Общая черта всех дурных начальников, так сказать. Закостенелые в своей тупости, они искренне считают, что закручивают гайки. На самом деле лишь сжимая и доводя до критического состояния, готовую в любой момент лопнуть, пружину.

Но, так как деться с этой подводной лодки мне было не то, чтобы некуда но, скажем так, в ближайшее время не представлялось возможным, я мужественно терпел. Тем более, что двадцать моих соратников и, можно даже сказать, старших товарищей, с постным выражением лица делали то же самое.

Но, видимо, всё-таки я рано списал себя со счетов. Наивно полагаясь на старую, как мир истину, что «львы бабочкам не страшны». И, хотя, сидели мы на совещании вместе с Василием, взгляд генерал-майора, почему-то не задержался на его, ставшей вдруг совершенно неприметной физиономии и остановился на моей скромной персоне.

При лицезрении меня а, вернее, нового персонажа в этом скопище мазохистов, на лице а, вернее морде, занимающего высокую должность жиртреста, отобразилась мучительная работа мысли. И, так как синапсы на замкнулись и, соответственно, узнавания не произошло, генерал-майор грозно насупил брови и недовольно шмыгнул носом.

— Кто таков? — Сквозь зубы процедил он.

И как ни хотелось мне послать его по матери, волей-неволей был вынужден встать с такого уютного стула и, вытянувшись по стойке смирно, представиться.

— Младший лейтенант Петров. — Как и положено неофиту, я постарался придать своему фейсу долженствующее случаю выражение, имея при этом вид «лихой и придурковатый». — С сегодняшнего дня служу в отделе по расследованию убийств!

— Со школьной скамьи и сразу в убойный? — Недоверчиво покрутив головой которая, за отсутствием шеи, казалось, росла у него прямо из плеч, начальник. И, вдруг вспомнив отсутствующего на совещании а, вернее, не пожелавшего принимать участи в этом балагане, Анатолий Викеньтьевича, недовольно пошевелил губами. — Опять Позняков, в своей обычной манере, что-то крутит? Кстати, а где он сам? И почему не соблаговолил посетить утреннюю планёрку, а вместо себя прислал сосунка?

И, хотя я точно знал, что майор просто сидит в кабинете и ничем особым не занимается, взял грех на душу и, набрав полную грудь воздуха, нагло и беспардонно соврал.

— Работает с подследственным по позавчерашнему покушению на убийство санитара из военного госпиталя. А так же должным образом оформляет бумаги для передачи дела в суд!

— Это хорошо, что работает. — Хмуро, я бы даже сказал, злобно, процедил генерал-майор. — Но, видимо, не в его правилах было просто так, без хорошей взбучки и непременного нагибания, отпускать подчинённых. Да и, как он выразился, «сосунку» тоже надо было показательно обозначить его место в тутошней иерархии. И, шумно раздувая ноздри, этот кабанине бросился в словесную атаку. — А что у вас по цыганам?

Что, как он выразился «у нас» было по этим самым «цыганам» я, как вы понимаете, не имел ни малейшего представления. Но, так как изображать из себя жалобно блеющую овечку не было ни малейшего желания, выгнул грудь колесом и, уверенно сверля глазами держиморду, храбро доложил.

— Работаем, товарищ генерал-майор. И, пользуясь случаем, хочу попросить вас организовать санкцию на обыск.

— Неделю назад была у вас санкция. — Мгновенно закипая, почти проревело высокое начальство. И, с натугой встав из кресла, и уперев арбузоподобные кулаки в столешницу, вызверилось на меня. — И что?

«Блядь! Ну, откуда я знаю "что»? — С начинавшей подниматься из глубины души злобой, подумал я. — «Я же, можно сказать, несколько дней назад заново родился»!

Но озвучивать эти крамольные мысли, разумеется, не решился. А, вместо этого, взял на себя риск вызвать ещё одну бурю, и твёрдо но вежливо, произнёс.

— В первый раз, впопыхах, что-то могли и не заметить. — Принялся городить откровенную ахинею я. — Но, при повторном мероприятии, думаю, сможем найти обличающие убийцу улики.

— Будет тебе ордер, Петров. — Хлопнул широкой ладонью по столу генерал-майор. И, с царскими интонациями вершителя судеб, пригрозил. — Но, ежели через неделю ты не предоставишь мне виновного, смело можешь искать работу в народном хозяйстве!

