– И для тебя и для меня, да и для многих других всё началось в этой маленькой лаборатории. Если хочешь, назовём её «Пуэритиа лаборатори», или «Лабораторией детства». Как, звучит?

– Совсем нет!

– Извини! У меня, кажется, появился реальный клиент и не один.

– Что это значит для меня?

– Вернёшься обратно в скафандр, в свою матрёшку на некоторое время, не оставлять же тебя наедине с тьмой. Ну, отключайся и поехали.

Андрес закрыл глаза, и открылись они уже в скафандре. Помещение слегка изменилось, оно выглядело овальным, вытянутым в стороны. Спереди подсвечивались две ниши, рядом справа темнела ниша проводника. Там обозначилось какое-то шевеление. Андрес повернул голову, чтобы рассмотреть более детально, что там происходит. В этот момент ниша словно отбросила тень к середине овала. Тень стала удлиняться. И… пошла к двум светящимся нишам. Воображение подсказало Андресу – это проводник. Вот шляпа, полы плаща, сапоги… «Кстати, а во что же он обут? – задался вопросом Андрес. – Вот я и не помню, сапоги или кроссовки?» Тем временем тень остановилась у левой ниши, и пошёл процесс концентрации. Чётче прорисовались контуры проводника, длиннополая шляпа, капюшон плаща, темные очертания рук в перчатках, силуэт туловища. Полы плаща почти касались рифленого пола из вороненой стали со световым отблеском от ниши что справа, а обуви опять не было видно. «В этом что-то есть, – удивился своим наблюдениям Андрес, – от меня скрывают обувь!»

Глория проделал манипуляции руками, стеклянное ограждение ниши скрылось в стене. Взору Андреса предстал субъект, скрываемый ограждением – это человек, молодая женщина. Волнистые русые волосы, открытая белая шея. Ракурс не позволял Андресу рассмотреть лицо, шляпа проводника мешала обзору, но видно было полтуловища в белом, с высокой грудью размера так третьего, талия под поясом тёмных брюк, в обтяжке упругие ягодицы и длинное бедро под стрелкой, голень прикрывал клёш, спадающий на чёрные туфли на высоком фигурном каблуке. Проводник мановением правой руки вытащил из щели, куда скрылось стеклянное ограждение, голографический щит-экран. Голубоватые пиксели и прозрачные серые кирпичики подрагивали по всей площади щита, перекрывающей по ширине и высоте всю нишу. Глория отступил на шаг от щита, сделав при этом неприличный жест обеими руками – так брутальные мужчины демонстрируют свои сексуальные притязания. Из ниши от тела дамы отделился энергетический сгусток. Экран принял его, создав на своей плоскости голограмму – копию объекта в нише. Голограмма, блеснув украшением на пальцах, подала руку перчатке проводника, что-то спрашивая при этом, ей, наклонив голову, отвечали. Диалог длился не более двух-трёх секунд, затем проводник, не выпуская руки дамы, вытащил её всю из плоскости экрана. Новосозданный голо,с шагнул вперёд, потеряв яркость, стал превращаться вместе с проводником в тень. Тени смешивались, как инь и янь на графическом рисунке, кружились в медленном вальсе, распадаясь при этом на пиксели, и постепенно гасли, пока не исчезли совсем, как будто и не было на этом месте ничего. Опустевший экран задвинулся на своё место, а ниша закрылась стеклянной крышкой, словно душевая кабина, потускнев, погрузилась в полумрак, дама, находившаяся внутри, пребывала в анабиозе, не двигалась, глаза закрыты. Вторая ниша справа продолжала светиться, сквозь матовое стекло темнел силуэт тоже человека.

Андрес прикрыл глаза и, как ему показалось, задремал. В полусне он оказался на станции, в модуле отдыха. Выла сирена, извещая об аварийной ситуации, будто городская иллюминация, перемигивались различные табло и индикаторы. Но вот кто-то незримый начал приглушать звуки и свет, послышался шепот, который стал усиливаться, пока не превратился в знакомый и приятный голос: «Хаски! Будь осторожен, ты в опасности!» Будь осторожен, ты в опасности!» Андресу хотелось позвать отца, чтобы расспросить его, но в этот момент его позвал другой голос: «Андре…!» Сердце забилось сильней, казалось, оно хочет разделиться на части, для встречи с двумя желаемыми людьми, не обидев ни одного, ни другого. «Не слушай его! Твой мозг – предатель!» – это был скрипучий призыв проводника. Внутри всё остановилось и ушло в пятки. Началось падение в пропасть, Андрес уже не контролировал себя, лишь успокаивал: «Ничего страшного, это просто сон!»

