– Это я так красиво сказал? – спросил он наконец и улыбнулся от гордости.
Прощаясь, Нолль сунул ему три сотни генн. Господин Куренкох еще помялся, повздыхал – и вдруг решился:
– Благодарю! Только ведь это все на супругу уйдет. Она платье хотела, знаете, такое, как там, наверху. Хоть раз в жизни можно себе позволить…
Тут Нолль его перебил. Он успел устать от этих намеков.
– Берите, вот двести – лично для вас. – Иной добавил еще две банкноты. – Спрячьте только получше… от вашей супруги.
Куренкох просиял. Когда перед ним захлопнулась дверь, он еще долго причитал за порогом, не решаясь уйти:
– Добрый Бог из Монолита, упаси достойного господина от всякой гадости: от переднего края, от молчской беды, от нужды и от хвори! Пусть вши его кусают не больно, а нога его никогда не ступит на дно нищенской ямы…
13
Ранним вечером Нолль, надев дешевое, купленное в переулке пальто, вышел на улицу. Во внутреннем кармане был спрятан заряженный револьвер. Итак. «Приходите на собрания в красный дом в Сыром переулке, что рядом с кладбищем в тени Монолита. Каждый четверг, в восемь часов».
«Красный дом» в тени Монолита, где собирались молчские революционеры, удалось отыскать не сразу. Хотя бы потому, что дом в действительности не был красным. Поплутав вокруг кладбищенской ограды, Нолль вдруг заметил на углу молодого человека. Тот, будто бы выплыв из сумрака, чиркнул спичкой и прикурил трубку. Как видно, он подавал Ноллю знак. Дощатая стена, у которой он стоял, была не крашеной, только поросшей с одного угла красной плесенью. «Довольно хитро», – отметил Нолль.
– Вы кого-нибудь ищете? – поинтересовался молодой человек.
– Нет, – сказал Нолль и, подумав, добавил: – Никого.
Тот быстро кивнул.
– Идемте.
Двухэтажный дом под номером шесть в Сыром переулке снаружи казался заброшенным, лишь в окнах верхнего этажа – со стороны задворка – мерцал огонек. Вслед за молодым человеком Нолль вошел внутрь с заднего входа. Расстегнув пару пуговиц на пальто, сунул руку в карман и нащупал рукоять револьвера. В зале на первом этаже было темно, но в углу, у заколоченных окон, угадывался изломанный силуэт печатного станка. Пахло краской.
Провожатый направился по скрипящим дощатым ступеням наверх – к полосе света, выползающей из приоткрытой двери. Нолль не отставал. Оттуда уже доносился чей-то оживленный, но шепчущий спор.
– Нет уж, простите, я сегодня пришел попрощаться. Гайда и Винне забрали вчера посреди бела дня!
– Ты сам, что ли, видел?
– Нет, встретился в магазине с матерью Гайда. Влепила мне пощечину… Ну, она думает, это я его к вам привел.
– И что там с Гайдом?
– Как что? Их обоих теперь отправят в Нигиль. А вы как думали?
– Брешешь, Герро. Брешешь!
– С чего ему врать? Я вот слышала, в этот раз отправили одного из Среднего города. Так что все может быть.
– Да ладно! Кого? Из наших?
– Вроде нет…
– Тсс! Заткнитесь! Еще кто-то идет!
Провожавший Нолля молодой человек открыл дверь, заглянул внутрь, быстро кивнул и, пропустив Нолля внутрь, опять пошел вниз. Присутствующие – пять молодых людей и две девушки – тут же смолкли и косо уставились на вошедшего Иноя. Половине из них на вид не было и двадцати.
Зал был совсем небольшой. Окна неплотно задернуты занавеской; на стене в глубине помещения, за конторкой, висели плакаты с кричащими лозунгами. Повсюду, на полу и вокруг конторки, были свалены книги, знакомые прокламации и еще какие-то бумаги, написанные от руки. Нолль убрал пальцы с рукояти револьвера.
– А вы… – проронил кудрявый парень, стоявший у дальней стены.
– Я пришел по листовке, – ответил Иной коротко.
Опять переглянулись.
– Если никто нам не нужен, то кто же нам нужен? – тихо спросила девушка в мужском костюме, сидевшая на полу.
– Никто, – отозвался Нолль.
Молодые люди немного расслабились. Только невысокий плечистый парень с бородкой шепнул:
– Может, он из полиции. Или из тех… серых.
Нолль сделал вид, что не слышал. Он еще стоял у двери и с деланым безразличием оглядывал собравшихся. Все были у него на виду.