Кстати, спич об этом самом, почему-то считавшемся в местном сообществе пугалом, «хозяйстве» уже несколько раз звучал в стенах начальственного кабинета. Страшный наверное зверь, раз матёрые мужики робко втягигивали буйные головы в плечи и стыдливо прятали глаза, выискивая что-то на полированной столешнице.

Но, так как генерал-майор явно ждал ответа, поднимать этот вопрос я не стал. А, как и положено, «лихому и придурковатому», расправил плечи и бодренько так отрапортовал.

— Так точно, товарищ генерал! Через неделю!

— Вот! — Поняв к потолку указательный палец, неожиданно подобрел свинохряк. И, обращаясь сразу ко всем присутствующим, снова уселся в кресло. — Учитесь у молодняка, как работать надо!

Что тут же вызвало лёгкое брожение в умах, а в мою наглую тушку тут упёрся с добрый десяток недовольных а, в некоторых, как понимаю, особо тяжёлых случаях, даже и ненавидящих взглядов.

— Садись, младшОй. — Барским жестом разрешил жиртрест с большими звёздами на погонах. И, для острастки ещё раз пошевелив бровями, напомнил. — Смотри у меня! Через неделю!

И, так как ответа от меня явно не ожидали, я плюхнулся на стул и снова уставился в окно. Вспоминая вчерашнюю репетицию и последовавший за ней вечер.

Хотя, в общем и целом, надо сказать, что ничего сверх ординарного не произошло. Мы несколько раз прогнали песню про наших замечательных девушек, у которых самые красивые на свете части тела, а так же не предполагающие абсолютно никакой конкуренции органы зрения и слуха.

Потом, с приходом Вадима, немножечко поспорили что и кому петь и каким именно голосом. Микрофонов, кстати, как оказалось, в наличии было лишь три. И Сергей, тут же проявив себя толковым и ответственным лидером, пообещал что, к следующей репетиции каждый участник нашего Вокально-Инструментального Ансамбля будет обеспечен персональным девайсом.

Потом, аккомпанируя себе на электрогитаре я исполнил «Поверь в мечту». И, встав за «Вермону», быстро озвучил клавишную партию. Бас гитарист, ориентируясь на гармонию, начал играть сам. Ну а ритм, он и в Африке ритм. Так что Вадим, за время моего выступления успевший настроить вторую «Музиму», тоже подключился моментально.

При этом взяв на себя третий голос и, как собственно и предполагалось, тут же вписавшись в наш маленький, и обещавший стать дружным, коллектив.

Часов в восемь мы, наконец, завершили репетицию. И, накинув раздобытые Сергеем халаты, оттарабанили музыкальное хозяйство обратно в каморку.

— Мне с квартиры съезжать? — Полюбопытствовал я, когда Оксана, и галантно вызвавшийся проводить её Вадим скрылись из вида.

— Не говори чуши! — Тут же пресёк моё юродствование Сергей. И, тыкая носом в очевидные вещи, напомнил. — Тебе ж ещё всё партитуры записывать. И, не думаю, что в милицейском общежитии имеется в наличии пианино.

— Ну, в какой-нибудь ленинской комнате, наверняка есть. — Просто из мальчишеского упрямства возразил я. И, так как прекрасно понимал, что жить одному в благоустроенной квартире гораздо комфортнее, чем в комнате с ещё несколькими мужиками, хитро добавил. — Но, ежели Вы так настаиваете!..

— Шут гороховый! — Фыркнула слушавшая нашу перепалку Виктория. И, вставая на сторону мужа, подтвердила. — Живи уж. Всё-равно, до вступления в наследство осталось ещё пять месяцев. А, сдавать чужим людям, ещё не ставшей нашей по закону квартиру, может оказаться себе дороже.

«Так, вон оно что»! — С толикой непонятно откуда возникшей неприязни подумал я. — «Оказывается, вы не витающие в облаках и не способные распорядится недвижимостью неумехи. А вполне себе расчётливые и законопослушные граждане»!

И, испытав чувство стыда, вызванное лёгким болевым импульсом, уколовшим мою многострадальную голову, тут же поспешно поблагодарил.