Но на самом деле он не понимал. Оставалась по крайней мере одна необъяснимая вещь. Если не хватало на краски, то откуда взялись деньги на билет на звездолет, на физическую транспортировку? Это же как минимум десять тысяч долларов. На Альтаире-9 просто не было способа собрать десять тысяч, не прибегая к довольно экстремальным мерам…

Девушка тем временем смотрела не на него.

Ее взгляд был прикован к столику в другом конце ресторана, столику с шумной пьяной компанией. Хотя наступило только время ланча, посетители имели такой вид, будто уже три часа ночи. От них разило. Их было четверо: двое мужчин и две женщины в телах молодых, здоровых, довольно симпатичных, совершенно нормальных жителей Девятки. Впрочем, внешний вид их физических тел не имел никакого отношения к делу, поскольку это были туристы. На шее у каждого блестело золотое колье со светящимся красным сигнальным камнем в центре. Знак «Туристического агентства», знак того, что тела взяты напрокат.

Майло Пулчер быстро отвел глаза. Его взгляд остановился на бледном лице Мадлен, и внезапно адвокат понял, как именно девушка собрала деньги, чтобы отправить Джона к другой звезде.

Пулчер нашел для Мадлен жилье и оставил ее там. Хотелось ему на самом деле, конечно, совсем другого. Хотелось ему провести с ней этот вечер и все прочие вечера до конца времен, но вопрос с судом никто не отменял.

Двадцать четыре часа назад Майло Пулчер получил уведомление, что его назначили адвокатом шести подозреваемых в похищении, и увидел в этом легкие деньги – и говорить не о чем, никакой работы и никакой надежды на успех. Дело он, конечно, проиграл бы. Ну и что с того?

Но теперь ему хотелось победить!

Это означало срочную и тяжелую работу всего лишь для получения хоть какого-то шанса – в лучшем случае, крайне невеликого, признавался себе Пулчер. И все же он не собирался сдаваться, не попытавшись.

К моменту, когда Майло нашел дом родителей Джимми Лассера, снегопад прекратился. Магазин спортивных товаров, недалеко от офиса «Туристического агентства». Витрину заполняло оружие, обувь и снаряжение для подводного плавания. Пулчер вошел, звякнув колокольчиком над дверью.

– Мистер Лассер?

Пухлый маленький человечек, откинувшийся на стуле у двери, оглядел посетителя с ног до головы и медленно поднялся.

– Туда, – коротко бросил он и повел Пулчера в трехкомнатную квартиру за магазином.

Гостиная была достаточно уютной, но что-то вызывало чувство ассиметрии. Одна половина комнаты казалась «тяжелее» другой. Пулчер разглядел примятый ворс ковра там, где еще недавно стояло что-то массивное и прямоугольное – размером примерно с электронное развлекательное устройство 3V.

– Конфисковали, – коротко пояснил Лассер. – Садитесь. Только что вас спрашивал по телефону Дикон.

– Да? – Должно быть, что-то важное. Дикон не стал бы разыскивать его по пустяковому поводу.

– Не знаю, что он хотел, но просил вас не уходить до его звонка. Присаживайтесь. Мэй принесет вам чашку чая.

Пулчер несколько минут поболтал с ними, пока женщина хлопотала над чайником и тарелкой сдобного печенья. Он пытался проникнуться атмосферой этого дома. Отчаяние Мадлен Голтри и чувства Фолтиса, классического неудачника, адвокат понимал. А что насчет Джимми Лассера?

Чете Лассеров было за шестьдесят. Из первых «девяток», сошедших с корабля поколений. Конечно, они не с Земли – физическая транспортировка заняла почти сто лет. Оба родились в пути, поженились на корабле. Поскольку вскоре после их рождения население достигло максимума, им разрешили отложить обзаведение детьми до приземления. К тому времени им было по сорок.

– Пожалуйста, помогите нашему мальчику, мистер Пулчер! – внезапно произнесла Мэй Лассер. – Джимми не виноват. Он связался с дурной компанией. Вы же знаете, как бывает: работы нет, мальчику нечем заняться.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Забавно, подумал Пулчер, что плохой всегда была «компания». Но никак не Джимми. И не Эйвери, и не Сэм, и не Уолтер. Пулчер перебрал пятерых парней и вспомнил Джимми: девятнадцатилетнего, довольно бесцветного, вежливого, неохотно идущего на контакт. Адвоката в нем удивило лишь то, что у этого робкого парня вообще хватило инициативности вступить в преступный сговор.