– Брось, Герро! – сказал кудрявый парень и выдавил нервный смешок. – Нельзя быть таким подозрительным!
Он подошел к Ноллю и всучил ему бумагу, написанную старательным убористым почерком.
– Собрание скоро начнется. Пока почитайте. Это памятка для членов кружка.
Когда Монолит задрожал, все замолчали, выжидательно посматривая на Нолля. Памятка была написана с ошибками. К тому моменту, как Иной пробежал глазами все девять пунктов, касающихся проведения собрания, стальной грохот вдалеке стих.
– Ну как? – вдруг спросил кудрявый парень.
– Что «ну как»? – отозвался Нолль.
Должно быть, выражение его лица говорило само за себя. Девушка в мужском костюме вдруг скривилась от смеха.
– Отстань от него, Гирт! Посмотри, он не хочет тебя обижать.
– Заткнись, Анне! – разозлился кудрявый парень и отошел в дальний угол.
– Ту листовку тоже вы написали? – спросил Нолль, посмотрев ему вслед. Хотя уже знал, что это не так.
– Нет, конечно же нет! – быстро сказала вторая девушка – с длинной косой. – Это все Сив. Сив все устроил.
– Где же, кстати, наш Святоша? – буркнул Гирт. – Что-то его вторую неделю не видно.
– Ты и сам знаешь, что Сиву приходится торчать в церкви, чтобы не вызывать подозрений. В это полнолуние он опять пойдет с братьями в Нижний город и получит новые указания от Никого.
«Вот оно, – подумал Нолль. – Наконец-то какой-то след».
– Так этот Сив… он вроде церковник? – спросил он, когда все замолчали.
– Разумеется нет, – сказала девушка с длинной косой и вдруг вздохнула. – Его полное имя – Сиввин герр-Нодрак.
– Ага, – вставил Гирт, – только теперь уже просто Сив. «Тот, кто завтра проторчит весь день у церкви, собирая дары для бедняков»!
Он криво усмехнулся и посмотрел на девушку с длинной косой, но та лишь пожала плечами.
– Я слышала, он с кем-то стрелялся, ну, на дуэли, – вставила девушка в мужском костюме и вдруг покраснела. – За это отец отлучил его от семьи и сослал в церковь.
– Ага, наверно, папаше Сив надоел, – прыснул парень с козлиной бородкой. – Представьте нашего Сива на балу в Верхнем городе! Вот потеха…
Но никто не засмеялся. Обе девушки расплылись в мечтательной полуулыбке.
– Сив мне как-то сказал, что он не хотел никого убивать. Его мечта – быть поэтом.
– Брешет! – вспылил Гирт. – Мина, он тебе так сказал, чтоб в аллее пообжиматься!
На этот раз девушка с длинной косой ответила кудрявому парню хмурым взглядом.
– Ты просто завидуешь.
– Вот еще!
– Да. Потому что Сив ходит в Нижний город. – В ее взгляде сверкнуло презрение. – И еще потому, что Сив получает приказы напрямую от Никого. – И добавила: – Сив – а не ты.
Кудрявый парень уже покраснел от злобы.
– Мина, – заметила девушка в мужском костюме, – сейчас не время. Пора бы начать собрание.
– Нет, давайте уж это обсудим. Гирт, ты постоянно плохо отзываешься о Сиве у него за спиной.
– Если бы у меня были деньги его папаши, я бы не тратил столько времени на пустой треп!
– Давайте-ка все успокоимся!
Теперь заговорили все разом. Спор пошел на повышенных тонах. Никто уже не смотрел на Нолля, когда он подошел к окну и отдернул ветхую шторку. С улицы послышалось тарахтение моторного фургона.
– Довольно! – сказал Иной резко. – Слышите?
Все замолчали, прислушиваясь. Тут же испуганно поднялись.
– Я ухожу. И вам советую сделать так же.
– Так, давайте по одному, – прошипел Гирт. – Герро, туши свет. Мина, иди первой – укрой станок.
– Я знал, что так все и будет, – бормотал плечистый парень с козлиной бородкой, собирая листовки с пола. – Если выберусь, то я с вами больше…
– Тсс… Брось их, живей!
Нолль вышел на улицу первым. Подождал, прислонившись к покрытой плесенью стене дома. Сверху пока никто не спускался. Вскоре по улице мимо него пронесся полицейский фургон. Нолль не стал дожидаться его возвращения: свернул за угол и, уходя дворами, снова услышал за спиной рев двигателя. Потом – топот ног, гул клаксона, полицейские свистки. И наконец звук разбившегося стекла. Должно быть, фургон все-таки развернулся. Или к Красному дому успел подъехать другой.
