– Зависит от того, насколько сильна боль, и от того, кем тебе приходится этот человек.
– Допустим, это твоя семья. Отец совершил недостойный поступок, и ты об этом узнал абсолютно случайно. Ты высказал все отцу, но он попросил тебя держать язык за зубами. И ты смолчал.
Николай напрягся. Выпрямил спину и облокотился на стол. Он понимал, что Миронов подводит его к важному разговору. И, судя по всему, не к самому приятному. Литвинов попытался представить в голове ситуацию, которую описал Леша. Белая пелена предстала перед ним. Он не знал, как бы поступил в такой ситуации. Промолчал бы? Смирился бы с поступком отца? Вряд ли.
Широко распахнув глаза, Коля ответил:
– Ты знаешь, что я за честность. Правда, какой бы она ни была, имеет место быть.
– Правда, – небрежно бросил Миронов. – Какой в ней толк, если она может разрушить мою семью?
– Ты бы очистил свою совесть и избавился от той вины, что побудила тебя на этот разговор, – спокойно ответил Литвинов и отставил пустой стакан в сторону. – Но я не на твоем месте, чтобы выносить вердикт.
– Верно, не на моем. Но мне больше не с кем поделиться. Измена отца выбила меня из колеи.
Литвинов тяжело вздохнул. Ситуация, в которой оказался Миронов, действительно затруднительная: расскажет матери – предаст отца. Смолчит – покорится отцу и позволит матери думать, что семейные узы крепки и по сей день. Выбор заставит принять Лешу чью-то сторону. Это неизбежно. Вопрос в правильности выбора и в минимизации последствий. Николай был за правду, но он не мог обязывать Миронова следовать принципу честности, когда не был на его месте.
Николай знал родителей Леши около пяти лет и не мог вообразить, что Миронов-старший способен на измену. Когда Коля в первый раз пришел к ним домой, то увидел эталон семейных отношений и восхищался этим. У него не было нормальной семьи, и часто он размышлял, что было бы, если бы его мама была жива. Коля размышлял об этом каждый раз, когда видел родителей Леши, которые готовы идти на компромисс и искать совместные пути решения проблем. Вероника и Михаил были откровенны друг с другом.
Родители Миронова не обладали ни известностью, ни богатством. Мать Леши работала воспитателем в детском доме, а отец трудился ассистентом в отделе маркетинга небольшой фирмы, которая занималась баннерной и наружной рекламой. Вероника никогда не претендовала на роскошные дома за городом и на брендовые вещи, а Михаил работал не покладая рук, чтобы выплачивать кредит за двухкомнатную квартиру неподалеку от военного городка. Леша был единственным ребенком в семье, хотя всегда мечтал о младшей сестре, и был обеспечен всем необходимым даже в тех случаях, когда родители едва сводили концы с концами. Однако когда карьера хоккеиста пошла в гору, жить Мироновым стало проще: некоторые счета оплачивал Леша.
– Ты оказался перед сложным выбором. Просто закрой глаза и позволь себе прочувствовать то, что ты рассказал. Голос сердца всегда подскажет верный путь.
Миронов быстро прокрутил события вчерашнего вечера в голове: от измены отца до разговора с ним. Сердце неприятно закололо в груди. Жгучая боль разлилась по венам. Губы непроизвольно дернулись. Леша распахнул глаза и пустым взглядом уставился на камин. Он крепко сжал стакан, стоявший перед ним, а затем залпом выпил напиток. С грохотом поставив стакан на стол, Миронов выпалил:
– Не могу. Не могу молчать и смотреть матери в глаза. Она заслуживает знать правду. Как бы ни оправдывался передо мной вчера отец.
Николай похлопал Лешу по плечу, одобряя выбор. Правда всегда лучше обмана. Такая ложь точно не будет во благо Вероники Мироновой. Любить мужчину, который предпочитает сбегать к другим женщинам, – наказание. Литвинов знал, что ситуация не разрешится до игры с «Пантерами». Переживания все равно останутся с Лешей на некоторое время. Однако чувство вины не будет съедать его изнутри. Миронов не будет корить себя за то, что скрыл измену отца. И Леше действительно стало немного легче, когда то, что так мучило его, вырвалось из его уст. Он улыбнулся, хоть и получилось вымученно, и попытался на время отпустить ситуацию, твердо решив, что сегодня вечером положит конец отцовской лжи.
– Кстати, что случилось с той девушкой, в которую прилетела шайба? – вдруг поинтересовался Миронов.
