— Старик, ты как? — напрягся Форди, разглядев блеск крови на ладони Кана.
— Не увернулся, — горестно вздохнул мужчина. — Когда из тоннеля этот выскочил… Не ожидал, что у них лапы такие длинные.
— Да чтоб твою мать унмарвы сожрали! Как так-то, старик?! Что я Найви… — осекся на полуслове парень, а после, злобно ощерившись, разнес череп унма еще одним выстрелом.
Дождавшись пока звон в ушах уймется Форди упал рядом со стариком на колени и ухватив того за грудки грубо тряхнул:
— Старик, ты хоть понимаешь, что мои друзья… Они сдохли, чтобы дать нам уйти. Найви собой пожертвовала, чтобы ты из этого города убрался, потому что твоя группа – идиоты желторотые! Какого Офгриса ты здесь помирать собрался?!
— Прости, Фордиль… — даже не пытаясь сопротивляться потупил взгляд Кан. — Я снова всех подвел. Мало того, из-за и ради меня погибли такие хорошие люди. Мне ни капельки не жалко, того, что в этих тоннелях я умру, но твоих друзей мне действительно жаль. Будь от меня хоть немного больше пользы я заменил бы Найвитту у того переулка, и вы втроем бы ушли, но… От старого библиотекаря вроде меня ником нет пользы.
— Я тебя даже разубеждать не буду, — хмыкнул Фордиль и устало опустился на пол рядом со стариком. — Какого хрена ты вообще поперся в этот город?
— Говорил ведь уже, — вздохнул мужчина. — Такого мое бремя памяти или истории, если угодно. Да, я взвалил его сам на себя, но от этого оно не становится менее серьезным. Я просто хочу сохранить что-то не столько о себе, сколько о том, что было до меня. Будет грустно потерять сотни и тысячи лет людской истории, не находишь?
Форди лишь безразлично пожал плечами. Его подобные сентиментальные рассуждения не особо задевали.
— Хорошо, подойду с другой стороны, — поморщился старик, попытавшись сесть поудобнее.
— Ты бы болтал поменьше, рана-то серьезная, — заметил парень, мельком уже осмотревший Кана.
Удар унмарва пришелся в живот, так что помочь хоть чем-то медленно умирающему Каннису было нельзя. Не в этих условиях. Может окажись они в городе-крепости, недалеко от верхних районов с их довольно умелыми врачами…
— Именно поэтому я и буду дальше болтать, — отмахнулся мужчина. — Хоть поговорю с кем-то напоследок, а заодно попрошу кое о чем. Ну так вот к чему это я… Может тебе лично и наплевать на историю нашего мира, нашей страны, но есть ведь кое-что, что не безразлично и такому сухарю как ты?
— К чему ты клонишь? — нахмурился парень.
— Твои друзья, — улыбнулся старик. — Ты ведь говорил, что не хотел их жертвы. Не был готов пожертвовать собой, но и от них этого не требовал.
— Я тебя ударю если будешь и дальше об этом болтать…
— Нет, ты все же меня послушай. Моя ситуация… она отчасти схожа с твоей. Когда-то и я искал эти книги, карты и прочее по стихийно возникающим рынкам, лавкам перекупщиков и чуть реже на руинах городов не один. У меня тоже были друзья. Фрион, Стэр, Кугель и… Лифде, кхм, — замялся мужчина. — Так вот. Я тоже потерял их всех. Может быть не так как ты, разом, но сам факт. Мне тоже было больно, я страдал, хотя, наверное, тебе не особо интересно.
— Соболезную, — бросил Фордиль, попытавшись убрать из голоса лишнюю грубость. — Но все равно не понимаю к чему ты.
— Всего лишь к тому, что помнить их – это тоже часть моего своеобразного бремени. Все еще считаешь его смешным?
Немного подумав Фодиль нехотя ответил:
— В твоем дурацком бремени, — насмешливо выделил он это слово, — присутствует хотя бы толика чего-то толкового. И вообще говори уже чего ты хочешь от меня или я пошел.
Порывшись одной рукой в своей сумке Кан протянул парню ту самую книгу, которую нашел в библиотеке. На секунду замявшись Форди все же взял малоинтересную лично ему книженцию и спросил:
— И что? Чего мне с ней делать?
