Совершенно случайно я снова столкнулся с патологоанатомом. На этот раз в баре, в который я заходил перед аварией. Я пошёл туда в надежде, что та обстановка поможет мне вспомнить, как я умудрился попасть в автокатастрофу. И там я будто случайно снова встретил врача. Совесть не позволяла мне сделать вид, будто я его не заметил, поэтому я подошёл, поздоровался и решил в качестве благодарности за своё спасение угостить его виски или коньяком. Михаил (так звали врача) пригласил меня присесть, хотя я не понимал, о чём с ним можно разговаривать. Я уже говорил, что люди меня не интересовали. Мне было приятно с ними общаться, только если удавалось обсудить науку, которой я занимался. А о чём я мог поговорить с врачом-патологоанатомом?
– Ничего странного не замечали? – спросил он вдруг.
Я чуть не поперхнулся. Ведь странного в моей жизни теперь было предостаточно.
– Нет, а что?
– Мало ли. Я на всякий случай спросил. После клинической смерти люди… меняются.
– Кхм… Со мной всё в порядке.
– Ну и славно.
Что он имел в виду под словом «менялись»? Неужели как-то догадался, что именно со мной происходит? Может, он и раньше имел дело с подобными случаями?
Михаилу было не больше сорока. Думаю, за свою долгую практику он насмотрелся многого.
Придя домой в тот вечер, я почему-то снова открыл «красную» книгу вместо уместных в моём случае справочников по психологии и принялся перечитывать интересующие меня отрывки.
Откуда же появились двадцать четыре множественные вселенные? В книге говорилось, что причиной их появления стали квантовые флуктуации истинного вакуума, вызванные искусственно. По сути, вселенных было лишь две, но за счёт своей многомерности они образовывали своеобразный Круг миров, который можно было увидеть лишь в разложении пространства на измерения. Таким образом, положительная вселенная образовывала двенадцать своих версий, а её отрицательная пара столько же антивселенных. Люди существовали на четвёртом плане глубины пространства, то есть, им было доступно четыре измерения. Были ли разумные существа на остальных уровнях, в легендах не говорилось. Также я не нашёл ни одного описания или хотя бы намёка на то, как выглядели более высшие уровни. Если как выглядит одно, двух, трёхмерное пространство я себе представлял, то вообразить пятимерное, шестимерное и т. д. становилось невозможно, так как человеческое мышление было ограничено четырьмя измерениями. Даже я, учёный-физик, не мог этого сделать. Нет, создать необходимые формулы можно было без проблем, но они остались бы просто формулами, не подтверждёнными на практике ничем, кроме информации в сомнительной книжке. Я задумался, была ли она связана с моим состоянием? Могли ли изменения, которым я подвергся, произойти из-за её прочтения? Конечно, это выглядело бредом. Я не сомневался, что у произошедшего со мной было рациональное объяснение, только я не мог его найти.
Я решил связаться с Михаилом. Интуиция подсказывала, что он должен что-то знать о моём состоянии. Я пришёл в больницу, где проходил лечение. Проскользнул в отделение морга, но врача там не оказалось. Тогда я упростил медсестру дать его номер телефона, рассказав ей, как Михаил обнаружил меня живым после поступления в морг, и что я хочу его отблагодарить. Медсестре стало меня жалко, и она дала номер.
Врач ответил практически сразу, будто ждал моего звонка. Мы договорились о встрече. Почему-то я совсем не боялся, что он сочтёт меня сумасшедшим. Напротив, внутренний голос твердил, что если кто-то и может объяснить причины моего состояния, то только Михаил.
Врач воспринял мой рассказ скептически.
– Хорошо! – наконец, согласился он. – Что же вы можете сказать обо мне?
Я напрягся, сосредоточив своё внимание на Михаиле. Что-то в его образе отталкивало. От него исходила скрытая угроза, хотя я не мог понять, что именно в его образе мне казалось неприятным.
Итак, я сосредоточился и… ничего. Его жизнь была чиста, как белый лист. Я не смог ничего прочитать.
Я уж думал, что эта способность вдруг исчезла, но обратив внимание на случайного прохожего, находящегося поблизости, мгновенно считал всю информацию о его жизни.
