй!!! – От мысли, что я останусь без нормального педагога, я хапнул новую порцию злости. Я с таким трудом нашел его не для того, чтобы вновь тратить месяцы на поиски замены.

– Кто-то опять злится и мне угрожает?

– Не надо. Говорить ей. Мне нужны эти занятия, – меньше всего я хотел оказаться в роли просящего и зависимого от настроения новенькой.

– Да не скажу яяяяяяяяяя. Все, у нас нейтралитет, я никому ничего не говорю и не замечаю твоего существования, а ты не замечаешь меня. Ок?

– НЕ ОК, – ага, даже не надейся, что я пропаду с твоих радаров, пока мой главный радар нацелен в твою сторону.

– ПА-ЧА-МУ?

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Ага, весь мир дерьмо, а кругом одни враги. И я их отбитый главарь. Все, Макс, с тобой и твоей паранойей у меня нет желания связываться. А с мамой я, пожалуй, поговорю.

Мне больше нравилось, когда она называла меня Максимом. Но злить ее мне нравилось тоже. Прочитав мое сообщение, она демонстративно положила телефон на середину парты и начала что—то спрашивать у Демьяна. Наглючка! Она еще и точку решила в нашем разговоре поставить?! Ничего, я тебя еще выдрессирую. Пока же эта девчонка умудрялась вытрепать мне все нервы одним своим присутствием, несколькими фразами, игнором и флиртом с другими.

Так, Макс, соберись. На кону стояло единственное, от чего меня действительно торкало в этой жизни, то, чем я дышал и бредил с пяти лет. Лиши меня гитары – и неуправляемый жестокий Макс обрушил на эту землю всю свою ярость и боль.

Включи голову. Что мы имеем?

Она сказала, что будет молчать. Просто так. Никаких условий. Могу ли я верить ее слову?

Нет. Я никому не верю.

Но я хочу ей верить.

Первый раз в жизни я хочу кому—то верить.

Есть в ней что—то магическое. И мне предстоит выяснить. Она реально инопланетянка, Рапунцель с открытым сердцем, что заставит меня смотреть на мир по—другому? Или коварная, обольстительная сирена, из—за которой мой корабль разлетится в щепки?

Наша классная Марина Петровна всегда была фанатом классных часов и искренне верила, что ее проповеди если и не сделают из нас добропорядочных жителей своей страны, то хоть немного повлияют на нас и уберегут от глупых ошибок. И она усердно вспахивала наше ментальное поле своими воспитательными семенами в надежде, что часть из них обязательно прорастет и даст свои побеги. Каждую новую встречу мы с содроганием ждали очередной мешок семян благочестия.

Первым делом она хотела пересадит Киру, но та отказалась, мол ей и здесь нормально все видно. Я так и не определился, чего я хотел больше: чтобы она переехала подальше и я не бесился, глядя,  как она щебечет с Демьяном, или оставалась ближе ко мне – но тогда каждый урок превращался в мазохистский сериал, где я как большой Ух пытался вслушаться в их разговоры и понять, что между ними происходит.

– В осенние каникулы предлагаю съездить на два дня в Новосибирск, сходим в аквапарк, музей какой-нибудь и обратно, – завела свою досуговую волынку классная. – Это последний учебный год, когда у вас есть возможность быть вместе. Давайте используем ее по максимуму. С меня культурно-массовые мероприятия, с вас – быть паиньками, хорошо учиться и следить за поведением. К завтрашнему дню сообщите, кто поедет, будем собирать деньги на проезд и проживание. Кто не поедет, пятерки по моим предметам не ждите. А то знаю вас, начнется поеду-не поеду. Я хочу, чтобы поехали все. Это важно. Если кто-то хочет высказаться и отказаться от поездки, делайте это сейчас, глядя мне и всему классу в глаза. Давайте учиться разговаривать, а не втихушку игнорировать коллектив.

– Марина Петровна, я не поеду, – первой бунт на корабле подняла Рапунцель.

– Это еще почему? Я понимаю, мы для тебя пока не родной класс, но именно такие выезды и сближают. Хочешь стать своей в новое стае – не отбивайся от нее. Повеселитесь в аквапарке, там огромные водные горки, погуляете по новому городу.

– Я все понимаю и с большим удовольствием поехала бы, но у меня другие планы на каникулы. И я не умею плавать, так что аквапарк для меня не актуален, – стояла на своем Раппи. Рап—пи, я все время мысленно играл с ее именем, придумывая все новые его версии.

– Ты попала в нужный класс, Кира. Научим тебя плавать до поездки. Раз в месяц мы всем классом ходим в бассейн. Это вместо классного часа, явка обязательна. Кто не ходит – получает пропуск и двойку в журнал, – наша классная отлично знала, что с гормонально неуравновешенными подростками лучшее средство мотивации – старая добрая манипуляция шантажом и подкупом. Пряников в нашей жизни и без нее хватало.

– Марина Петровна, да вам в бизнес надо идти, в искусстве переговоров вам нет равных, – умная девочка Кира попыталась подмаслить классную, чтобы отвертеться. – Я подумаю про поездку, про бассейн поняла.

А следующие 20 минут мы обсуждали, что нет ничего важнее человеческой жизни и что даже если кто—то из нас завалит ЕГЭ, хоть в нашем классе и нет отстающих, то это всего лишь экзамен и бла-бла-бла. В конце пламенной речи нас призвали к диалогу.

– Кира, как ты думаешь, почему выпускники после заваленных экзаменов совершают такие поступки и что можно предпринять на уровне школы, чтобы выявлять таких неустойчивых ребят и помочь им не совершить ужасную ошибку? – Очередной ход манипуляции.  Мы-то знали, что лучше сразу соглашаться на все культмассовые идеи от Марины Петровны, иначе именно тебя ждало вот такое повышенное внимание от учителя. Если Кира не дура, а она не дура, быстро сориентируется, и первая прибежит и в бассейн, и в аквапарк, и на субботник.

– Я бы на месте школы зашла с другой стороны. Не говорить, как ужасны самоубийства, уж простите и не принимайте на свой счет, – Кира моментально создало тишину в классе. – Но у кого-то может и мысли не было о таком сценарии развития событий, а во время таких разговоров он может появиться. Это знаете, как в камеди-баттле темнокожая девчонка рассказывала историю, как ее отправили в новый коллектив русско-народного танца. Отец ей тогда сказал: ты только ничего не бойся! А она до этого момента и не боялась.