— Надо же! Действительно, младший лейтенант. — Изучив мои корочки, хохотнула чиновница. — И, судя по дате выдачи, сегодня ваш первый рабочий день?

— Ага. — Простодушно кивнул я. — Получается, первый.

— Тогда понятно. — Кивая каким-то собственным мыслям, согласилась женщина. И, порывшись в ящике стола, извлекла на свет тоненькую пачечку каких-то бланков. Один из которых довольно споро заполнила и, шлёпнув круглую печать, протянула мне. — Вот, держите.

С этими словами женщина, споро проштамповав принесённые нами листки, уложила их внутрь «моей» папки. И, завязав тесёмки и снова пройдясь по кабинету, поставила её на полку в ячейку с большой буквой «П».

— Спасибо. — Вежливо поблагодарил я. И, поочерёдно поглядев на Сергея И Вадима, спросил. — Так, мы пойдём?

— Идите, молодые люди. Я вас больше не задерживаю. — Милостиво разрешила свидетельница, зарегистрировавшая плоды моего таланта. — И, желаю дальнейшей удачи в творчестве!

— До свидания. — Еле слышно проблеял я.

И, нетерпеливо подталкиваемый в спину Сергеем, покинул в меру гостеприимный кабинет.

— Ну, вот и всё! А ты боялся! — Ткнул он меня кулаком в плечё. Правда, тут же посетовав. — Хреново, конечно, что ты записал партитуры в единственном экземпляре. Но, ничего, прорвёмся!

— Ай, да что там играть-то! — Пренебрежительно отмахнулся я. — Да и, вряд ли бы мы смогли разучить все двадцать шесть песен за одну репетицию.

— Нет, что ты! — Согласился наш художественный руководитель. — Две-три за раз, не более. А, лучше, вообще одну.

— Да, там ничего сложного. — Поспешно заверил я его. — К тому же, можно будет начать с того, что я уже пел на выступлении в госпитале. Ну и, про «опу» добавить тоже.

— Кстати, «про Опу» мы так и не зарегистрировали. — Вспомнил Сергей. И, неуверенно оглянувшись на двери только что покинутого нами пристанища бюрократии, озвучил общеизвестную истину. — Возвращаться плохая примета!

— Да, хер с ней! — Не стал настаивать на немедленном увековечивании моих неотъемлемых прав я. — Как-нибудь в другой раз заедем.

К счастью, в этот миг эта самая дверь распахнулась и на пороге показалась обитательница пенатов. С беломориной в зубах и держащая в руках коробок спичек.

— Что-то ещё, молодые люди? — Удивлённо посмотрела она на нашу, нерешительно переминающуюся с ноги на ногу, троицу.

— Да, понимаете… — Неуверенно начал Сергей. — Наш гений, пока сюда ехали, новую песню сочинил. Но, как сами видите, писчих принадлежности собой не было и потому, перенести на бумагу попросту не успели…

Глава 5

— Ну, нотной бумаги у меня нет. — Отчего-то снова развеселилась чиновница. Но, раз вы уже здесь то, в принципе, не вижу в этом ничего сложного, — тут она развернулась на сто восемьдесят градусов и, бросив через плечё, — подождите! — скрылась в дебрях кабинета.

— Ну, Коля! Тебе сам Бог ворожит! — С довольным видом потёр ладони Сергей. — Ты только подумай! Едва мы вспомнили о забытой песне и тут — р-р-аз-з! Словно по заказу, эта милая женщиа решила выйти на перекур и, походя, разрешила наши проблемы!

— Вот, держите! — Протягивая, явно вырванный из обычной ученической тетради двойной листик в клеточку, сказала регистраторша. И, отдавая собственную авторучку, предупредила. — Я покурю пока. А вы. — Тут она кивком указала на довольно-таки широкий подоконник. — Запишете всё, что считаете нужным и потом отдадите мне.

— Спасибо! — Дружно поблагодарили мы.

А затем, пристроившись на вышеуказанной, как нельзя кстати спроектированной неведомым архитектором и такой, прям-таки донельзя удобной детали зодчества, я быстренько расчертил нотный стан и набросал, сначала основную мелодию, а затем партии сопровождения и второго и третьего голосов.

— Фух. — Вытирая тыльной стороной ладони воображаемый трудовой пот, шумно выдохнул я. — Вот, держите!

