– Что ж. Сегодняшняя игра показала, что опыта в КХЛ у нас мало. Точнее, его нет вообще. Косяков было много, что и привело к такому результату. Но разбор полетов будет завтра на утренней тренировке, – сказал Звягинцев, окинув взглядом окружающую его толпу. – Сказать мне больше нечего, поэтому отдыхайте. – Он развернулся и ушел.
Сергей Петрович никогда не был многословен. Если он был недоволен игрой, то говорил сухо и по делу. И к такой скупости «Снежные Барсы» привыкли и вовсе не обижались. Они знали, что таков характер главного тренера. Со Звягинцевым ребята были знакомы уже более пяти лет, он пришел к «Барсам», как только они попали в МХЛ. Тогда, конечно, игроки относились к нему с недоверием и презрением. И на то были причины. Сергей Петрович, бывшая звезда белорусского хоккея, был лучшим в своем деле и требовал от подчиненных полной отдачи. За свою карьеру он сыграл 1133 матча, заработал 750 очков, забросил 380 шайб, сделал 400 голевых передач. В свое время Звягинцев выкладывался на матчах сполна и не боялся силовых единоборств, если на кону стояла победа. Пристрастие к хоккею не прошло и к 38 годам, когда он с блеском завершил карьеру. Сергей Петрович ощущал, что огонек внутри все еще горит, потому решил посвятить оставшуюся жизнь тренерской карьере.
Главным тренером Звягинцев пришел в команду благодаря отцу Николая – Александру Юрьевичу Литвинову. Его знакомство с Литвиновым-старшим произошло случайно, в последний год его карьеры в КХЛ. Строительная компания «НИС-групп» была спонсором регулярного чемпионата среди команд Континентальной Хоккейной Лиги. И на последний матч плей-офф Александр Литвинов явился вместе со своей правой рукой – Казанцевым Павлом Петровичем – в гостевую ложу, чтобы посмотреть столкновение двух сильных команд. Литвинов-старший не питал особого интереса к хоккею, но наблюдал за той игрой с непривычным для него любопытством. Тогда он заметил потенциал Звягинцева и, узнав о завершении хоккейной карьеры, пригласил его на разговор.
Сергей Петрович уже тогда знал, кто такой Александр Литвинов – его имя постоянно было на слуху. Литвинов-старший выстроил свою империю, основав «НИС-групп». Компания была лидером на строительном рынке и отличалась надежностью и качеством. Все крупные проекты – не только в Минске, но и практически по всей стране – всегда получал он. Литвинов-старший обладал настойчивостью и упорством, благодаря чему достигал поставленных целей. Его репутация открывала перед ним все двери.
Звягинцев хорошо помнил тот разговор. Тогда Александр Юрьевич поведал историю о своем сыне, который ничего, кроме хоккея, не видит. Рассказал, что Николай перевелся в команду Молодежной Хоккейной Лиги, но команда совсем неопытная. Поинтересовался, не хочет ли Звягинцев податься в тренеры и взять «Снежных Барсов» под свою опеку.
Сергей Петрович не представлял, как ему жить после завершения карьеры, потому без особых раздумий согласился. Придя в команду, он понимал, что будет непросто: нужно время на притирку. Однако поставил себя сразу, на первой же тренировке. Семнадцать игроков с любопытством смотрели на него, но не хотели выполнять все задания тренера: планка у Звягинцева была завышена и нагрузки оказались непосильны. Но с течением времени «Барсы» привыкли. А теперь и вовсе были ему благодарны.
Дверь в раздевалку закрылась. «Снежные Барсы» молчали. Они могли высказать друг другу все недовольства, но почему-то не поворачивались языки. То ли оттого, что они крайне вымотались, то ли оттого, что приличных слов у них не нашлось. Некоторые из них и не надеялись на победу в первом матче сезона, но тем не менее неприятный осадок остался.
Литвинов подошел к скамье и остановился. Он в упор смотрел на крючок и полку, где располагались его вещи, и не двигался. Его мозг погряз в аналитическом процессе состоявшегося матча. Николай прокручивал в голове каждый выход на лед и пытался понять, где допустил ошибку. Да, завтра на утренней тренировке Звягинцев и сам укажет на промахи, но ему хотелось осознать их самому. Таков уж был его характер: он старался довести любое дело до совершенства. Если Литвинов понимал, что где-то мог поступить лучше, но не сделал этого, то корил себя.