Неожиданная смена разговора застала Литвинова врасплох. Коля всегда удивлялся способности Леши быстро менять тему беседы. Однако он не думал, что предметом обсуждения станут события трехдневной давности. Молодой человек немного замешкался. Не потому, что стеснялся рассказать о своем поступке. Скорее потому, что подбирал слова, в которых бы Миронов не нашел скрытого смысла, как любил делать по обычаю.
– Она в порядке, я отвез ее в магазин техники и купил новый фотоаппарат взамен старого, – ответил Николай и отвел взгляд в сторону.
– Что? – удивился Миронов. Его растерянность и уныние из-за измены отца испарились, и на смену пришли любопытство и нескрываемая заинтересованность. – Когда это ты успел затесаться в благодетели? Или это новая манера подката к девушкам?
Николай насупился. Подтрунивания насчет любовных отношений он не приветствовал, хотя знал, что Леша делает это не для того чтобы обидеть: просто такой у него характер. Тем не менее легкая шутка заставила его принять серьезное выражение лица.
– Я сделал то, что должен был.
– Если бы я был на твоем месте, то использовал бы этот шанс! Литвинов, тебе 21 год, а все, к чему ты питаешь страсть, – это хоккей. Думая только о шайбах, отношения не построишь.
– Леш, без обид, но ты не на моем месте, чтобы так рассуждать. Поехали, у нас скоро тренировка, – взглянув на наручные часы, сказал Литвинов. Он и не заметил, как быстро за разговорами пролетело время.
Николай резко встал из-за стола и покинул беседку. Миронову ничего не оставалось, кроме как последовать за Литвиновым. Разговор на тему личных отношений больше не заводился, и все же, пока они ехали до ледовой арены, Леша пытался понять, почему Коля так остро воспринимает все, что касается влюбленности. За годы игры в МХЛ Миронов ни разу не видел Литвинова с девушкой, хотя вокруг него их крутилось немало. Когда Леша невзначай спрашивал, почему он так поступает, Коля лишь отвечал, что сейчас не самое подходящее время. Так когда же оно наступит?
Затормозив на парковке, Коля заглушил машину и взглянул на Лешу, который с любопытством изучал его всю дорогу. Он понимал, что тот прокручивал в голове недавний разговор и строил какие-то схемы, пытаясь понять его поведение. Поэтому, чтобы облегчить Миронову задачу, произнес:
– Леш, не ищи в моих словах какого-то подвоха. Это было мимолетное знакомство, которое не влечет за собой ровным счетом ничего. Будущая карьера этой девушки зависела от фотоаппарата, и я не вправе был рушить ее планы. – Дело сейчас даже не в этом… – Миронов вздохнул и качнул головой. – Ты всегда говоришь, что не пришло то время. Каждый раз, когда какая-то красивая девушка встречается на твоем пути, ты увиливаешь.
Николай откинулся на сиденье и посмотрел в лобовое стекло. Рука непроизвольно потянулась к переносице, и пальцы в ту же секунду коснулись разгоряченной кожи. Щеки Коли снова вспыхнули огнем от накатившего волнения. Или же стыда. Литвинов не хотел признаваться в том, что его отношения с отцом настолько плохи, что Александр Юрьевич поставил ему несколько условий. Позорно было выдать такую правду, ведь в глазах Миронова Николай был непоколебим. Да, Алексей знал о напряженных отношениях в семье Литвиновых. Но знания эти были такими поверхностными. Проблема серьезнее, чем тот мог себе представить.
Коля увидел, как сокомандники заходят в здание «Минск-Арены», и хотел убежать от разговора, ссылаясь на скорое начало тренировки. Он уже потянул руку к дверце и успел ее приоткрыть, однако Леша его остановил.
– Хотя бы раз попробуй открыться человеку, с которым дружишь на протяжении пяти лет.
Слова острым лезвием прошлись по тонкой коже Литвинова и тронули сердце. Доверие? Николай отказался от этого очень давно. Веру в эту хрупкую вещь он потерял еще в детстве, в тот самый момент, когда родной отец буквально отвернулся от него и стал видеть в нем исключительно ресурс для «НИС-групп». Вряд ли Коля теперь на такое способен. Открыть свою душу – значит подпустить к себе Лешу так близко, как никто и никогда не подбирался. Литвинов не хотел, чтобы чувство жалости заставило Миронова посмотреть на него по-другому. Однако промолчать сейчас – значит подтвердить возможные догадки Леши.
