Аня резво поднялась на ноги и скинула босоножки.
– Я сейчас руки помою и помогу, Вить. Кристина, ты на чай останешься?
– Да, посижу. – Кристина помедлила пару мгновений, но всё же спросила: – Помочь на кухне?
– Мы там втроём не вместимся, – звонко рассмеялась Аня. – Позовём вас с Максом, как всё готово будет.
Будто наконец-то дождавшись упоминания своего имени, Максим потянул Кристину в сторону детской.
– Хочешь, рисунок новый покажу?
– Конечно хочу.
Вместе они прошли в бывшую когда-то Кристининой спальню, теперь переделанную под мальчиковую детскую. Кристина редко заходила к родителям – чаще заезжала за Максимом, и они ехали куда-нибудь гулять, или сидели у Кристины дома.
Стены комнаты были густо увешаны рисунками. В прошлом мае у Максима появился постоянный персонаж – явно альтер-эго самого мальчика. И теперь именно он смотрел на Кристину с каждого второго рисунка. Вот он, с помощью теннисной ракетки, раскидывает каких-то безлицых монстров, вот он за рулём машины, вот – прыгает на мотоцикле через пропасть.
Кристина сделала пару шагов в комнату и без труда отыскала глазами тот самый рисунок.
***
В прошлом мае родители затащили её в гости «на чай». В свежеснятой квартире особо нечего было поесть, поэтому она согласилась. Пока мать хлопотала на кухне, а отец щёлкал кнопками пульта, Кристина проскользнула в комнату к брату. Тот, сидя за столом, возил кисточкой по акварельной бумаге.
Кристина тогда тихо подошла сзади, потому что ни разу не видела брата за рисованием.
На этом рисунке, выполненном в акварельной технике, одинокая темноволосая фигура мальчика сидела на скамейке амфитеатра – необычного каменного двора, находившегося буквально через дом отсюда.
Тогда Кристина впервые увидела постоянного персонажа Макса.
– Красиво!
Сквозь сырую ещё акварель, проступали еле набросанные карандашом силуэты.
Она указала на один из них пальцем.
– А это ещё дорисовывать будешь, когда высохнет?
Макс мотнул головой.
– Они такие и были. Это законченный рисунок.
– Они?
– Ну да. – Макс взял карандаш и аккуратно по очереди дотронулся до каждого из силуэтов. – Это Рома, это Петя, а это Костя. Он тоже рисовать любил. Там были ещё другие, но они давно умерли, я их плохо видел.
В ушах Кристины тогда, кажется, тонко-тонко зазвенело.
– Видел?
– Да, – Макс буднично залез в ящик стола и достал оттуда клейкую ленту с изображениями тиранозавров, – они ушли, когда мы с тобой на башне были.
Кристина до сих пор помнила это ощущение – как будто разом весь воздух выкачали из комнаты.
Тогда, с трудом облизав пересохшие губы, она заставила себя спросить:
– Только… только они ушли?
– Ещё парень, большой. Он к тебе подходил. Но потом тоже ушёл. С Костей.
Так Кристина узнала две вещи:
Первое – Ник не вернётся.
Второе – её брат видит мёртвых людей.
***
Максим подошёл к письменному столу, который был завален разнообразным хламом: от рабочих тетрадей до сломанных карандашей. Кристина, задержавшись глазами на рисунке, приклеенном клейкой лентой с ти-рексами к стене, присела на краешек кровати.
Макс кивнул на лист, который лежал на ближнем к Кристине углу стола.
– Нормально ведь?
Рисунок изображал зал «Шигирская кладовая» краеведческого музея. Вокруг заточённого под стеклянный купол деревянного идола, похожего на гигантских размеров посох с лицом, стояла толпа детей. Дети были набросаны размытыми акварельными пятнами, а вот у идола была выписана каждая деталька. Каждая линия, трещина и блик, играли за нарисованным стеклом какими-то особенными красками.
Кристина изогнула губы и поднесла к ним сложенные в щепотку пальцы.
– Белиссимо, как всегда. Я думала, вы только завтра в музей едете.