Он снова сидит в своей комнате на тахте. Проводник на вращающемся стуле за столом. Его можно уже рассмотреть более детально. И первое, на что бросает взгляд Андрес, это обувь, которой нет. Голые грязные ступни, местами пораненные. Нога заброшена на ногу, видна пятка, растрескивающаяся толстая кожа которой выглядит ужасно отвратительно.

– Что не нравится? – проскрипел Глория, убирая ноги под себя. – Обувь ещё заработать нужно, заслужить, собственно, чем я и занимаюсь.

Он встал, поправил шляпу, ступни спрятались за длинными полами плаща, но Андрес теперь без труда дорисовывал воображаемое окончание ног, и это ему доставляло удовлетворение. Он медленно, настойчиво изучал своего нового наставника, и каждый маленький пазл, вставший на своё место, рассеивал туман, позволяя картинке становиться более внятной.

– Ты тут посиди без любопытства, дама рядом, вам не желательно встречаться, ибо ты предстаёшь для неё в не свойственном для тебя образе.

– Кого-то ещё приютишь в моей квартире? – огласил свою догадку Андрес.

Ему не ответили, ибо тени не разговаривают, тем более в момент дефрагментации. Оставшись в комнате один, Андрес не последовал совету Глории, и раздирало его не любопытство, а ностальгия. Первым делом он проверил шкаф у двери, открывая дверцу, надеялся повстречаться не только с предметами одежды детской поры, но и игрушками. Увы! Его постигло разочарование – ничего такого там не было, вместо привычных полок – ручки контейнеров, как на станции, которую внезапно покинул. Он переместился к двери и открыл её. Там вместо узкого коридора, ведущего в соседнюю комнату и далее в кухню – кирпичная стена. Потрогал кирпичи, они не были настоящими, вместо шершавости и провалов в местах кладки – гладкая полимерная поверхность. «Это просто иллюзия!» – подсказывал биомозг. И ему ничего не оставалось, как соглашаться с этим доводом. «Похоже, я сам иллюзия, – усмехнулся Андрес, – биклон, одним словом». От такой мысли ему стало спокойней, он решил вернуться на тахту, и вовремя – в этот момент тень проводника концентрировалась в центре комнаты, так что, перемещаясь, он прошёл сквозь неё.

– Что, не сумел обуздать любопытство? Наследил, где только успел, – усмехнулся проводник, как только пиксели затвердили его голографическую плоть.

– Должен же я найти объяснение всему происходящему, – оправдывался Андрес, поправляя плед на тахте.

– Запомни для начала: я сопровождаю только послушных суспансус. Нужно чтобы ты захотел быть таким, иначе нам не по пути.

Проводник уселся на вращающийся стул, теперь уже не стесняясь, вытянул перед собой ноги с грязными ступнями и глубокими трещинами на толстой коже пяток. Слегка сдвинул шляпу со лба на затылок, так, что Андресу визуально стал доступен его большой, прямой и необычный нос. Как у известного сказочного персонажа Буратино нос не торчал, имел угол примыкания к лицу более шестидесяти градусов, но казался удлинённым из-за того, что ноздри по бокам имели большой продолговатый овальный срез, да такой, что на две трети среза была видна носовая перегородка. Нос словно подсвечивался невидимым фонариком, замаскированным искусным художником-осветителем где-то в районе лба под полями шляпы, а рот и подбородок оставались в тени и контуры их были размыты. Андрес впервые в жизни повстречался с таким экземпляром носа.

«У его предка вырвали ноздри! – ехидно подсказывал биомозг. – Наверное, было за что!»

Телепатия, видимо, отсутствовала, потому визави Андреса никак не отреагировал на его мысленный посыл о родственниках.

– Это я уже понял, что ты проводник из шлюза в комнату, – съязвил Андрес, – не ясно, на кого ты работаешь, кто твой админ?