Престон провел бессонную ночь на Корк-стрит. Группа «топтунов», сменившая Стюарта в восемь часов вечера, всю ночь следила за кафе и домом Бенотти. В девять утра в пятницу Бенотти пришел в кафе, а в десять открыл его. Лен Стюарт и его группа заступила в то же время. В одиннадцать Стюарт вышел на связь.
– У входной двери стоит небольшой фургончик, – сказал он Престону, – в него загружают пятикилограммовые коробки с мороженым. Похоже, что они доставляют мороженое по заказу на дом.
Престон пил уже двадцатую чашку ужасного кофе. Он очень хотел спать.
– Я знаю, – сказал он, – по телефону об этом говорили. Пусть двое твоих на машине следуют за фургоном. Запишите каждого заказчика мороженого.
– Тогда здесь остаюсь только я и двое в машине, – сказал Стюарт, – этого мало.
– Я попробую на конференции попросить еще одну группу, – сказал Престон.
Фургон по доставке мороженого в то утро побывал по двенадцати адресам – все в районе Сент-Джонского леса. Два адреса были на Мэрлибон. Некоторые заказчики жили в многоквартирных домах, где «топтунам» было трудно оставаться незамеченными, но они записали все. Затем фургон вернулся в кафе. После обеда заказов не было.
– Не могли бы вы завезти список адресов на Корк-стрит? – попросил Престон Стюарта.
В тот вечер Беренсону звонили четыре раза, один звонивший сказал, что ошибся номером. Сам Беренсон никуда не звонил. Все разговоры были записаны на пленку. В разговорах не было ничего подозрительного. Но Престон решил все равно их прослушать.
В субботу утром Престон сделал самое смелое предположение в своей жизни. Для его подтверждения он позвонил домой каждому из заказчиков мороженого, просив женщин, если они подходили к телефону, позвать мужей. Все разговоры он записал на магнитофон, взятый у службы технического обеспечения. Так как была суббота, он застал всех заказчиков, кроме одного.
Один голос показался ему чем-то знакомым. Чем же? Акцентом? Где он мог слышать его раньше? Он проверил фамилию домовладельца, она ему была незнакома.
В неважном настроении он пообедал в кафе на Корк-стрит. Когда он пил кофе, его осенило. Он поспешил обратно в офис и опять прослушал пленку. Возможно, сомнительно, но возможно…
В Скотленд-Ярде, в великолепно оснащенном отделе криминалистики есть лаборатория по анализу голосов. К ее услугам прибегают, когда преступник, телефон которого прослушивался, отрицает, что голос на пленке принадлежит ему. МИ-5, не имеющий такого оборудования, обращается в Скотленд-Ярд для проведения подобных экспертиз.
Престон позвонил детективу сержанту Ландеру, застал его дома и попросил в ту же субботу о встрече в лаборатории Скотленд-Ярда. Только один человек из технического персонала оказался свободным, он с большим неудовольствием оторвался от футбольного матча, транслировавшегося по телевизору. Худенький юноша с очками в роговой оправе покрутил запись Престона шесть раз, глядя на показания осциллографа, на котором светящаяся линия то взлетала вверх, то опускалась, отмечая малейшие изменения тембра и тональности голосов.
– Голос один и тот же, – сказал он наконец, – в этом не может быть сомнений.
* * *
В воскресенье Престон по списку дипломатов определил имя обладателя голоса с акцентом. Он позвонил своему приятелю из научного отдела Лондонского университета и попросил его об одном одолжении, лишив его таким образом выходного дня. И, наконец, он позвонил сэру Бернарду Хеммингсу домой в Саррей.
– У меня есть что сообщить комитету «Парагон», сэр, – сказал он. – Я могу сделать это завтра утром.
Комитет «Парагон» собрался на следующий день в одиннадцать утра. Сэр Энтони Пламб предоставил слово Престону. Все ждали, что он скажет. Сэр Бернард Хеммингс выглядел мрачным.
Престон подробно рассказал, что произошло в первые два дня по получении Беренсоном документа об острове Вознесения. Сообщение о странном звонке Беренсона из телефонной будки в среду вечером вызвало интерес.
– Вы записали этот разговор? – спросил сэр Перигрин Джонс.