– Он хороший мальчик, – патетически произнесла Мэй Лассер. – Та проблема с припаркованными машинами два года назад была не по его вине. Знаете, потом он сразу нашел прекрасную работу. Спросите у его инспектора. А затем «Сосулька» закрылась… – Она долила чая, расплескав его через край. – Ох, простите! Но… но когда он пошел на биржу труда, мистер Пулчер, знаете, что ему сказали?

– Знаю.

– Его спросили, согласится ли он на работу, которую ему предложат, – торопливо продолжала она. – Работу. Как будто я не знаю, что они подразумевали под работой! Они имели в виду аренду. – Она со стуком поставила чайник на стол и заплакала. – Мистер Пулчер, я бы не позволила ему сдавать тело в аренду, даже если бы пришлось ради этого умереть! В Библии ничего не сказано о том, чтобы позволять кому-то другому пользоваться вашим телом и не нести ответственности за то, что оно делает! Вы знаете, что творят туристы! «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее». А если ею пользуется кто-то другой? Там об этом ничего не сказано. Мистер Пулчер, аренда – это грех!

– Мэй! – Мистер Лассер поставил свою чашку и посмотрел прямо на гостя. – Так что, Пулчер? Вы сможете вытащить Джимми?

Адвокат задумался. Он не знал об испытательном сроке Джимми Лассера, и это был плохой знак. Если окружной прокурор утаивает подобную информацию – значит, не желает сотрудничать. И, скорее всего, будет добиваться максимального срока наказания. Конечно, он не обязан рассказывать адвокату защиты о предыдущих судимостях клиентов. Но в случаях с несовершеннолетними, когда стороны чаще склонны проявлять снисходительность к обвиняемым, это было обычным делом…

– Не знаю, мистер Лассер. Я сделаю все, что в моих силах.

– Сделаете, черт возьми! – рявкнул Лассер. – Дикон сказал вам, кто я? Я, знаете ли, возглавлял партию до него. Так что действуйте. Дергайте за ниточки. Дикон поддержит вас, или ему придется объясниться!

Пулчер сумел взять себя в руки.

– Сделаю все, что в моих силах. Как я уже сказал вам. Если хотите тянуть за ниточки, лучше сами поговорите с Диконом. Я разбираюсь только в праве. И ничего не смыслю в политике.

Атмосфера становилась неприятной. Пулчер обрадовался телефонному звонку, который раздался извне гостиной, в магазине. Мэй Лассер вышла снять трубку и вернулась:

– Вас, мистер Пулчер. Чарли Дикон.

Поблагодарив, Пулчер взял трубку. Глубокий дипломатичный голос Дикона печально произнес:

– Майло? Послушай, я разговаривал с секретарем судьи Пегрима. Тот не собирается отпускать ребят просто так. Из мэрии давят очень сильно.

Пулчер отчаянно запротестовал:

– Но младший Суинберн не пострадал! У Мадлен за ним ухаживали лучше, чем дома.

– Знаю, Майло, – не стал спорить лидер партии, – но это лишь ее версия. Так вот, что я хотел сказать тебе, Майло: не забивай себе голову этим делом, ты его не выиграешь.

– Но… – Пулчер внезапно осознал, что прямо за его спиной стоят Лассеры. – Но мне кажется, можно добиться оправдательного приговора, – сказал он безо всякой надежды, что это правда.

Послышался смешок Дикона.

– Тебе в затылок дышит Лассер? Понимаю, Майло. Но если хочешь мой совет – проведи быстрое слушание, позволь вынести приговор, а через пару месяцев подай прошение о помиловании. Я помогу. А тебе это принесет еще пять сотен или около того, понимаешь? – Лидер партии говорил убедительно, это было для него привычным. – Не беспокойся о Лассере. Думаю, он рассказал, какой политической властью тут обладает? Забудь. И передай, я заметил, что он еще не купил билеты на ужин в честь Дня Честера А. Артура. Забери у него деньги, ладно? Билеты отправлю ему по почте. Нет, погоди, не спрашивай у него денег. Просто передай мои слова. – Связь прервалась.