– То я не позволю вам все испортить, так и знайте!

Вот оно! Лиза даже съежилась от его взгляда, которым он смерил ее с головы до ног. Вот оно – то, что изглодало ее! Вот она, проблема, – в этом парне, который, не зная их совершенно, уже заведомо всех ненавидит! Он может наломать таких дров, что…

Лиза не могла себе даже представить, какие испытания ждут ее впереди. Если бы она обладала даром предвидения, то без зазрения совести выпрыгнула бы из автобуса прямо на ходу, но знамения сверху не случилось, и уже через полчаса они грузились в самолет, а еще через пять минут шасси плавно оторвались от земли, унося их от родного города навстречу неизведанному.

– Ирка! – голос Полины звенел от обиды, слез и отчаяния. – Она снова позвонила, представляешь?!

– Так… – Сестра угрожающе выдохнула прямо ей в ухо, так, во всяком случае, получилось, потому что общались они посредством телефона. – А ну, прекрати истерику! Что ты орешь с самого утра?! Какой-то дуре вздумалось морочить тебе голову только потому, что она имеет виды на твоего Женьку, а ты уже готова голову пеплом посыпать. Успокоилась?

Хорошо ей говорить! Полина обвела затуманенным слезами взглядом свою спальню. Сегодня комната уже не казалась ей такой милой и уютной. Сегодня все вокруг нее было окрашено зловещими тонами и она была уже почти на грани отчаяния, если не сказать больше.

– Ну? – призвала ее к ответу Ирка. – Почему ты молчишь? Ревешь, что ли, или как?

– Или как. – Полина быстро вытерла глаза. – Я как от толчка проснулась ровно за минуту до ее звонка. Проснулась – и не пойму, в чем дело. Ну, я в том смысле…

– Я все поняла, не увлекайся!

– Лежу на кровати и безотрывно смотрю на телефон: позвонит или нет? И тут этот звонок. Ирка, это… это уже серьезно, понимаешь? Она опять то же самое говорила. «Ваш муж вас обманывает». Я еще попыталась у нее уточнить, намекнула ей про возможную измену. А она…

– А она?! Что ты мне нервы мотаешь, говори толком! – Ирка гневно чертыхнулась. – Так что там она, я услышу или нет?

– А она говорит, что это было бы самым милым и приятным в данной ситуации, представляешь? Я уже не знаю, что мне и думать! – Слезы снова закапали из глаз Полины, намочив край кружевной сорочки и угол шелкового пододеяльника, который она нервно мяла в руках. – И еще добавила, что если бы я была умной девочкой…

– Так прямо и сказала? – перебила ее нетерпеливая сестра.

– Да! Что если бы я была умной девочкой, то давно бы уволила его милую секретутку! Ирка! Что мне делать?! – Полина громко всхлипнула, роняя голову на подушку. – Я в отчаянии!

Ирка молчала минуты три, не больше. Потом спросила:

– Во сколько он вчера вернулся?

– Не вчера, а уже сегодня! Ближе к трем. – Полина вдруг насторожилась. – А почему ты спрашиваешь? Что-то узнала, да?

– Ничего я не узнала, просто… – Сестра замялась. – Не поздновато для делового ужина?

– Ну… не знаю, он обычно так с деловых встреч возвращается. Никогда у меня вопросов не возникало. Считаешь, должны?

– Ох, я, Полин, и правда не знаю, что сказать. Знаю только, что мой Антон с таких деловых встреч на четвереньках приползает, так и он ухитряется управиться только часам к двум ночи. Вот задачку нам задала твоя дамочка! Что делать-то будем? Может, в милицию позвонишь?

– Ты с ума сошла? – зашипела на нее Полина гневно. – Какая милиция?! Что я им скажу? Что кто-то взялся меня будить по утрам таким вот образом? Знаешь, что они мне ответят?

– Что? – недовольно буркнула Ирка.

– Что это всего лишь хулиганство. И посоветуют мне на работу устроиться, а не валяться в постели до полудня или что-нибудь в этом роде. К тому же я не хочу сюда никого впутывать.

– Почему это? Огласки боишься? – Голос сестры стал подозрительно вкрадчивым. – Ну, мне-то ты уже рассказала.