– Эй, Литвинов, ты чего застыл? – Алексей Миронов легко толкнул его в плечо.
Николай повернул голову в его сторону и положил краги и шлем на верхнюю полку, а затем стянул с себя потную джерси. Его движения были медленными и измученными. Снять всю экипировку ему удалось с трудом, так как количество было немалым: коньки, шорты, налокотники, нагрудники, гамаши[2], щитки, термобелье. Обмотав полотенце вокруг бедер, Литвинов отправился в душевую. Встав под струи воды, Николай намылил волосы и запрокинул голову, прикрыв веки. Его до сих пор не покидали мысли о том, что он сделал недостаточно.
– Все еще анализируешь игровой процесс? – поинтересовался Алексей, зайдя в душевую. В раздевалке душ был общим и не делился на кабинки, потому о стеснении здесь приходилось забывать.
– Именно, – ответил Литвинов. Кажется, за пять лет «Барсы» успели его достаточно узнать. – Думаю, если бы не мое промедление и не штраф, то игра могла бы окончиться иначе.
– Мне кажется, что устраивать разбор полетов – прерогатива тренера, а не твоя. Ты сделал все, что было в твоих силах.
Литвинов дружил с Мироновым больше пяти лет, однако тот так и не смог понять, почему Николай после каждой игры себя критикует.
– Леш, скажи это моему отцу, – сказал Литвинов и вышел из душевой.
Миронов последовал за ним. Он закусил внутреннюю сторону щеки, сказать ему было нечего. Алексей знал о том, что Николай предан отцу и не посмеет сделать что-то, что очернит репутацию Литвинова-старшего. Но не мог понять, как игра в хоккей соотносится с честью его отца. Потому решил спросить напрямую, когда в раздевалке они остались одни:
– Слушай, я спрошу тебя кое-что, но пообещай ответить без резкости, ладно?
Литвинов молча кивнул и потянулся за черной толстовкой, что висела на крючке. Подцепив капюшон пальцем, он занырнул в нее и расправил руками складки. Ему не нравилось, когда вещи сидели неопрятно. Также оперативно он переоделся в джинсы и обул кроссовки.
– Мы с тобой дружим очень давно, но я никак не осмеливался у тебя спросить. Почему тебе так важно, что отец скажет о твоей игре? Каким образом это сказывается на нем?
Миронов немного напрягся, когда после заданного вопроса пара голубых, словно океан, глаз устремилась на него. Этот вопрос, точнее поиски ответа на него заставили Литвинова нервничать. На впалых скулах заиграли желваки, кожа на щеках порозовела. Так происходило всегда, когда он волновался или находился в напряжении. Из-под век, уголки которых всегда опущены вниз, его взгляд казался Алексею леденящим, потому он уже успел пожалеть, что задал вопрос. Но, как только рука Николая опустилась ему на плечо, расслабился.
– В самом прямом смысле, Леш. И дело не только в том, что будут писать СМИ про сына владельца «НИС-групп». Дело еще и в нашей с ним договоренности. Если я не буду ей следовать, то про хоккей можно забыть.
– Я вижу, что у вас с ним напряженные отношения, но чтобы настолько… – Миронов потупился и перевел взгляд в пол.
– Давай не будем об этом. Ты мой лучший друг, но обсуждать взаимоотношения с отцом – значит, повесить на тебя свой груз. Я этого не хочу. – Николай снял руку с плеча Миронова и подошел к скамье, на которой стояла его спортивная сумка. Он небрежно закинул в нее свои вещи. Подцепив черную лямку, повесил сумку на плечо и направился к выходу из раздевалки.
– Если захочешь об этом поговорить, ты знаешь мой номер, – бросил напоследок Миронов, однако Николай уже скрылся за дверью.
Через несколько минут Литвинов оказался за пределами «Минск-Арены». Он шагал по парковке и внимательно смотрел себе под ноги. Начало сентября выдалось теплым. Солнечные лучи играли на асфальте. Легкий ветер обдувал его кожу, а заодно и освежал мысли. Николай подошел к своему автомобилю – черному «мазерати ГранТуризмо» и просунул руку в карман толстовки. Достав ключ в виде таблетки, он нажал на кнопку, машина издала легкий писк, и в следующее мгновение Литвинов открыл багажник и бросил туда спортивную сумку. Затем уселся на водительское сиденье, завел машину и ловко вырулил с парковки.
