Иногда жена ворчала, что семья для меня как отдельная форма жизни, словно не люди. И во время катастрофы я кинусь спасать родню в последнюю очередь. Потому что люди – это пострадавшие, а семья – она никуда не денется, на то она и семья. М-да… Ошибочка вышла, Алексей Степанович, большая такая жирная ошибочка. Хотелось бы исправить, да поезд ушел и не обещал вернуться.

Теперь к чувству вины прибавилось еще и сожаление: сколько раз я собирался разобрать отцовский архив, да так и не дошли руки перебрать старые бумаги ни на даче, ни у себя дома. Все-таки, попав в этот год, познакомившись с отцом в другом теле, пообщавшись как посторонние люди, я все больше и больше соглашался с собственной теорией заговора. Не просто так погибли мои родители. Неспроста.

По любому отец что-то нарыл, изучая историю нашего города. Другой вопрос: знал ли он о том, что хранит какую-то важную тайну? Или сам не понимал, на какой пороховой бочке живет, покуда не стало слишком поздно.

Незаметно для себя я свернул в сторону продуктового напротив парка. Ясное дело, в такое время он уже был закрыт, но я четко помнил, что именно в тех дворах случайно увидел Нину в прошлый раз, а потом и столкнулся с ней лично.

Дело было вечером, делать было нечего, и я решил немного поболтаться в окрестностях, понаблюдать, вдруг повезет, и узнаю что-то интересное.

Свернув за угол, я огляделся, выбрал пустующую лавочку и направился к ней, не обращая внимание на смолкнувших бабулек возле второго подъезда. Дворовая охрана в количестве четырех божьих одуванчиков проводила меня подозрительными взглядами, отметила точку моей дислокации и зашушукалась, время от времени обстреливая меня предупреждающими залпами. Мол, не вздумай тут пиво пить, семечки щелкать, плевать, мусорить и прочие безобразия наводить, мы за тобой следим.

Хулиганить я не собирался, а потому не обращал на старушек никакого внимания. Повода подойти к ним и порасспрашивать про Нину я так и не придумал, а просто так поздороваться и ни с того, ни с сего начать выспрашивать за жиличку не рискнул.

Подъездные бабульки хуже контрразведки. Не отвлекаясь от разговора с незнакомцем, при малейшем подозрении вызовут участкового и сдадут под шумок в отделение. Причем чужак даже не поймет, в какой момент, а главное каким образом и кто из них вызвал милицию. Вот же они, родимые, сидят, ласково улыбаются, вполне добродушно отвечают на вопросы. И вдруг: «Гражданин, предъявите документы!»

Посидев примерно с полчасика, и не заметив ничего интересного, я собрался уходить, чтобы не нервировать охрану двора. А то сидят, бедные, вроде и домой пора внуков загонять, а тут я как тополь без Плющихи глаза мозолю. Не пью, не курю, матом не ругаюсь – придраться не к чему, а все-таки какой-то дискомфорт. Чего это молодой парнишка с подозрительным рюкзаком торчит у них во дворе. Не иначе как что-то задумал.

Интуиция объявила: пора сваливать, потому как старушки все-таки придумали повод как до меня докопаться.

– Егоровна, что-то сквозняком потянуло. Пора перебираться на твою лавку. У тебя там затишек, – возвестила одна.

– Варвара Ильинична, да уж домой пора расходиться, стемнело.

– Том, а где наши-то паразиты?

– Да вон на качелях сидят, качаются.

– Егорка! Домой! – зычным голосом оповестил божий одуванчик на три двора.

– Ну, ба-а-а, еще пять минут! – ожидаемо откликнулся пацан.

– Вовка! А ну слазь с горки, кому говорю! Забирай свой дрындулет и домой!

– Бабуль, я щаз!

– Я тебе дам «щаз», а ну, марш домой! – приказала Ивановна, но с места не двинулась. – Кому говорю, тащи велик до подъезда!

– Гляди, как я могу! – прилетело в ответ.

Я с любопытством обернулся посмотреть на шоу.

– Ах, ты ж, паразит! Чего удумал! А ну слазь немедля! Вот я матери скажу, она тебя ремнем-то отучит глупости вытворять! – пригрозила бабушка, увидев, как внук повис на турнике, собираясь кувыркнуться солнышком. – Убьешься – домой не приходи! Штаны зашивать не буду, пусть мамка шьет!

