В группе Дистельмайера активно сотрудничали социал-демократы и коммунисты, католики и протестанты, либералы и профсоюзные активисты; рядом с участниками войны — представители молодого поколения. На территории «русского кладбища» были проведены реставрационные работы, установлены и зафиксированы (по-русски и по-немецки) на надгробьях имена 666 пленных, погибших в Штукенброке. Побывав здесь в 1981 г., Карл-Хайнц Янсен писал в своем репортаже: «В пересохшей пустоши поднялись обелиски с надписями на кириллице. Дмитрий, Василий, Константин, Владимир, Михаил, Максим, Павел, Петр, Игорь, Иван — имена, как будто пришедшие из романов Достоевского и Толстого. И иногда просто: Неизвестный…»[679].

Поначалу благородная акция Дистельмайера и его единомышленников не находила никакой поддержки. В первых поездках в Штукенброк, сопровождавшихся поминальной молитвой и возложением венков, участвовало всего 15–20 человек. Правительство земли Северный Рейн-Вестфалия, возглавляемое тогда ХДС, пыталось обвинить группу сторонников Дистельмайера в «антиконституционной деятельности». Но постепенно ситуация изменилась. О Штукенброке заговорила локальная и федеральная пресса.

Сформировалось общественное движение. Были установлены контакты с советскими узниками шталага-326, выпущен обстоятельный сборник их воспоминаний[680]. На территории, прилегающей к кладбищу, в первое воскресенье сентября стали проводиться массовые митинги, приуроченные к Международному антивоенному дню. В 1970 г., сразу после подписания договора об отношениях между нашими странами, в митинге впервые участвовали представители посольства СССР в Федеративной Республике и Советского комитета ветеранов войны.

В 1980 г. главной фигурой мероприятий, проведенных движением «Цветы для Штукенброка» был популярный в ФРГ политический деятель, бывший бургомистр Западного Берлина и евангелический пастор Генрих Альберц. Глубокий отклик у участников митинга нашли его слова, воспроизведенные в многочисленных изданиях: «Для нас, граждан Федеративной Республики Германии, характерна странная забывчивость. Иногда может показаться, что в 1941 г. не Германия напала на Советский Союз, а, напротив, мы стали жертвами агрессии… Эта устрашающая забывчивость, эти попытки уйти от прошлого и исказить факты представляются мне сегодня чрезвычайно опасными»[681].

В обращении участников митинга, проходившего недавно на территории «русского кладбища», было сказано: «Те, кто живы, пусть не перестают думать о сохранении мира между людьми, мира между народами… Цветы Штукенброка не завянут! Они останутся символом памяти и мира»[682].

Активную роль в преодолении образа врага, в формировании новых отношений немцев с народами нашей страны сыграли протестантские церковные организации ФРГ. В феврале 1989 г. был опубликован и получил широкое распространение Гейдельбергский меморандум «Мир с Советским Союзом — неосуществленная задача», подписанный известными общественными деятелями ФРГ. Среди них депутат бундестага от СДПГ Эрхард Эпплер, историк Вольфрам Ветте, психоаналитик Софинетта Беккер, педагог Дитрих Гольдшмидт, один из основателей Акции «Знак искупления» Франц фон Хаммерштейн, политолог, бывший офицер бундесвера, Клаус фон Шуберт, теолог Вольфганг Хубер.

«Существует категория исторической вины, от которой не могут уйти и потомки». Пришло время, говорилось в документе, «пересмотреть отношение немцев к Советскому Союзу», «взять на себя вину» за зло, причиненное его народам. Авторы манифеста исходили из того, что значительная часть граждан Федеративной Республики «все еще не знает или не хочет осознавать тот факт, что германское правительство отдало приказ об агрессии, стремясь к разграблению Советского Союза, к порабощению его народов». Эти преступления «совершались не только соединениями СС, но и частями вермахта и военной полиции». «Признание вины, надежда на примирение», подчеркивалось в документе, необходимы не только в целях «мужественной трактовки прошлого», но и в целях «сотрудничества в совместном решении задач будущего»[683].

