Трясущимися руками сжимаю ключи от его машины и стремительно подхожу к ней. Быстро смотрю по сторонам, не хватало еще, чтобы кто-нибудь меня увидел и даже на несколько минут отвлек от задуманного.  В моем случае несколько минут – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

Нажимая на кнопку брелка, чтобы открыть дверь. Пиу-пиу. Никогда раньше не придавала значения звуку сигнализации, а тут словно током прошибает от двух коротких сигналов. Неуклюже шлепаюсь на водительское сиденье, бросаю ключи на соседнее. Завожу двигатель. Опять что-то странное с ощущением звука. Он слишком громкий, буквально ревет во мне. От адреналина все органы чувств обострились до предела, их как будто вывернули на полную мощность, обнажив каждый нерв. Я до боли в пальцах вцепляюсь в руль, до крови кусаю губы и сдаю задом, чтобы выехать с парковки. Упс. Кажется, я задела бампером бордюр. Не страшно, это мелочь, по сравнению с тем, что будет с тачкой через каких-то 15-20 минут.

Отвлекаюсь на входящий вызов телефона. Макс звонит уже раз десятый. Прямо сейчас он меня ждет на последнем этаже торгового центра в кафешке, куда я позвала его сообщением на вотсап “Ты хотел поговорить? Приходи в Кокос в 2 часа сегодня. Закажи что-нибудь на свой вкус и жди меня. Будь на машине, обратно прокатимся. Поставь ее у выезда со стоянки напротив центрального входа, потом расскажу зачем. Ничего не спрашивай”. Только вместо обещанного разговора, я прямо сейчас угоняла его обожаемую машину.

Он упорно добивался все эти дни разговора, не понимая, что ни одно его слово уже не имеет для меня никакого значения. Оно не отматает время назад и не изменит все, что он натворил. Это как эффект домино. Одна плашка начинает двигать последующие, процесс запущен – и ты бессилен его переписать.

Теперь моя очередь говорить. Надеюсь, мой монолог будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Кира

Нас заселили в какую-то халупу на окраине города, хорошо, хоть рядом была автобусная остановка. Папа сразу уехал в гарнизон, отправив нас с вещами на такси в снятую наспех квартиру. За весь день он позвонил только сказать, что со школой договорился и завтра мой первый учебный день в сильном по составу педагогов выпускном классе.

Мы с мамой молча ходили по комнатам, натыкаясь на чемоданы. Мы не стали их разбирать, потому что мама здесь бы точно жить не осталась, она срочно искала нам приличное жилье. Единственное, о чем я попросила сквозь зубы, как настоящая царевна Несмеяна, чтобы это был частный дом, потому что мне обещали, что я заведу собаку. Небольшая компенсация за моральный ущерб из-за расставания со ставшей родной школой, друзьями, моими танцами и, конечно же, Ромкой. Жизнь к таким поворотам судьбы меня хоть и готовила всю мою кочевую жизнь дочери военного, но в этот раз она была особенно жестокой. Папа одним днем пришел домой и сухо сказал:

– Собирайтесь, завтра улетаем, со школой все решу.

Так паршиво мне еще не было ни в один переезд. За три последних года я успела привыкнуть к новой школе, завела друзей, нашла себе танцевальный коллектив, выступала, ездила по чемпионатам и тут бац, опять Родина зовет, “собираемся, семья”, чемодан – и полетели.

Ромка. Наверное в нем все дело. Не могу сказать, что у нас любовь с первого взгляда, все только начиналось, мы встречались около полгода. Кино. Первые свидания. Первые поцелуи. Он писал мне умопомрачительные романтические сообщения, все время чем-то баловал, то рафаэлки принесет, то в кино позовет, даже подарил огромного плюшевого медведя на 18-летие первого сентября – все девчонки в классе обзавидовались, когда я выложила подарок в инстаграм. У нас так красиво все было. Мы любили держаться за руку, разговаривать о книгах, фильмах, он ходил на каждое мое выступление. И тут опять-двадцать пять. Переезд. Чемодан. Самолет. Да сколько можно?!

1.1

Я сначала пошла в отрицание, заявив, что никуда не поеду, потом пыталась договориться, что поживу вдвоем с Тёмой, это мой старший брат. Он после армии снимал квартиру недалеко от нас, днем учился, а вечером работал тренером в спортклубе. Я бы его слушалась, глупостей не натворила, но родители и слушать не стали.

