А к Карине прикоснуться страшно, хоть я и не из пугливых.

Уложив девочку на кровать, сразу же укрыл её одеялом, чтобы не искушать себя и дальше. Обтереть бы полотенцем воду с неё, но я не мог. Я и так уже позволил себе пошлую гадость, пощупав её грудь. Убрав мокрые волосы с шеи Карины, я присел рядом с ней, прислушиваясь, дышит ли.

Без косметики её лицо выглядело милым и совершенно кукольным. Чистая, почти прозрачная кожа, маленький, аккуратный носик, пушистые ресницы, отбрасывающие тень на пол-лица. Котёнок и есть…

Какого хуя я продолжаю её разглядывать?

Вскочив с кровати, я решительно двинулся в сторону двери. Свет оставил включенным. Вдруг Карина проснётся среди ночи и потеряется в незнакомом месте?

От ноющей боли в паху передвигаться было некомфортно. Мне нужно тоже выпить и расслабиться. Слишком много всего выпало на один вечер.

Спустившись на кухню, я убрал свой кулинарный шедевр в холодильник и с психом захлопнул его. Шуршал тут, как идиот последний, а Карина уснула, так и не оценив мои старания. Просто, блять, уснула.

Налив себе в стакан бренди, я снял с себя мокрую рубашку, швырнул на стул и вышел на террасу.

Свежий ночной воздух остудил меня, обжигающий бренди расслабил разум и мышцы.

Я смотрел на свою заблёванную тачку, понимая, что завтра придётся ехать на другой, не такой любимой, как "Гелик", а перед глазами стояло невинное лицо Карины.

Её розовые, пухлые губы, между которыми мне нестерпимо хотелось втиснуться членом, толкнуться во влажную глубину её рта до самых яиц.

Почему не Лиза? Я сошёл с ума? Вот так, по щелчку пальцев в один момент?

Нет, это было что-то другое. Крыша у человека съезжает медленно. Я не мог лишиться рассудка только потому, что увидел голую девчонку. Я их видел великое множество, и все они одинаково прекрасны.

Моя психика дала сбой. Теперь я буду смотреть на Карину, а видеть её соблазнительные голые сиськи с острыми сосками. Нахер я её потрогал, придурок?

Слава богу, Карина об этом не знает. И никто не знает о моём маленьком грешке. Надо избавляться от девчонки, пока не приключилось чего-то посерьёзней. Поскорее бы Давид забрал от меня это порочное искушение.

– Карина! – кто-то настойчиво тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. – Кари-и-ина-а-а!

Какого чёрта вообще? Я только что уснула!

Голос до боли знакомый и до дрожи любимый. Низкий, с хрипотцой, властный, которым Громов любит отдавать мне приказы. От которого я млею, и мурашки по коже бегут.

Он просто мне снится. Артур вообще часто ко мне приходит в красивых, порочных, эротических снах. В них он вовсе не рабовладелец, напротив, он нежный, добрый, ласковый. Он любит меня, и мы горячо с ним трахаемся во всех мыслимых и немыслимых позах!

Что-то он сегодня совсем неэротичный. Больше похожий на надоедливую муху, которая решила не дать мне выспаться. Это просто невыносимо уже!

– Карина, мать твою! – рявкнул Артур мне в ухо, да так натурально, что я вскочила на кровати.

Господи, это Громов и есть! Стоит прямо передо мной, как живой!

Хлопаю глазами, потом их тру, понимая, что он живой и очень злой.

– Артур Саныч? – удивлённо вскрикиваю я, не понимая, что он делает в моей комнате.

– Сиськи прикрой! – командует он, и я с ужасом опускаю глаза вниз на свою грудь. Она голая! Я вся голая! Моментально натягиваю одеяло до самого подбородка. – Собирайся на работу! У тебя пятнадцать минут, Карина!

Обвожу комнату взглядом и понимаю, что я вообще не дома. Ах, да, я же оттуда ушла.

Я почти не слышу, что мне только что сказал Артур, потому что мой мозг взрывается от воспоминаний о вчерашних событиях.

Ссора с отцом. Клуб. Драка. Я блюю прямо в машине Громова. Моюсь в ванной…

Дальше полный провал. Не помню, как дошла до кровати, хоть убейте!

Громов смотрит так пристально, что у меня начинает дико болеть голова и тошнит ужасно. Это всё фигня. После того, в каком неприглядном виде меня вчера увидел Артур, я навсегда умерла для него, как девушка. Он никогда не полюбит страшилу, обрыгавшую его новенькую тачку.