В конце 1980-х гг. в СССР и ФРГ начало действовать общественное движение, ставящее перед собой задачу укрепления взаимопонимания народов наших государств. У истоков движения находились директор евангелической академии в Мюльхаймена-Руре Дитер Бах и профессор Боннского университета Ганс-Адольф Якобсен.

В начале 1980-х гг., когда отношения между нашими странами находились на точке замерзания, я стал слушателем лекции, прочитанной Якобсеном в московском Доме дружбы. Привлекательными были и содержание лекции (абсолютно лишенной ритуальных признаков конфронтации), и сам лектор — высокий пожилой человек с военной выправкой, открытый для общения, не скрывавший своих взглядов, не стремившийся приспособиться к аудитории. Позднее я ближе познакомился с Якобсеном и оценил его как выдающегося ученого и общественного деятеля, убежденного сторонника германо-российского сближения.

Совсем молодым человеком, выпускником ускоренной офицерской школы, весной 1945 г. он попал на войну Его часть капитулировала в начале мая в Чехословакии; после этого — 5 лет плена в Советском Союзе. Эти годы Якобсен называет «мои университеты». Война и плен привели его к глубокому убеждению: надо сделать все, чтобы не повторилась кровавая схватка между русскими и немцами, необходимо неустанно трудиться ради взаимопонимания народов. Якобсен вспоминал: «В конце 1949 г., когда я, тогда молодой немецкий офицер, возвращался на родину со своими товарищами после пятилетнего пребывания в русском плену, полковник Красной армии на вокзале украинского города Мелитополя произнес слова, которые я помню до сих пор: “Приезжайте снова в нашу страну. Но уже без оружия. И давайте станем друзьями”. В ответ от имени возвращающихся из плена немцев я поблагодарил его за добрые слова и пообещал выполнить это пожелание. Мы простились с Россией с добрыми чувствами. С 60-х годов это пожелание стало сбываться. После многих заблуждений мы пришли к осознанию того, что правильный путь — это сближение и дружба»[684].

В конце 1988 г. профессор Якобсен в очередной раз посетил Москву, побывал в редакции «Литературной газеты», которая и прежде охотно публиковала его материалы. Историк познакомил журналистов с изданными Евангелической академией тезисами о сближении народов ФРГ и СССР и от имени Дитера Баха передал приглашение посетить Мюльхайм. Приглашение было с благодарностью принято.

В мае 1989 г. в стенах академии собрались известные ученые, теологи, писатели, публицисты. Обсуждался принципиально важный политический документ — проект тезисов «Взаимопонимание и примирение с народами Советского Союза». Немецкие и советские участники заседания были едины в том что «людей в обоих государствах разделяют стены предубеждений и пропасти незнания», что прогресс в отношениях наших стран может быть достигнут только на основе «исторической картины, свободной от затаенных обид, гнева, табу и всякого рода легенд». По настоянию представителей ФРГ в документ был внесены положения об исторической вине немцев: «Действующим до сих пор негативным фактором во взаимоотношениях обеих сторон является нападение национал-социалистической Германии на Советский Союз в июне 1941 г. и последовавшая за ним более чем трехлетняя оккупация значительной части многонационального государства»; «Многие из нас забыли, стараются не вспоминать или даже не знают Того факта, что из более чем 5,5 млн советских солдат, попавших в плен с лета и осени 1941 г., по меньшей мере 2,6 млн погибли в плену до конца войны… Об этом трагическом конце советских военнопленных свидетельствуют многочисленные кладбища: известные и неизвестные, ухоженные и неухоженные»; «Многие из нас забыли, стараются не вспоминать или даже не знают о том, что начиная с весны и лета 1942 г. из оккупированных областей СССР были насильственно вывезены 2,8 млн гражданских лиц на принудительные работы в Германию, где они, в соответствии с теорией национал-социалистов о “недочеловеках”, должны были носить на груди нашивку “остарбайтер” и подвергались физической эксплуатации и моральным унижениям»[685].