– Думаете?

– Уверена.

Тут Дубнер сделал «фу-фу-фуф», сказал что-то наподобие «Время бежит слишком быстро, чтобы тратить его на бессмысленные разговоры» (и где только нахватался?) и подтолкнул Ёжика к Меду.

– Идите уже.

– Да, пойдём, парень, – позвал переодевшийся Мед, удаляясь по коридору-катакомбе.

Помахав на прощание Дубнеру с Ведой, колючий заспешил следом за очередным проводником, на сей раз более высоким и вежливым.

Они миновали несколько пролётов; где-то лампы работали едва ли не бесперебойно, где-то мигали, в одном из туннелей не горели вовсе, а в каком-то словно бы перемигивались. На всякий случай, Ёжик держался поближе к Меду, чтобы не затеряться, ведь длинные мрачные коридоры сменяли друг друга с непостоянной частотой, лампочка могла перегореть когда угодно – случалось и такое, – поэтому, чтобы не страдать от неожиданностей, надо к ним приготовится.

– Вы давно в Лесу? – поинтересовался Ёжик.

– Сколько себя помню.

– А когда стали санитаром?

– Когда по наследству эта должность перешла от отца.

– Нравится работа?

Мед всхохотнул.

– Другой-то не предвидится!

– Жаль. Извините, что спросил.

– Да всё в порядке, парень: если б я захотел печалиться, нашёл бы причину подостойнее.

– Согласен с вами.

– Сам-то чем занимаешься по жизни?

– Фермерством.

– Нравится?

– Достаточно: люблю землю, растения, солнце… природу, словом. Но хотел бы заниматься чем-нибудь другим.

– Например? – в голосе Меда скользнула сильная заинтересованность – если не примерещилось, конечно.

– Сам не знаю.

Ёжик крепко задумался в поисках ответа; Мед не торопил его, беззаботно насвистывая какую-то песенку. Так, незаметно, выглянул из-за угла овальный проём выхода, сквозь который лились, тая на ветру, солнечные лучи, проглядывала травка, зеленели кустарники. Они вышли под открытое небо из холма, что находился слева от Ежиного участка, отгороженный от прочего мира зарослями кустарника и частичкой леса. Выбрались на свет; вскоре тропинка привела их к домику Ежа.

Ведро был тут как тут, ему не терпелось узнать, что за тип сопровождает соседа, куда последний подевался, почему, для кого и ещё полным-полно вещей. Всё познаётся в сравнении, потому, если сопоставить любопытство Ёжика и желание выдра всюду сунуть длинный нос, окажется, что сравнивать и не стоило: это всё равно как пытаться поставить в один ряд рябь на воде и десятибалльный шторм.

– Здр…

Ведро хотел бодро поздороваться и уже приступил к реализации идеи, когда взгляд фермера-интригана упал на футболку Меда. И Ёжик рассмотрел предмет одежды только сейчас: на белой материи крупными чёрными буквами отпечатали «Брат. Медбрат», а чуть ниже, такими же по размеру, но красными литерами значилось «Санитар леса». При виде таких слов глаза Ведра разбухли, как надутые гелием воздушные шарики, заметались мысли, даже несильно задрожали лапы.

«Вот оно, – обречённо подумал выдр, – вот он конец! А всё ведь начиналось просто здорово: наивный сосед по даче, которого можно обманывать, разводить на деньги, у которого можно красть всё подряд, который обязательно поможет, если его попросить… Хороший сосед, ничего не скажешь! Додумался настучать в правоохранительные органы!..»

Мед заметил, что мелкая дрожь постепенно захватывает тело Ведра и, сопоставив одно с другим, пришёл к выводу, что фермер его боится.

– Здр… хр-р… бр-р. – Тем моментом фермер безуспешно пытался закончить слово «Здравствуйте».

Медведь пришёл на помощь:

– Не волнуйтесь, я не к вам.

– Тр-р? – уточнил перешедший на невнятные междометия Ведро.

– И не к нему, нет. Я просто провожал Ежа домой.

Дачный мошенник перестал трястись, как продрогший на морозе зайка; облегчение крупными солёными каплями поползло по спине.

– А вот это правильно, – затараторил он. – Негоже одному по лесу бродить: опасно! И моя милиция меня бережёт. Да? Да! Спасибо вам, короче, и от меня тоже…

Мед покачал головой, сделав определённые выводы. Затем сказал Ведру «Пока», Ёжику – «Обращайся, если что», и, насвистывая прилипчивый мотивчик, удалился.