Потом я просто рыдала и умоляла договориться с начальством и все переиграть. Или, как минимум, дать нам побольше времени на сборы, как максимум – дать мне доучиться, все-таки выпускной класс, учеба только началась. Но папа сказал, что не получится, в новом гарнизоне какое-то ЧП, массовое отравление солдат, скандал на всю страну, срочно надо ехать.

Единственное, что ему пообещало начальство, что это будет последний переезд, в этой части папа и останется работать до выхода на пенсию. Но мне от этого было не легче! Мама – привыкла. На каждом новом месте она либо давала частные уроки музыки, либо преподавала в местной музыкальной школе и довольно быстро обрастала новыми приятелями, связями и наводила суету.  Тёма – да ему всегда все равно было, даже когда в школе еще учился, а теперь и подавно. Сказал, этот год доучится, потом переведется на заочку и переедет к нам. Новое место, новый спортзал – новые девчонки. Так и сказал. Скотина! Ненавижу их всех.

Неужели я так много прошу? Дать мне насладиться жизнью и нормально окончить школу? У меня даже секса первого не было. Ромка был настоящим джентльменом или может сильно боялся моего отца, но он никогда не лез мне под юбку. Не то чтобы мне очень хотелось этого. Но подружки тааак во всех красках описывали свои оргазмы, что и мне хотелось это испытать. Я даже придумала себе, что отдамся ему на выпускном вечере, провожая юность с размахом. Я все распланировала. Вот он видит меня в красивом платье. Вот мы танцуем школьный вальс. Разряд тока между нами, мы искримся флюидами страсти. Провожаем закат, а потом сбегаем от родителей в какой-нибудь крутой отель, где нас уже ждет постель с лепестками роз и просыпаемся вместе после ночи любви.

Вместо этого мои рыдания в трубку телефона:

– Ром, мы уезжаем, у отца срочное назначение. Утром самолет. Мне даже не вырваться, не сбежать. Не знаю, что делать.

– Я что-нибудь придумаю, приеду к тебе, маленькая моя, как вы устроитесь, на зимних каникулах. Я люблю тебя.

Он в первый раз признался мне в любви. Вот такая прощальная романтика. А я продолжала реветь. Почему-то так и не смогла сказать ему тоже самое. Я же люблю его? Наверное, еще слишком мало времени мы были вместе.

1.2.

– Ненавижу вас! – Я впервые в истерике орала такие слова. Но не могла остановиться. – Вы мне всю жизнь испортили! Ненавижу и вас, и вашу чертову армию. Нельзя нормально жить как все, обязательно надо спасать весь мир, который никому кроме вас и не нужен. Папа, ты реально не видишь, что твоя армия – это пародия на оборонку, а ты в ней не главный герой, ты марионетка, которой затыкают дыры в дырявом ведре?

– Хватит, Кира. Мне некогда. Мне бы выпороть тебя за такие слова.

– Так выпори, слабо?

Папа сжимал кулаки и явно еле себя сдерживал и говорил тихо, чеканя каждое слово:

– Чтоб я до конца жизни себя ненавидел? Я никогда тебя не бил и не собираюсь начинать, хоть ты и выпрашиваешь.

– Хочешь остаться правильным, так зря, я все равно буду тебя ненавидеть до конца жизни!

– Доченька, остановись, – мама с лицом Жанны Д’Арк, сжигаемой на костре, гордой, но в болючей агонии, пыталась говорить что-то правильное, но я не особо слушала. – У тебя вся жизнь впереди. Столько парней еще будет. Ты мне сейчас можешь не верить, но так и будет. А если ваши чувства настоящие, то заодно и проверите их небольшой разлукой. Закончишь школу, поступишь, куда захочешь и может вы вообще больше расставаться не будете. Пока так. Можешь нас ненавидеть. Имеешь право. Как бы нам ни было от этого плохо, мы выдержим.

Итак, что я имела. Новый город с какими-то проблемами в военной части. Убитую квартиру, из которой, надеюсь, мы съедем в ближайшее время. Опухшее от слез лицо. Новая школа, где мне придется заново привыкать к учителям, одноклассникам, но на это нет ни сил, ни желания. Расклад, мягко говоря, удручающий.