— Да, мне нужен адмирал порта.
— Вы найдете его в конторе, вон в том каменном здании.
— Благодарю вас. Вам известно его имя?
— Фостер. Контр-адмирал Гарри Фостер.
Это мог быть только «Дредноут» Фостер. Он был одним из членов экзаменационной комиссии в Гибралтаре, когда много лет назад юный Хорнблоуэр сдавал экзамен на чин лейтенанта, но так и не сдал, потому что испанские брандеры в ту ночь атаковали стоявший на рейде английский флот.
Застывший на часах морской пехотинец отсалютовал Хорнблоуэру и принял прежнюю деревянную позу, только глаза скосил с интересом на необычного вида узел в руках у коммандера. Затем капитана встретил флаг-лейтенант, также с любопытством оглядевший узел, но сразу оживившийся, как только визитер поведал, что в одеяле находятся трофейные документы.
— С «Гьепа», полагаю, сэр? — спросил лейтенант.
— Совершенно верно, — с удивлением ответил Хорнблоуэр.
— Адмирал примет вас немедленно, сэр.
Сам Хорнблоуэр лишь накануне, просматривая судовые документы, узнал название французского брига. И всего час прошел с того момента, как «Принцесса» пришвартовалась к причалу, а адмиралу, оказывается, все уже известно. Ну что ж, тем лучше — меньше потребуется времени для объяснений. И не следует забывать, что Мария, наверное, уже ждет его у портовых ворот.
«Дредноут» Фостер почти не изменился с тех пор, как Хорнблоуэр видел его в последний раз: сардоническая усмешка по-прежнему играла на смуглой цыганской физиономии. К счастью, Фостер, похоже, успел забыть дрожащего от страха юного мичмана, чья экзаменовка была так удачно прервана испанским нападением на Гибралтар. Как и флаг-лейтенант, адмирал уже знал о захвате вражеского брига — лишнее свидетельство молниеносности распространения слухов — и теперь интересовался только деталями.
Хорнблоуэр четко и кратко, по уставу, доложил все подробности.
— Так это и есть захваченные документы? — спросил адмирал, когда Хорнблоуэр коснулся и этого момента в своем рассказе.
— Так точно, сэр.
— Не каждый офицер на вашем месте вспомнил бы о бумагах, капитан, — сказал Фостер, задумчиво перебирая выложенные на стол документы. — Так, что у нас тут… судовой журнал… вахтенный журнал… квитанция… накладные…
И вот дошла очередь до заключенного в свинцовую оболочку пакета. Заметил-то адмирал его сразу, но решил, видимо, отложить ознакомление с ним напоследок.
— А что мы имеем здесь? — Он взял пакет в руки и внимательно изучил ярлык. — Что означают буквы S. Е.?
— Son Exellence, сэр, в переводе — Его Превосходительству.
— Его Превосходительству генерал-губернатору… чего, капитан?
— Наветренных Островов, сэр.
— Ах, да, я мог бы и сам догадаться — здесь же написано: Мартиника. — Фостер смущенно покачал головой. — Так и не смог я выучить этот проклятый язык… Ну, а теперь…
Адмирал потрогал лежащий на столе перочинный нож, еще раз осмотрел просмоленный шпагат на пакете, неохотно отодвинул нож в сторону и с сожалением поднял глаза на Хорнблоуэра.
— Я думаю, что мне не стоит связываться с этим предметом, — сказал он, — пусть с ним разбираются в Адмиралтействе.
Хорнблоуэр считал точно так же, хотя и не осмелился высказать свои мысли вслух. Фостер пристально посмотрел на него.
— Вы, конечно, собираетесь в Лондон, капитан?
— Так точно, сэр.
— Понятно. Я полагаю, вы надеетесь получить корабль, не так ли?
— Так точно, сэр. Адмирал Корнуоллис произвел меня в капитаны месяц назад.
— Очень хорошо… — Фостер в задумчивости постучал костяшками пальцев по заключенному в свинец документу. — Пожалуй, эта вещица поможет вам сэкономить время и деньги. Лейтенант!
— Сэр! — флаг-лейтенант появился мгновенно, как чертик из табакерки.
— Капитану Хорнблоуэру потребуется почтовая карета.
— Так точно, сэр.
— Распорядитесь, чтобы экипаж подали к воротам немедленно.
— Так точно, сэр.
