– Благодарю тебя, Князь Тьмы! – воскликнул предводитель. В его кулаке сверкнул нож. – Ты послал нам другую жертву!

Я понял, что настала пора действовать.

Свалить с ног ближайших ко мне поэтов не составило ни малейшего труда. Кто скверно рифмует, тот и в другом не достигнет успеха. Тем более, у нас с мисс Финкл было неоспоримое преимущество в силе, быстроте и внезапности. Краем глаза я видел, как она бьёт кулаками и локтями, а поэты валятся, будто спелые колосья под серпом.

Державших Арчибальда я просто столкнул лбами, а потом, повернув лицо к предводителю, оскалился. Трудно стать бледнее, чем слой пудры, но ему удалось. Глаза поэта закатились, он упал без чувств. Я толкнул брата в объятия мисс Финкл, стараясь не прикасаться к распятию. Это была, пожалуй, единственная вещь в клубе «Сибарида», которая могла причинить мне вред.

– Уводите его! А я немного приберусь.

Мисс Финкл с сожалением глянула на разбросанные тела.

– Даже не думайте! – погрозил я пальцем. – Помните о законе Великой Тайны! Вы опытный агент, нельзя допустить малейшую слабость. Уводите Арчи!

Она подчинилась, хоть я и занимал в нашей иерархии более низкую ступень.

Переступая через слабо ворочавшихся поэтов, я собрал головки чеснока, выпавшие из карманов незадачливого охотника на вампиров. Бросил их в камин. Через полчаса здесь всё так провоняется, что никакие деньги не заставят домовладельца снова пустить сюда клуб «Сибарида». Наступил на Евангелие, потерянное Арчибальдом. Сунул книгу в карман.

О вампирах придумано так много небылиц. Солнечный свет, чеснок, осина, молитвы, святая вода… Брэм Стокер тоже внёс свою лепту. Это же надо выдумать – дневной сон в гробу! Нет, мы любим уют и комфорт. Ну, и немножко жидкости, содержащей гемоглобин, раз в неделю. Разве это преступление?

Донецк, 2023

«В полнолуние пациенты всегда ведут себя, как упыри. Это вам всякий дежурант подтвердит. Поступают в больницу, побитые, после драк, а то и вовсе, с вилкою в боку, хорошее же оружие, вилка, один удар – четыре дырки!» – таким мрачным мыслям вечером в пятницу предавался Иван Арнольдович, челюстно-лицевой хирург 5 горбольницы.

Он сидел на очень жёстком и неудобном стуле в ординаторской и дописывал очередную историю болезни. В журнал поступлений, в своём втором приёмном кабинете, без вздоха посмотреть он не мог, ещё не совсем поздний вечер, а план перевыполнен на все двести процентов. И какие умники придумали наверху этот план? На этом риторическом вопросе в дверь ординаторской заглянула медсестра Александра и предложила доктору поужинать.

– Иван Арнольдович, пойдёмте, когда, если не сейчас? Там плов стынет, чайник я вскипятила уже. Идёмте же!

Доктор с благодарностью посмотрел вслед уходящей медсестре. Кто ж ещё может понять, что он не робот – машина по удалению зубов и зашиванию лбов, кроме как такие же медработники, врачи и медсестры?

Пройдя по длинному, тускло подсвеченному коридору, Иван Арнольдович попал в медсестринскую. Здесь, как всегда вкусно пахло едой, духами и немного спиртом. Всё это, наряду с весёлым щебетанием дежурной медсестры и санитарки настраивало на позитивный лад и перезагружало измученную нервную систему Ивана Арнольдовича. За окном уже виднелась желтоватая луна, освещавшая осенний больничный дворик.

– А на прошлой неделе чудак батарейку проглотил, так наши девчонки всей операционной бригадой с хирургами пели песню про то, что «у любви у нашей села батарейка», – хохотали женщины.

«Больничные байки, приятный ужин, чего ещё надо?» – думал, придя в себя, сытый и от того довольный доктор. И тут внезапно Иван Арнольдович почувствовал непреодолимое желание идти в кабинет, хотя ни звонка из приемного покоя, ни шагов пациентов за дверью не было.

Пройдя обратно по пустому коридору и зайдя в кабинет, он оценил обстановку и, не найдя ничего интересного, засобирался было возвратиться в тёплый спасительный очаг медсестринской, но тут в дверь тихонько, скорее даже осторожно, постучали.

