«Хочешь большой и светлой любви, селянка, приходи без кузнеца, угу», – шутил про себя, поднимаясь по лестнице. – А кузнеца-то как раз и нет. Лену точно не потащу, разве что журналиста отыскать и в засаде оставить. Но нет, не буду. Мало ли что может приключиться, вешать на себя ответственность за жизнь другого не хочу, привык сам за все отвечать. Так проще и верней.

«Приходи сегодня в девять к башне…» Пока поднимался, выучил текст наизусть. В голове вертелась какая-то мысль, но мне никак не удавалось ухватить её за хвост. Так, дорогой друг Леха, что мы имеем? А имеем мы предложение, от которого не можем и не хотим отказаться.

Вопрос в другом: как обезопасить себя от внезапного удара в спину, точнее, по голове? Снова валяться в больничной койке мне не хочется. Случайно оказаться трупом (тьфу-тьфу три раза!) тоже желания не возникает. Значит, надобно прибыть на место заблаговременно и понаблюдать за вечерними движениями вокруг башни. Вот и план начал вырисовываться.

Я перемахнул через три ступеньки и через минуту оказался возле дверей нашей с Женькой комнаты. Толкнул створку, оказалось заперто. Ну, ясный красный, проводить дома внеплановый выходной – это не про Жеку. Повезло, так повезло. Болтать с другом, рассказывать, где был и что делал, не хотелось.

Скинув рюкзак, я огляделся. В комнате по-прежнему фигурировал бардак, видимо, соседу тоже некогда навести порядки хотя бы на своей половине. Ну да леший с ним. Сейчас по-быстрому в душ, потом яишенку сварганю и приберусь на скорую руку. Главное, вещи свои собрать в кучу, отсортировать грязное для стирки, разложить по полкам чистое. Ну, и в тумбочке чистоту навести. Ага, и найти время постираться.

Я прихватил мыльно-рыльное и потопал в душ, по дороге прикидывая, где бы раздобыть один помидорчик и хотя бы одну луковицу, чтобы намудрить нечто похожее на шакшуку. Прислушался и заодно принюхался к ароматам в коридоре. Кухня на нашем этаже пустует, да и вряд ли у парней отыщутся такие изыски. Значит, после душа загляну к девчонкам, может, поделятся, что партия послала. Точнее, родители.

Летом в общаге остаются в основном сельские, чтобы подработать. Домой уезжают только на выходных, чтобы родителям помочь, и то не каждую неделю. Ну и привозят в воскресенье домашние гостинцы. Кто пирожки бабушкины, кто свежие овощи с салом, бывает и курочку притащат. Так что летние посиделки в пустой общаге случаются обычно воскресными вечерами.

Прислушиваясь к редким и в основном мужским голосам, которые раздавались откуда-то издалека, представил себе яишню с помидорчиками и лучком, и чуть слюной не захлебнулся. Эх, жалко болгарского перца ни у кого не найду. Настоящая шакшука она делается из томатов, перчика, лука, включая зеленый, на подсолнечном масле с обязательным добавлением зиры, петрушечки, томатной пасты и сахара. Готовить такую меня научил друг, когда вернулся из Израиля, закончив работу по контракту.

Уж не знаю, насколько правда, что это истинно израильский рецепт, но вкусно до такой степени, что язык в трубочку сворачивается. Я сглотнул набежавшую слюну, едва не проглотив, фантазируя под холодным душем на тему еды. Горячую воду по старой доброй летней традиции уже отключили. Мотив всегда один – профилактические работы.

Сколько себя помню, наш дом, в котором жил с родителями, всегда отключали в июне на месяц. Еще и холодную по часам давали. Когда я купил квартиру и переехал в новый микрорайон, долго привыкал к тому, что мне больше не нужны запасы воды, она льется из кранов круглосуточно.

Самое странное, в военном городке, в котором прожил все детство и часть юности, даже после развала Советского Союза график подачи живительной влаги не изменился. Все лето жители домов согласно расписанию от водоканала по очереди греют воду, чтобы после одуряющей жары, вернувшись с работы или моря, иметь возможность ополоснуться.