— И выпишите капитану подорожную до Лондона.
— Так точно, сэр.
Фостер снова обратил внимание на капитана и невольно усмехнулся при виде растерянно удивленного выражения на лице последнего. На этот раз Хорнблоуэр позволил от неожиданности проявиться своим эмоциям, что случалось с ним крайне редко.
— Ваша поездка обойдется королю Георгу, благослови его Господи, в 17 гиней, — сказал Фостер. — Вы не испытываете благодарности за такую щедрость, капитан?
Хорнблоуэр уже полностью овладел собой и ничем не выказал своего раздражения от слов адмирала.
— Конечно, я очень благодарен вам, сэр, — ответил он ровным голосом и с невозмутимым выражением на лице.
— Каждый день, а порой десяток раз на дню, — продолжал Фостер, — ко мне приходят заслуженные офицеры и даже адмиралы, пытающиеся получить подорожную для поездки в Лондон за казенный счет. Каких только причин не доводилось мне выслушивать… А вам как будто все равно.
— Да нет, сэр, я очень польщен и крайне благодарен вам, — поспешно произнес капитан, вовсе не желая, чтобы Фостер догадался о причинах отсутствия восторга перед его действительно щедрым предложением. Пускай Мария ждет его у ворот, у королевского офицера имеется своя гордость и чувство долга. К тому же он виделся с Марией не так давно, всего три месяца назад, а ведь многие офицеры не видели своих близких более двух лет, с самого начала войны.
— Благодарите не меня, а этот трофей, — сказал Фостер, — если бы не он, я бы и не подумал так поступить.
Этим трофеем был, разумеется, таинственный пакет в свинцовой оболочке, на котором лежала рука адмирала.
— Так точно, сэр.
— Я уверен, что этот документ будет оценен в Адмиралтействе куда дороже 17 гиней. Поверьте мне, я посылаю вас в Лондон вовсе не из дружеского расположения.
— Я все понимаю, сэр.
— Надеюсь. Да, еще, я сейчас напишу записку Марсдену. Это поможет вам миновать швейцара.
— Благодарю вас, сэр.
Пока Фостер писал записку, капитан анализировал последние фразы адмирала. Вряд ли их можно было считать тактичными. Марсден был Секретарем Адмиралтейства, и намек на то, что Хорнблоуэру понадобится рекомендательное письмо, содержал одновременно невысказанную критику относительно его внешнего вида.
— Карета будет ждать у ворот, сэр, — доложил вернувшийся флаг-лейтенант.
— Очень хорошо.
Фостер посыпал лист бумаги песком, ссыпал его обратно в песочницу, сложил конвертом, написал адрес, снова посыпал песком и опять вернул песок на место.
— Запечатайте, пожалуйста.
Пока флаг-лейтенант занимался печатями, Фостер сложил руки вместе и вновь обратил свой взор на Хорнблоуэра.
— От вас будут требовать новостей на каждой почтовой станции, капитан. В Англии сейчас интересуются только двумя вопросами: «Что делает Нельсон?» и «Не пересек ли еще Бонb Ла-Манш?» Обыватели обсуждают Вильнева и Колдера с таким же жаром, с каким прежде сравнивали между собой достоинства Тома Крибба и Джема Белчера [2].
— В самом деле, сэр? Боюсь, что два последних имени мне не знакомы.
— Да? Тем лучше для вас.
— Готово, сэр, — доложил флаг-лейтенант, протягивая Хорнблоуэру запечатанный конверт.
Хорнблоуэр нерешительно повертел письмо в руке, прежде чем сунул его в карман. Ему почему-то показалось, что такое отношение к посланию, адресованному Секретарю Адмиралтейства, не слишком почтительно.
— Прощайте, капитан, и счастливого вам пути, — сказал Фостер.
— Я распорядился погрузить ваш багаж в карету, сэр, — сообщил флаг-лейтенант, провожая капитана к воротам.
— Благодарю вас, — сказал Хорнблоуэр.
За воротами собралась небольшая толпа, состоящая из носильщиков, нескольких женщин, поджидающих своих мужей, и вездесущих зевак. Сейчас все их внимание было приковано к ожидающей почтовой карете с форейтором на облучке.
— Прощайте, сэр. Удачно вам добраться, — сказал напоследок лейтенант, протягивая капитану завязанные в одеяло бумаги.
