1960 год, по совести говоря, не стал для англо-американской фантастики решающим, этапным или переломным. Как писал по аналогичному поводу советский фантаст Владимир Немцов в повести «Осколок Солнца», «в это лето не было никаких космических экспедиций на другие планеты. По железным дорогам страны ходили обыкновенные поезда, без атомных реакторов. Арктика оставалась холодной. Человек еще не научился управлять погодой, добывать хлеб из воздуха и жить до трехсот лет. Инопланетяне не прилетали. Запись экскурсантов на Марс еще не объявлялась». Ключевые события, которые определили развитие англоязычной (а следовательно, и мировой) фантастики, произошли или чуть раньше, или чуть позже 1960-го. Но магия круглых чисел позволяет сгруппировать исторические факты вокруг этой чудесной даты – воспользуемся такой возможностью.

Золотой век англо-американской фантастики, 1930-1950-е годы, стал эпохой рассказов и повестей – с эпизодическим вкраплением коротких романов. Отдельные книжные издания НФ оставались редким исключением, тон задавали журналы, pulp fiction: копеечные, аляповатые, часто напечатанные на самой дешевой бумаге с вкраплением щепок, которая и дала им название. Именно на страницах палпа выходила лучшая фантастика своего времени – как, впрочем, и худшая. Форма диктовала содержание: для публикации в журнале нужна была история не слишком длинная, динамичная и достаточно простая, чтобы над ней не заскучал типичный читатель НФ, мальчик-подросток из семьи синих воротничков или фермеров с достатком ниже среднего, мечтающий стать инженером, ученым или изобретателем. Женщины, а также представители образованного и обеспеченного класса, согласно сложившемуся мнению, НФ-палп не читали.

Насколько это клише соответствовало реальности, отдельный вопрос. Но журналами научной фантастики не брезговала, например, Алиса Шелдон, прославившаяся позже под псевдонимом Джеймс Типтри-младший, дочка известного путешественника и популярной детской писательницы 1920-1930-х, или Пол Лайнбарджер, полиглот, эрудит, доктор психологии и один из авторов термина «психологическая война», представленный на страницах этой антологии под псевдонимом Кордвейнер Смит изобретательной барочной повестью «Госпожа, ходившая под парусами “Души”», – то есть отборный американский истеблишмент. Вносила посильный вклад и творческая богема: так, Фриц Лейбер, автор «Марианны», происходил из семьи актеров шекспировского театра, с детства наизусть знал весь классический репертуар, позднее учился на теолога и психолога. Но в целом редакционную политику НФ-журналов до конца 1950-х определял именно этот шаблон, тут уж ничего не попишешь.

На волне послевоенного экономического подъема американский палп расцвел с небывалой пышностью. По воспоминаниям писателя Роберта Сильверберга, в 1953 году одновременно выходило 39 фантастических журналов – это не считая изданий, посвященных криминальной литературе, сентиментальной прозе, вестернам и т. п. Каждый автор, который умел худо-бедно связать пару слов и немного разбирался в специфике жанра, мог рассчитывать на место на журнальной полосе. Девятый вал рукописей сдерживали только рекордно низкие авторские гонорары, но при должной работоспособности и эта проблема была вполне преодолима.

Пузырь лопнул в 1958 году – с треском и грохотом. Американская новостная компания, один из двух крупнейших дистрибуторов прессы, в одночасье прекратила свое существование из-за запутанных финансовых махинаций – и палп разом лишился половины каналов распространения. То, что последовало за этим, Фредерик Пол, редактор, литературный агент и писатель, автор рассказа «День, когда закрылась фабрика “Сосулька”», назвал не иначе как «геноцидом НФ-журналов». Уже через пару месяцев на рынке остались лишь самые удачливые и стойкие (Astounding Science Fiction, The Magazine of Fantasy and Science Fiction, Galaxy Science Fiction, If), но и им пришлось пожертвовать тиражами, объемом, а в некоторых случаях периодичностью. Разумеется, прокормить всех желающих они оказались не в состоянии: многие молодые фантасты, только-только начавшие зарабатывать на безбедную жизнь литературным трудом, – в том числе Роберт Сильверберг, Харлан Эллисон, Гарри Гаррисон – внезапно оказались у разбитого корыта.

Не лучшие времена переживала жанровая периодика и в Соединенном Королевстве, хотя и по другим причинам. В том же 1958 году Великобритания отменила последние ограничения на экспорт, введенные для поддержки национальной экономики в послевоенный период, и американский палп затопил страну. К такому жизнь английских фантастов не готовила. Конкуренция стремительно возросла, старейший британский НФ-журнал New Worlds начал терять читателей, а несколько других многообещающих проектов были попросту свернуты. Английским фантастам не оставалось ничего другого, кроме как пробиваться на зарубежные рынки, прежде всего на журнальный рынок США. Но и американские редакторы по понятным причинам не ждали их с распростертыми объятиями. Исключения вроде Артура Кларка (его псевдобиографическая новелла «Я помню Вавилон» тоже включена в эту антологию) лишь подтверждают правило – да и этот рассказ был впервые опубликован в престижном мужском «глянце» Playboy, а вовсе не в жанровом палпе.

Такое потрясение экономических основ, конечно, не убило англо-американскую фантастику – она переживала удары похлеще, включая Великую депрессию и Вторую мировую войну. Кое-что даже изменилось к лучшему. В результате шоковой терапии НФ очистилась от треша, которым редакторы 1930-1950-х вынуждены были заполнять страницы журналов для сохранения периодичности. Опустевшие было полки тут же заполнились покетбуками: издательства, специализирующиеся на книгах в мягкой обложке, наконец оценили коммерческий потенциал жанра и не упустили возможность освоить новую нишу. Фантастика стала чуть более престижным чтением – здесь, впрочем, свою роль сыграл и растущий интерес общества к чудесам науки: ядерной энергии, космической гонке и т. п. Но вот что «геноцид» журналов изменил сразу и бесповоротно, так это внутреннюю структуру рынка и систему приоритетов писателей и любителей фантастики. Рассказ и повесть утратили былое влияние, отступили в тень, на второй план. Отныне бал правил роман: хотя произведения малой и средней формы до сих пор получают авторитетные жанровые награды («Хьюго», «Небьюлу», «Локус»), не они задают тренды, определяют направление развития фантастики в целом.

В 1960-х журналы по-прежнему объединяли вокруг себя сообщество любителей фантастики и авторов НФ – и не без оснований. Отчасти так получилось благодаря традиции печатать романы сперва в ежемесячниках (часто в сокращении) и только потом отдельной книгой. В какой-то степени своим статусом жанровая периодика была обязана и тому, что стала ареной для столкновения мнений, споров и дискуссий, кипевших внутри англо-американского фэндома. Однако монополию главных властителей дум редакторы периодики утратили.

Впрочем, некоторым изданиям еще предстояло громко заявить о себе в ближайшем будущем. В 1964 году юный Майкл Муркок, начинающий английский фантаст с большими амбициями и еще не устоявшимся стилем, возглавит угасающий журнал New Worlds и превратит британские «Новые миры» в главную площадку для контркультурного литературного движения, которое получит имя «новой волны». Ну а одним из ведущих идеологов и самых ярких авторов этой «волны» станет Джеймс Грэм Баллард. Его ранний рассказ «Голоса времени», вошедший в этот сборник, уже несет в себе зерно New Wave: мрачный психологизм, обращение к метафоре внутреннего космоса, усложненная, нелинейная повествовательная структура – все то, чего авторы старшего поколения, признанные звезды золотого века, старались по возможности избегать, памятуя о портрете типичного читателя фантастики.