– Так то ты! А люди посторонние мне в этом деле ни к чему. Буду сама разбираться. – Полина потерла свободной рукой лоб и тяжело вздохнула. – Раз уж так получилось…

– Интересно, как ты это собираешься делать? Наймешь частного детектива? Представляешь, что будет, если Женька об этом узнает? Он тебя в порошок сотрет. – Ирина снова выругалась.

– Нет, частного детектива нельзя привлекать. У нас хоть и большой город, но на самом деле такой тесный, что непременно на кого-нибудь нарвешься. Попробую сама.

– Ага! Сама! – возмущенно фыркнула сестрица. – Наденешь маскировочный халат, прибор ночного видения, насуешь ему везде «жучков», заляжешь в овраге и будешь прослушивать все его разговоры. Это же бред, Полина! Опомнись!

– Тебе легко говорить, – плаксиво вставила Полина, свешивая ноги с кровати, намереваясь встать. – Твой Антоха весь из себя пьяный и понятный. С ним никогда и ничего не происходит, кроме похмелья.

– Да иди ты!..

Ирка бросила трубку. Обиделась, наверное. А что же на правду обижаться? Полина под каждым своим словом подпишется раз семьдесят. Более безобидного человека, чем Антон, ей встречать не приходилось. Заподозрить его в чем-то, кроме любви в зеленому змию, было просто невозможно. К тому же Ирку он обожал до душевного трепета и терпеливо сносил все тумаки и оплеухи, которыми она его награждала при встречах в прихожей. Антон лишь виновато мотал хмельной головушкой и приговаривал:

– Ирусик мой, любимый мой, ты только не нервничай! Я тебя умоляю, сладенький мой…

Кончалось все это тем, что Ирка тащила его волоком в ванную, стаскивала с него всю одежду и засовывала под ледяной душ. Антон повизгивал, как щенок, трясся всем телом, но и в этом случае лишь благодарно улыбался. Ирка кутала его затем в теплый халат и волокла в спальню, где Антон тут же засыпал сном праведника. Утром, как правило, он извлекал откуда-нибудь из своих карманов миленькую золотую безделушку или энную сумму денег и принимался ходить вокруг супруги кругами и вымаливать прощение.

Все всегда было предсказуемо до уныния. Ирка к этому давно привыкла и, если Антон вдруг неделю никуда не выходил из дома, начинала к нему с подозрением приглядываться и маяться от бездеятельности. Зачем тогда было на Полину обижаться-то?..

Полина заправила кровать, долго и с тоской глядела на след на подушке, оставленный Женькиной головой. Она даже не слышала, как он пришел. Время его возвращения Ирке назвала просто так, от фонаря. В два часа ночи его еще не было. Потом она уснула. Когда вставала в половине четвертого попить воды, Женька уже спал, широко раскинувшись на своей половине кровати. Дышал ровно и спокойно. Так, по ее понятиям, мог спать человек с незапятнанной совестью и чистыми помыслами. Утром он осторожно собрался, боясь ее потревожить. Перед уходом, как всегда, нежно поцеловал ее. Полина даже сквозь сон всегда чувствовала, как он ее целует. Все было как обычно, ничто, как принято говорить в таких случаях, не предвещало несчастья. Чего же тогда нужно той злобной тетке, которая названивала ей уже второе утро подряд?!

После душа и легкого завтрака, состоящего из овсянки и сока, который она заставила себя проглотить, Полина почувствовала себя немного лучше.

Нет, ее старшая сестра права на все сто. Не стоит впадать в раж из-за какой-то психопатки. Мало ли кому взбрело в голову портить ей кровь, не идти же из-за этого на поводу у чужой злобы? Нужно все спокойно обдумать, сопоставить, проанализировать имеющиеся у нее факты, а затем уж…

Полина накинула на плечи теплую мохеровую кофту и вышла на веранду.

Канун майских праздников выдался теплым и солнечным. На небе ни облачка. Легкий ветерок лениво шевелил широкопалые листья двух пальм, которые они с Женькой вытаскивали с первым теплом на улицу. Меж кадок с пальмами стояла пара плетеных кресел и плетеный столик. Здесь они с Женькой часто коротали теплые вечера, мечтали о чем-то, строили планы, обсуждали прожитый день. Это со временем стало почти ритуалом. Каждый из них по-своему этим дорожил, и если возникала нужда поговорить о чем-то важном, то они всегда шли сюда.