Всё кончено навеки!

Я не хочу ехать ни на какую работу. Я хочу лечь и сдохнуть от страданий из-за своей безответной любви к этому недосягаемому мужчине. Громов смотрит с таким осуждением и раздражением на меня, что мне кажется, я сейчас и сдохну.

– Мне плохо, – еле ворочая прилипшим к нёбу языком, говорю я. – Я никуда не поеду.

– Я тебя за ногу поволоку тогда! – пригрозил Артур.

– Не имеешь права! Дай поспать! – начала я сразу же огрызаться, чтобы он не думал, что такой крутой и ему всё можно. – А потом я поеду…

Куда? Я пока не придумала. День длинный, придумаю ещё. Надо только выспаться и в себя прийти.

– Куда же ты собралась? – уточнил Артур. – Неужели, домой?

– Не твоё дело!

– Живо поднимайся! Я тебе в няньки не нанимался! Тут тебе не гостиница! – разошёлся Артур.

Не похоже, что он шутит. Сейчас ведь и вправду выгонит! Блин, я вообще не хочу никуда идти. Не сейчас точно!

– Артурчик Саныч, миленький, – жалобно простонала я. – Не выгоняйте меня, пожалуйста! Я просто посплю немножечко и уйду. Завтра на работу выйду, клянусь! У меня даже одежды нет. В чем же я пойду? Один разочек сжальтесь надо мной! Мне очень сильно плохо!

Я хотела ещё слезу пустить для убедительности, но не вышло. Отец обычно не вёлся на мои уговоры, так что вряд ли с Громовым этот цирк проканает. Но попробовать всё равно стоило.

– Ладно, Карина, – совершенно неожиданно сдался Артур. – Отдохни сегодня.

Боже, он серьёзно сейчас? У этого сухаря есть сердце?

– Спасибо, Артур Саныч, – вздохнула я с облегчением. – Я правда чувствую себя ужасно.

– О! Я догадываюсь! Ты вчера была в ударе!

Кажется, я покраснела от стыда. Да что там говорить, провалиться хотелось сквозь землю. Я ему ещё и свидание вчера запорола. Хотя за это не стыдно. Пусть его Лизонька катится к чёрту!

Надо было извиниться перед Громовым за всё, но я не могла слов подходящих подобрать. Потом извинюсь. Когда-нибудь. Успеется.

– Я боюсь тебя одну в доме оставлять. Ты мне дом не спалишь? – поинтересовался Громов.

– Нет. Я буду паинькой, – пообещала я.

– Где твой телефон? Он работает?

– Батарейка села. У вас есть зарядка на айфон?

– Есть, – сказал Артур и вышел из спальни.

Я откинулась на подушку и прикрыла глаза, вспоминая, где моя сумочка. Кажется, в ванной, как и моя одежда.

Господи, что же так плохо-то?

Громов вернулся с зарядкой, бутылкой минералки и аспирином. Молча протянул всё это мне. Я с удовольствием попила воды и приняла лекарство, мысленно благодаря Артура за заботу. А он знает толк в похмелье, как я погляжу.

– Пообещай, что дождёшься моего приезда и будешь брать трубку, когда я звоню, – тоном воспитателя произнёс Громов.

– Обещаю!

– Я на тебя рассчитываю! До вечера, Карина! – бросил он и наконец-то оставил меня одну.

Я выждала пока его шаги в коридоре стихнут, и со стоном поползла в ванную за мобилой, чтобы поставить его на зарядку. Надо было сдерживать обещание, чтобы Громова не злить. Ему и так вчера от меня досталось.

Хотя теперь уже можно было забить на то, что обо мне думает Артур. Я сама себе всё испортила, и Громов никогда не станет моим. Зачем ему такая дура, как я, когда в мире полно других адекватных девушек?

Стоило мне включить телефон, как на него посыпалось миллион оповещений о том, что мне звонил отец. Что мне сделать, чтобы он от меня отцепился?

Бросив мобильник на прикроватную тумбочку, я легла в уютную постельку и продолжила дрыхнуть. Слава богу, Громов пошёл мне на уступки и пожалел. Я бы умерла на работе от похмелья. Да и какой из меня сегодня работник? Я и так не супер. Артур вечно всем недоволен, что бы я не сделала, а сегодня загнобил бы меня. Не такой уж он и козёл, как выяснилось, но до того идеала, что я нарисовала себе в пятнадцать лет, ему далеко.