Мы сидели в парке возле больницы. И я ничего не понимал. Мне казалось, будто я попал в другую реальность. Восприятие изменилось. Временами у меня создавалось впечатление, будто я умер в той аварии, а всё, что произошло после, является лишь иллюзией умирающего мозга. Я уже готов был заподозрить у себя развитие синдрома Котара, если б не следующая вещь, которую сообщил мне Михаил.
– Вы ничего не увидели, верно? Это потому, что я специально закрылся от вас.
– Что? Так это всё – правда? Со мной действительно происходит что-то необъяснимое?
– Авария пробудила в вас скрытые способности.
– Но я… Я никогда не замечал… Что вообще происходит?
Михаил посмотрел на меня испытующе.
– Вы прочитали книгу?
– Так это вы мне её подкинули? Что за шутка?
– Это не шутка. Всё, что написано в ней, правда.
– Вы что, смеётесь? Нет, это какой-то глупый розыгрыш!
Михаил оставался невозмутим, не обращая внимания на моё замешательство. Я вскочил с лавочки и хотел уйти, но он схватил меня за локоть.
– Сядьте. И успокойтесь. Ничего страшного ведь не произошло.
– Как это не произошло? Боже… Кажется, я схожу с ума.
– Нет. В вас просто начинают пробуждаться способности. Думаю, вы догадались, что я не так просто предоставил вам эту книгу.
– Зачем? Даже если всё, что в ней написано – правда… Зачем мне знать об этом?
– Вы – Избранный. Вам суждено снять Печать Люценка, чтобы пустить во вселенную Антибога.
– Антибога? Печать? Что? Какое нам всем дело до Антимира… Я…
Страшное осознание вдруг пронзило мой разум.
– Постойте… Мы… Мы, что…
– Да, именно. Мы живём в Антивселенной. Но, видите ли, Люценк, отправляясь в изгнание, сфальсифицировал все человеческие знания о нашем мире. Собственно, в сознании людей он поменял местами Мир и Антимир. Таким образом, всё, что мы знаем о нашей вселенной, справедливо будет отнести к тому другому Мирозданию, которое мы теперь воспринимаем как Антимир. На самом же деле…
– Подождите… Но в чём отличия? Я имею в виду физические. Если и наша вселенная, и та, другая, четырёхмерные, то, как тогда они различаются?
– Чужая состоит из обычной материи, а наша, как вы догадались, из антивещества.
– Так это всё не просто теории! Боже…
Я не мог поверить в услышанное. То, что долгие десятилетия балансировало на грани теории и реальности, оказалось правдой!
– Но почему я? Я не представляю, как снять эту Печать!
– Необходимые знания со временем придут к вам. Почему вы Избранный? У вас уникальный набор генов ДНК, который как раз и сформировал ваши способности, в том числе, способность снять Печать. А пережитая клиническая смерть пробудила эти способности из дремлющего состояния. Вопрос «почему я» в данном случае некорректен. Если б не вы, на вашем месте был бы кто-то другой – человек с таким же уникальным жизненным кодом.
Вдруг Михаил что-то сделал и тут же поток знаний о нём самом ворвался в мой разум.
– Вы? Вы – Майнью?
Он кивнул. Я не мог опомниться от шока. А Михаил вёл себя так, будто не раскрывал мне непостижимые тайны мира, а всего лишь сообщал о том, какая будет завтра погода.
– Эм… Знаете, я не хочу во всё это вмешиваться…
– У вас нет выбора.
– Как же принцип свободной воли, на котором построена вселенная?
– Антивселенная, – поправил врач. – Но в данном случае вы не можете отказаться.
– Я всё-таки попробую, – настаивал я.
– Поверьте, у нас достаточно рычагов воздействия.
Майнью уже начал мне угрожать. Как быстро, однако, эта сюрреалистичная, гротескная реальность укоренилась в моём мозгу! Может, дело было в моих пробуждающихся способностях?
Я чувствовал, что ни в коем случае не стоит снимать Печать. Антибог представлялся мне чуждой этому миру, враждебной сущностью, помыслы которой были неясны. Одно я знал точно: что Люценк не просто так поставил эту Печать. И я не собирался её снимать.