«И он наверняка слышит тот звук, – помыслилось Ёжику. – Сколько же их?.. Нас то есть, слышащих», – поправился он.

Пока игольчатый шёл к крыльцу, хитрый дачник следовал по пятам, тарахтя как можно громче и внятнее: Мед с коллегами должны же понимать, что на нём, на Ведре, не лежит ни единого правонарушения, что уж говорить о преступлениях! Если бы Ёж обратил внимание на соседа, то узнал бы, что тот никогда не крал у него свежую прессу, не тырил плоскорез, не воровал цветы с грядок, а однажды даже не умыкнул балку от крыльца, которую сам же, нет-нет, что вы, не выломал.

– Да ничего, всё в порядке. – Погружённый в мысли, как в патоку, рассеянно отозвался Ёжик; похлопал выдра по плечу, промахнулся и зашёл в дом, оставив говоруна наедине с его ораторской речью.

Ведро замер на полуслове, совсем сбитый с толку тем, что творится вокруг. Затем, поразмыслив и плюнув на Ежа с его закидонами, поспешно отковырял из дорожки странного дачника пару плиток, пригнулся к земле и метнулся домой. От глаз законного обладателя плитки, что случайно выглянул в окно, эта картина не скрылась, но никакого негатива не вызвала: как подсказывало чутьё, происходили иные события, сверхважные и по-настоящему интересные.

Как известно, нет ничего томительнее ожидания: мало кому понравится, скучая, придумывать способы, как себя развлечь, вместо того чтобы действовать. Так и Ёжик, существо по натуре энергичное, был вынужден то курсировать из угла в угол в комнате, то пропалывать уже прополотые грядки на улице, то беседовать с Ведром (что само по себе фантастично). Ни одно из занятий не помогало справиться с волнением – ожиданием изменений, и, возможно, приятных: Дубнер абы кому не стал бы делать сюрпризы. Наверное… Ёж не был полностью уверен. Бобру ничего не стоило уточнить, когда именно ждать новостей, но, возможно, он подумал, что предвосхищённый подарок – отнюдь не сюрприз. Или причина в другом, в чём-то не столь предсказуемом? Учитывая события последнего дня, довольно вероятно. Но, коли так, ожидание превратится в пытку: только представьте себе, не идти по дороге из жёлтого кирпича в Волшебную страну, а предвосхищать тот миг, когда тебя навестит сказочное. Не факт, конечно, однако и этот вариант сбрасывать со счетов не следует.

«Итак, что за новость принесёт Дубнер? – Ёжик погрузился в фантазии. – Наверное, нечто, связанное с его травмой, какой-нибудь прибор, который позволяет считывать звук ЖЖЖЖ и воспроизводить играющие в голове мелодии. Что-нибудь вроде приёмника. Как бы его назвать… – Он припомнил несколько книг в жанре научной фантастики и придумал такое название: – Патовизор. От слов “телепат” и “телевизор”».

Не успел Ёжик подивиться, откуда в его разуме столь сложные понятия, у него, всю жизнь посвятившего грядкам и растениям, как мысль перешла на другую дорожку: «Стоп, я ведь даже знаю, что за штука «реверберация», о которой упоминал Дубнер, – это особый вид акустики, гулкий, чем-то похожий на эхо, но не создающий повторений. Ой. – Ежа отчасти напугало, а частично заинтриговала берущаяся изниоткуда информация, да к тому же специфическая. – Ладно, продолжим.

Если сюрприз – не проигрыватель и не новомодный телевизор, тогда что? Какие-нибудь вкусности? Нельзя отказываться от предположения, что сюрприз – просто подарок, сделанный от чистого сердца, безо всякой задней мысли. Сладости. Или одежда – сапоги, к примеру, в которых удобно ходить по болоту. Либо инструменты Дубнера… Да нет! С молотком он вряд ли расстанется, и с лобзиком, гвоздями, шурупами – чем там ещё пользуются бобры? И одежду зачем дарить – в знак дружбы, за то, что я отнёсся к нему по-нормальному?

Идеи, конечно, не больно-то реалистичные, однако я же не знаю Дубнера, вдруг он правда помешанный? У кого угодно поедет что угодно, если тебя тряхануло электричеством, как… меня. – Ёжик вернулся к оставленной было мысли и, чтобы отгородиться от неё, инстинктивно потряс головой, усиленно переключаясь на следующий предмет. – Дубнер, помнится, заявлял, что наш разговор не окончен, а будто бы есть много вещей, которыми стоит поделиться… Если я правильно понял. И если это стремление не надумано, под маркировкой “сюрприз” в коробке может скрываться любая вещь.