Закрутив кран, промокнув тело полотенцем, чтобы сохранить остатки прохлады, я потопал обратно. В комнате развесил полотенце и плавки на стуле на просушку, натянул свежие шорты и отправился на этаж к девчонкам.

– О, Лесаков! Ты-то мне и нужен! – раздался за спиной громкий девичий голос. – Ты от меня прячешься, что ли? Сам согласился, а теперь в кусты? Не выйдет! – девушка вещала с уверенностью диктора на телевидении. – Стоять!

Я офигел от приказного тона, но остановился и оглянулся. В коридоре, уперев руки в крутые бока, стояла дородная казачка, ну просто кровь с молоком. Черная коса толщиной с мою руку, воинственно перекинутая на высокую грудь, вздымалась вместе с этой самой грудью и напоминала удава, готового кинуться на меня по приказу хозяйки, если вздумаю бежать.

Я стоял, вопросительно глядя на… атаманшу, (отчего-то называть её девчонкой язык не поворачивался, уж больно взрослой и грозной выглядела). Черт, еще бы вспомнить, кто это и что ей от меня надо.

– Ну?

– Что ну? – переспросил я, потихоньку закипая. Хотел добавить про коня, которого не запрягали, но решил пока не хамить, посмотреть, что дальше будет.

– Лесаков, ты из меня дуру-то не делай, – грозно продолжила чернокосая. – Две недели назад у нас с тобой разговор был?

– Хм… был? – уточнил я.

– Был! – отрезала девушка. – Ты согласился?

– Я? – черт, на что я там уже согласился!? Мне не надо, уже не хочу! Куда меня студент втянул на этот раз?

– Ты! – ткнув в меня пальцем, подтвердила грозная воительница. – Почему тебя на репетициях ни разу не было? – громогласно затребовала объяснений студентка.

В моей голове со скрипом завертелись шестерёнки, отматывая время назад, в самые первые дни моего попадания в семьдесят восьмой год. Я пытался вспомнить, когда и что успел пообещать этой бесподобной мадам.

Что-то такое было в момент моего пробуждения в студенческой комнате, Женька что-то бубнел, шумел и удивлялся моей глупости. Точнее, глупости настоящего Лесакова. «Поднимайся, Нептун ты недоделанный! Тебя уже и комсорг искала. Ты что, на Нептуна подписался? Ну, ты даешь! Мало тебе баб, на русалок потянуло?» – раздалось где-то на заднем плане.

Точно, комсорг! Комсорг Нина! Вот только еще одной Нины на мою голову мне не хватало, вместе с русалками, сценариями и Нептунами. Кстати о другой Нине… опять я её продинамил, кажется. Черт, не видать мне плотских удовольствий в этом времени, как своих ушей. Эх!

– Отвечай, Лесаков! – командирским тоном потребовала Нина.

«Хозяйка! Пули свистели над головой… – пронеслось в голове. – Надеюсь, босоножки не просвистят», – окидывая взглядом сердитую деваху, я рискнул пойти на абордаж.

– Ниночка, душа моя, ну какие репетиции? Ты разве не знаешь, что у нас на пляже творилось? – прижав ладони к сердцу и улыбнувшись своей самой нежной улыбкой, запел я соловьем.

– Лесаков! – гроза застопорилась, девчонка переступила с ноги на ногу, градус агрессии чутка понизился.

Верной дорогой идёшь, дорогой товарищ Лесовой, тьфу ты, Лесаков!

– Ниночка, День Нептуна когда? Правильно, в конце июля, – увещевал я фурию. – Успею я на твои репетиции. С другой стороны, ну зачем тебе я? Кем ты меня назначила? Нептуном? Ну, какой из меня Нептун, ты посмотри на меня! Нептуном тебе надо Бороду… Бородатова брать. Вот это настоящий царь морей! А я максимум карасик… золотой, – я улыбался во все свои тридцать два зуба и четко осознавал: не прокатит. Нина хоть и смягчилась, но у нее на меня свои планы.

– Лесаков! Не заговаривай мне зубы! – голос у девчонки смягчился, но уступать она не собиралась. – Ты сейчас куда?

– Я? Слушай, а у тебя помидорчика нет? А то так жра… есть хочется, что переночевать негде… – просительно простонал я, заглядывая в черные глаза.

– Чего? – опешила Нина.