– Нет, сэр, мы не могли подойти достаточно близко, – ответил Престон.
– Тогда что вы думаете по поводу этого звонка?
– Я считаю, что г-н Беренсон сообщил своему шефу о месте и времени передачи.
– У вас есть доказательства? – спросил сэр Губерт Виллиерс из министерства внутренних дел.
– Нет, сэр.
Престон продолжил, рассказав о кафе, оставленной газете «Дейли телеграф», которую убрал со стола сам хозяин.
– Вам удалось изъять газету? – спросил сэр Пэдди Стрикленд.
– Нет, сэр, если бы мы это сделали и задержали г-на Бенотти, а может быть, и г-на Беренсона, Бенотти мог заявить, что ничего не знает а г-н Беренсон – что забыл газету по оплошности.
– Вы считаете, что он посетил кафе, чтобы передать материал? – спросил сэр Энтони Пламб.
– Я в этом уверен, – ответил Престон.
Он описал развозку пятикилограммовых упаковок мороженого по двенадцати адресам, проверку одиннадцати голосов, звонок Беренсону в тот же вечер «ошибшегося номером» абонента.
Голос того, кто «ошибочно» позвонил вечером Беренсону, совпал с голосом одного из заказчиков мороженого.
За столом воцарилось молчание.
– Это не случайное совпадение? – с сомнением в голосе спросил сэр Губерт Виллиерс. – В этом городе часто ошибаются номерами. Со мной тоже такое случалось.
– Я сегодня посоветовался со знакомым, у которого есть компьютер, – сказал Престон, – Вероятность случайности совпадения того, что человек в городе с населением в 12 миллионов пошел в кафе, того, что из кафе развезли мороженое двенадцати заказчикам, того, что один из них позвонил вечером, ошибившись номером, тому, кто ел мороженое в кафе равняется один на миллион. Телефонный звонок в пятницу вечером – это подтверждение получения материалов.
– Если я вас правильно понял, – сказал сэр Перри Джонс, – Беренсон забрал у своих трех коллег копии документа, который я подготовил, и якобы все их уничтожил, а на самом деле оставил себе одну. Он завернул ее в газету и «забыл» в кафе. Хозяин кафе забрал документ, вложил его в коробку с мороженым и доставил на следующее утро связнику. Связник, в свою очередь, сообщил Беренсону о получении документа.
– Да, я считаю, что так все и произошло, – подтвердил Престон.
– Вероятность один на миллион, – задумчиво произнес сэр Энтони Пламб. – Что ты думаешь по этому поводу, Найджел?
Тот покачал головой.
– Я не верю в такие совпадения, – сказал он, – только не в нашей работе, правда, Бернард? Это, конечно же, была связь между агентом и его шефом. Через Бенотти. Джон Престон прав. Поздравляю вас, Беренсон – тот, кого мы ищем.
– Что вы сделали, когда это установили, господин Престон? – спросил сэр Энтони.
– Я переключил слежку с господина Беренсона на его шефа, – ответил Престон. – Я узнал, кто это. Сегодня утром я вместе со службой наружного наблюдения следил за ним от квартиры в Мэрлибон, где он живет, до места работы. Это иностранный дипломат. Его зовут Ян Марэ.
– Ян? Он чех? – спросил сэр Перри Джонс.
– Нет, – мрачно отозвался Престон, – Ян Марэ – сотрудник посольства ЮАР.
Все изумленно, не веря услышанному, замолчали. Сэр Пэдди Стрикленд совсем недипломатично выругался:
– Черт подери!
Все смотрели на сэра Найджела Ирвина.
Он выглядел потрясенным. «Если все действительно так, – думал он про себя, – я использую его яйца вместо оливок для коктейля».
Он имел в виду генерала Генри Пьенаара, главу южноафриканской разведывательной службы. Одно дело – подкупить нескольких английских чиновников, чтобы проникнуть в архивы Африканского национального конгресса, и совсем другое – завербовать высокопоставленного сотрудника британского министерства обороны. Это можно считать объявлением войны между двумя спецслужбами.
– С вашего позволения, господа, я попробую за несколько дней сам разобраться в данном вопросе, – произнес сэр Найджел Ирвин.
* * *