«Ну вот, опять поскребыш явился, не запылился», – таким недобрым именем Иван Арнольдович называл пациентов, которые минуя приёмник, шли напрямую к нему, то ли по чьему-то совету, то ли исходя из собственного богатого опыта предыдущих поступлений.

Дверь заскрипела и в комнату всплыла бледная фигура в черном. Общую мрачность шёлковой рубашки и штанов разбавляла старомодная жилетка с алыми вставками.

«Ну, пижон», – ухмыльнулся про себя врач, со вздохом открывая журнал пациентов.

Общий вид посетителя казался крайне удрученным.

– Дофтор, доброво вецева.

– И Вам не хворать. Что привело?

– Твагедия! Фозле фовот кто-то раффыпал чефнок, и я так подпвыгнув, что фрезался жубами об фетку дерева!

– У Вас, что, такая сильная аллергия на чеснок?

– Фильнейшая неперенофимость! Однофначно!

– А на анестетики такой аллергии нет?

– Да, то есть, нет! Только чефнок и севебво.

– Всё бывает. Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Мафк Францифкофич Кевн, тыфяча пятьфот, тьфу, дефятфот фемьдесят вофьмого года…

Иван Арнольдович с интересом осмотрел пациента. Бледноватый, вероятно анемия, глаза чёрные, как угольки, выражение лица страдальческое. Худощав, даже астеничен, пульс прощупывается с трудом, давление аппарат с первого раза измерять отказался, со второго показал 60/30 мм рт. ст. – с таким даже не встают, не то, что сидят на стуле, горестно подпирая щеку. Да ну её, эту технику – вечно чудит!

Доктор усадил несчастного Марка в стоматологическое кресло. Общее состояние ротовой полости было санированным – ровный ряд мелких белоснежных зубов, среди которых как дыры в заборе смотрелись наполовину выбитые клыки, а также единично, двойки и четвёрки.

– Да… Вам не особо повезло. Ну ничего, сейчас всё исправим!

Иван Арнольдович позвонил медсестре, и вместе они принялись за работу. И вот в почкообразном лотке оказались обломки былого зубного великолепия. Пациент сидел недвижим, казалось, что даже сердце его перестало биться, однако дыхание было ровным и спокойным. Хорошо, что он не видел всю бурю эмоций под маской доктора, ведь когда Иван Арнольдович работал, он непроизвольно стискивал зубы и гримасничал так, что, если бы не маска, люди думали бы, что он изгоняет бесов, а не рвёт зубы. Небольшие капельки пота выступили на его лбу, и их тут же заботливо промокнула медсестра Александра, попутно убирая лоток с зубами, чтобы вынести их в санитарную комнату.

Закончив манипуляции в этой, на удивление, бескровной операции, Иван Арнольдович потянулся корцангом за салфеткой с антисептиком, и тут, в полуобороте, услышал вкрадчивый злорадный голос:

– Спасибо тебе, доктор, век уже, как к зубным врачам не ходил. Ну, а сейчас, принимай-ка мое благодарствие!

Реакция врача была незамедлительной. Быстро схватив пульверизатор, стоящий на операционном столе, он брызнул им в лицо и рот нападавшего пациента.

– А-а-а-а!

На крик уже прибежала Александра, держа в руках пистолет с серебряными патронами и вся обвешанная чесночной лентой, как Шварценеггер из фильмов девяностых.

– Эх, что ж вы, батенька, про аллергию на святую воду-то умолчали! Как-будто мы тут всё про регенерацию зубов ваших-то и не знаем, ай-яй-яй!

Доктор нажал кнопку на операционном столе, и в тот же миг, шею, руки и ноги Марка обвили серебряные обручи, оббитые изнутри и снаружи бронзой. Посмотрев на вампира поверх своих очков, он строго сказал:

– Слушай-ка сюда, упырь. Предлагаю работу на станции переливания крови. Ты, включая свой зов, заманиваешь туда до десяти-пятнадцати человек в день, берешь не больше 400 миллилитров с каждого, сдаешь, на выходе получаешь зарплату – до двух стаканов в день, тебе хватит, знаем. Работа посменная, всех своих коллег ты уже знаешь по ежегодным балам вампиров, все работают у нас, не покладая крыл и зубов. Ах да… Если вдруг захочешь сбежать – не получится, в обручах маячки, шаг в сторону – бронзовая капсула упадет, как миленькая. И пиши, как звали на фамильном склепе!