— Коля, ты имеешь музыкальное образование? — Принимая будущий «шидевр» который, почему-то в этом абсолютно уверен, будет распевать ещё не одно поколения поклонников моего творчества, вдруг ни с того, ни с сего проявил совсем не нужное любопытство Сергей.

Не зная, что ответить, я завис на долю секунды. А потом, справедливо решив, что нужно бить по слишком длинному носу его же оружием, в лучших традициях Богоизбранного народа, ответил вопросом на вопрос.

— А ты как думаешь?

— А-а, тогда понятно. — Тут же пришёл к каким-то своим выводам мой «полуначальник». И, видимо, желая убедить себя в собственном предположении, принялся спрашивать дальше. — Ты, наверное, из музыкальной семьи? — Дедушка, небось, преподавал в Консерватории? — Клянусь, это место, где, по убеждению большинства населения Советского Союза, хранятся консервы, он произнёс — вы только подумайте! — С Большой Буквы! — А мама и бабушка, полагаю, были учительницами музыки, если не в специализированных то, по меньшей мере, в общеобразовательных школах?

«И, всё тебе неймётся, Чёрт безрогий»! — Мысленно попросив прощения у Создателя, злобно подумал я. — «Вот зачем, скажи пожалуйста, снова без мыла в жопу лезешь? Всё ведь нормально ж было! Так нет, нужно обязательно всё испортить и совать свой нос туда, куда никто не просит»!

Но, так как открыто хамить человеку, от которого, вполне возможно, зависела какая-то часть моего будущего, было, по меньшей мере глупо, то высказаться я, конечно же, не стал. А, вежливо улыбнулся и, как можно более ненавязчиво попытался соскочить с неприятной для меня темы. Вымучив еле заметную улыбку и, при этом, неопределённо-многозначительно поиграв бровями.

— Как же тебя, такого талантливого, в милиционеры-то отпустили? — Тем временем продолжал допрос, видимо, маявшийся от скуки художественный руководитель. — Просто удивительно!

К счастью, тут вернулась благоухающая а, если быть честным, отвратительно воняющая, только что вдыхаемым дымом чиновница и, повернув ключ в замке, широко и гостеприимно распахнула двери совсем недавно покинутого нами помещения.

— Ну, молодые люди? — Предвкушающе потирая маленькие но, почему-то в этом уверен, чрезвычайно цепки ладошки, полюбопытствовала она. — Чем порадуете в этот раз?

— Вот. — Протянул ей сложенный вдовое листочек я. И, дабы не возникло никаких сомнений в твёрдости моих намерений, добавил. — Этим.

— Ну-ка, ну-ка! — Заинтересованно пробормотала регистраторша, положив лист перед собой и поправляя очки. И, быстро прочитав пришедшие мне в голову строчки, удивлённо подняла глаза. — Надо же, какая неоднозначная, вроде бы шутливо но, в то же время, как мне кажется, политически очень правильная и верная песня!

— Спасибо. — Не зная, как реагировать на это, весьма лесное для меня и очень полезная для моего творения мнение, на всякий случай поблагодарил я. И, подпустив в голос немного шутливой гордости, выпятил грудь. — Я старался!

Благосклонно кивнув, хозяйка кабинета, мельком взглянув на записанную мелодию, прикрыла глаза и, дирижируя самой себе тонкой сухопарой рукой, негромко пропела.

И, пусть всё НАТО! Палит из пушки!

У наших девушек самые, самые, самые

Красивые ушки!

Дружно затаив дыхание, мы втроём внимали вершительнице судеб. Но, так как песня ей явно понравилась, то надежда в наших сердцах преобладала над всеми другими чувствами. И, как оказалось, не зря.

Хозяйка кабинета раскрыла глаза и, каким-то своим, выработанным годами чиновничьим чутьём определив в нём старшего, внимательно взглянула на Сергея.

— Как, вы говорите, называется ваш ансамбль?

— Э-э-э. — Не замедлил с ответом он. И, отчего-то смущённо улыбнувшись, пролепетал. — Мы пока не думали об этом.

— Зря, молодой человек, очень зря! — Взяв из стоящего на столе глиняного стаканчика карандаш, регистраторша почесала им кончик носа и ловким движением бросила обратно. — С таким материалом — я почти в этом уверена! — вас ждёт стопроцентный успех. — Тут она сложила руки в замок и, устроив оба локтя на столешнице, продолжила. — Так что, рекомендую не затягивать с именем вашего коллектива. И, послушайте моего совета, оно должно быть немножечко патриотичным.