Южные сумерки надежно скрывали мое лицо вместе с широкой улыбкой. Знакомая ситуация.

– Ба, гляди! – и пацан, не слушая, крутанулся вокруг перекладины, отпустив обе руки.

Я подорвался и рванулся к парнишке. Юный спортсмен решил сделать тройной кувырок, при этом решил, что держаться за стальной стержень необязательно. Достаточно помогать себе руками при очередном перевороте.

Уже после первого кувырка я сообразил: ребенок не настолько спортсмен, каким хочет показаться перед закадычным дружком, который дожидался своей очереди. И в конце показательного выступления с пацаном вполне вероятно приключится несчастный случай. Не успеет ухватиться обеими руками за снаряд, и сорвется.

Хорошо, если сгруппируется, а если нет, тогда упадет очень неудачно. Под турником земля, вытоптанная до состояния асфальта, возле одной из стоек зачем-то лежит приличных размеров камень. В лучшем случае, расшибет спину, в худшем что-нибудь себе сломает или стукнется головой как раз о каменюку и пробьет голову.

Ясное дело, подхватить парнишку, который почти сорвался с перекладины, я едва успевал. Но как минимум оказать первую помощь, проверить кости, смогу. В последний момент, не раздумывая, я сделал гигантский прыжок, подхватил пацана, все-таки сорвавшегося вниз, и мы вместе с ним упали на землю. Рюкзак смягчил наше падение, но все-таки планета ощутимо стукнула меня по спине.

Поставив перепуганного пацаненка на землю, уточнил:

– Жив?

– Ага, – кивнул мальчишка, пряча дрожащие руки в карманы и принимая независимый вид. От пятиэтажки раздался вопль бабушки.

– Ну, погоди у меня, я все матери расскажу, – грозилась Ивановна. – А ну быстро домой!

Парень насупился, зыркнул в сторону подъезда и тяжко вздохнул.

– Ну, Вован, ты даешь! – восхитился напарник, который не успел показать своей бабушке такой же трюк: турник во дворе был один, приходилось развлекаться по очереди. Из-за этого мальчишка явно сильно расстроился. – Влетит?

– Влетит!

– Пойдем, провожу, – предложил я.

– Я сам, – отказался пацан, но я не отставал.

– Да ладно, меньше ругать будет. При посторонних постесняется.

– Плохо ты мою бабушку знаешь, – по-взрослому вздохнул Вовка, но сдался. – Ладно, пойдем.

– Ах, ты, черт рогатый! Ну, в кого ты такой уродился? В отца своего, окаянного! Марш домой, кому сказала! – причитала бабушка, оглядывая внука. – А ну как разбился бы насмерть? Что мне матери твоей говорить тогда? У-у-у! Несчастье ты мое! – любимая бабушка отвесила Вовке несильный подзатыльник и тут же притянула его к себе и поцеловала в макушку. – Иди уже, заноси велик, и домой. И никакого телевизора перед сном!

Вовка стоял, сопел в две дырочки, безропотно выслушивая заслуженные нравоучения. Но едва бабушка отпустила на свободу, рванул так, что пятки засверкали.

– Вова! Не беги так быстро! Упадешь! – крикнула вслед старушка и, наконец, обратила на меня внимание. – Спасибо, молодой человек. Спасли это недоразумение, – сдержанно поблагодарила.

Её товарки, минуту назад молча наблюдающие воспитательный процесс, вмиг преобразились и засверкали глазами. Такой повод сам пришел к ним в руки!

– А ты что в нашем дворе делаешь? Ждешь кого? – тут же встряла бабушка второго спортсмена, Захаровна, едва представилась возможность.

– Добрый вечер, уважаемые, – поздоровался я. – Да вот, гуляю по местам детства, вспоминаю.

Ну, а что, я даже не соврал, все честь по чести, бегали мы сюда в детстве с пацанами.

– А ты что же, из нашего лома? – поджав губы, спросила третья старушка.

– Нет, я на Полевой жил с родителями, – махнул в сторону ближайшей улицы, на которой мы действительно когда-то жили, снимая жилье. – А сюда мы с бабушкой зимой приходили, на горку кататься.

– На горку к нам весь военный городок собирается, – недовольно поджала губы четвертая бабулька. – Снесли бы ее что ли, один шум от нее и вред! То руку сломают, то голову разобьют!