— Отнеси ее в мой дом в верхнем квартале Ситрума, — сжав руку парня попросил Кан. — Я не прошу тебя взвалить на себя мою ношу, понимаю, что, пожалуй, ты не тот человек. Но сохрани хотя бы эту книгу. В моем доме есть сейф. Он довольно большой, так что там хранится вся моя библиотека, а также дневники, которые я составлял с самого начала Войны. Есть там записи и о моих друзьях… Пусть это и не вернет мертвых к жизни, но хотя бы так мы можем почтить их память… Сделать так, чтобы пусть не они сами, лишь их образы и память о них, но осталась в этом мире… Я не буду против если, и ты оставишь там записи и о своих друзьях тоже.
— Ты уверен, что кому-то там в будущем будет дело до наших с тобой друзей? Какой в этом всем смысл? — скривился Фордиль, неожиданно почувствовав, как дрогнул его голос.
— Я делаю это ради себя и ради моих воспоминаний об этих людях. Сделай и ты это ради своих друзей. Это та частичка моего бремени, которую я могу тебе доверить, зная, что хотя бы ее ты поймешь, — улыбнулся старый библиотекарь и привалившись к стене прикрыл глаза. — Пароль от сейфа я записал на столешнице кухонного стола. С ее нижней стороны. Найди корчмаря Вуна, он славный малый, покажет тебе, где я жил.
— Офгрис с тобой, — тихо ругнулся Фордиль и встал на ноги.
Подняв лампу, парень еще раз глянул на уже побледневшего старика и почему-то спросил:
— Не страшно умирать оставив дело своей жизни на такого как я?
— Я должен был умереть еще лет двадцать назад. А может и того раньше, — хмыкнул старик, не открывая глаз. — Сам удивляюсь, как всего лишь библиотекарь умудрился выжить там, где люди умирали сотнями. Ладно, иди уже. Я ведь рожден еще до Войны, точнее до Схождения Фадов. На мне нет меток Химеля, так что, умерев я превращусь в одну из этих тварей.
— Предложил бы снести тебе голову из винтовки, но это не поможет, а то глядишь и ускорит дело. Ладно, прощай, старик.
Каннис лишь вяло махнул рукой и вновь замер, оттягивая момент, когда сознание покинет его тело. Только губы старика едва заметно шевелились. Фордиль не слышал, что же нашептывает себе под нос старый библиотекарь, да и, если честно, не хотел знать. По той простой причине, что есть вещи, которые не нужно слышать другим, что-то сугубо личное. То, о чем мы и задумываемся лишь в такие моменты, когда смерть чуть слышно скребется в дверь совей костлявой рукой.
Петляя подземными ходами Фордиль медленно удалялся прочь от центра города. Рана на плече, на которую он сперва не обратил внимания, начала ныть, но короткий осмотр дал понять, что все было не так уж и плохо. Потуже перетянув плечо, чтобы унять кровь, Форди продолжил свой путь.
Вновь замерев в нерешительности на одном из перекрестков, спустя примерно час с момента как парень покинул умирающего старика, Фордиль задумчиво огляделся. Он примерно понимал в каком направлении двигаться, но не отрицал, что мог сбиться и потерять направление в этом давящем на сознание тишиной и мраком аду.
Но медленно поворачиваясь от одного прохода к другому Форди вдруг заметил, как едва заметно колыхнулось пятно света от его масляной лампы. Подняв ту к глазам, парень пригляделся к огню и на секунду ему почудилось, что пламя чуть колышется, будто на ветру.
— Значит сюда, — пожал плечами юноша и двинулся к проходу, что по его прикидкам вел куда-то на восток. Казалось бы – практически обратное направление, но в подобные моменты Форди не стеснялся доверять своему чутью, а не только холодному расчету.
Пара поворотов и вот в конце очередного туннеля забрезжил угасающий, вечерний свет. От нетерпения Фордиль перешел на быстрый, но все еще осторожный шаг – об скрытности парень не забывал, несмотря на то что это подземелье уже порядком ему надоело.
Как оказалось свет проникал в открытый люк, от чего Форди несколько напрягся – вылазить в городской черте ему было несколько не с руки. Тем не менее парень решил рискнуть и загасив лампу начал карабкаться вверх по ржавой, поросшей мхом лестнице.
Осторожно высунув голову на поверхность Фордиль едва унял радость – даже отсюда он видел разрушенный пригород, до которого было не больше квартала. Сразу за ним виднелось холмистое поле, тут и там пересекаемое лесами и рощами, а также мелкими реками. Не став больше ждать, парень выбрался наружу.