Макс открыл Анин подарок и кивнул.
– Завтра. Но нас всё равно потом заставят впечатлениями своими делиться, сочинения всякие писать. Вот, я решил загуглить заранее и нарисовать.
Максим достал из ящика стола плотную бумагу и принялся аккуратно расчерчивать её на прямоугольники.
Кристина разглядывала рисунок. Где-то на просторах Ютуба ей попадалось видео про то, что двенадцать лиц на Идоле символизируют двенадцать бесов.
Ты нафига вообще такую фуфляндию смотришь? Бесы какие-то.
А кто, интересного, Каневского и криминальную Россию целыми сутками смотрел?…
Оборвав себя на половине мысли, Кристина энергично тряхнула головой. Максим оторвался от изучения фломастеров и внимательно посмотрел на сестру:
– Опять Ник?
Кристина скорчила кислую гримасу и пожала плечами.
– Нет никакого Ника, – и, чтобы перевести тему, быстро ляпнула:
– Мы с Аней сегодня тоже думали, что давно нигде вместе не были. Может быть, тоже завтра с вами сходить?
Максим с укоризной глянул на Кристину. Та рассмеялась и подняла ладони.
– Мы можем делать вид, что тебя не знаем, если ты этого боишься.
– Тогда давайте. Мы в одиннадцать выезжаем.
В Кристинином кармане коротко завибрировал телефон. Она дотянулась до него и открыла мессенджер.
Игорь прислал фото какой-то смятой бумажки.
Кристина уже собиралась напечатать «Это что?», как выведенные на листке буквы сложились в слова, а потом в строчки стихотворения. Кристина вчиталась, коротко охнула, а потом всё-таки набрала:
«ЭТО НАХРЕН ЧТО???»
***
«Хочешь сказать, это первая школьница, которая тебе стихи пишет?»
«Первая!!! По крайней мере, такого содержания»
Игорь отложил в сторону смартфон и глубоко вздохнул. Уже почти час он сидел в учительской перед открытой тетрадью. Пересменка заканчивалась.
В рюкзаке лежала записка со стихотворением от Софьи. Напрасно она сравнивала себя с Татьяной Лариной, потому что её умению писать эротические стихи позавидовала бы сама Лолита. Смартфон коротко завибрировал.
«Ты же из стихолюбцев. Так что она всё правильно сделала»
Игорь отложил телефон и потёр пятернёй лицо. В нём боролись учительский долг и сочувствие к Софье. Он быстро напечатал:
«Не смешно»
«Меня посадить могут»
В голову настойчиво лезла прошлогодняя громкая ситуация с тренером, который сидел на одном диване с несовершеннолетней ученицей. После неё к мужчинам-учителям родители стали относиться с огромным подозрением. Нужно стало думать о каждом своём движении на уроке, каждом слове.
«Буду тебя шантажировать»
Игорю захотелось швырнуть телефон о стену. Кристина явно не понимала всей серьёзности ситуации.
Пересилив себя, он подошёл к двери, за которой находилось рабочее место завуча и робко стукнул в дверь:
– Алла Борисовна?
Новая завуч, блеснув очками, подняла голову.
Игорь на секунду, как школьник, испугался предстоящего разговора с завучем.
«От трёх до пяти, Лысиков. Ты же не хочешь сидеть?»
И, не давая себе передумать, проговорил:
– Хочу с вами посоветоваться по одному… щепетильному вопросу.
***
В комнату к Максу заглянула Аня. В руках она держала уже наполненную сумку матери.
– Кристин, поможешь Вите на стол накрыть? Я отойду минут на двадцать.
Кристина оторвалась от созерцания записки на экране смартфона и кивнула:
– Ты двадцать минут собираешься вещи передавать?
Тётя махнула рукой, избегая ответа.
Кристина поднялась на ноги, подошла к тёте. Прикрыв дверь в коридор, она вполголоса проговорила:
– Если собираешься уговаривать её вернуться, то не надо. Им порознь правда лучше будет. И… – она кивнула в сторону Макса, – ему тем более.
Аня добрых десять секунд не мигая, в упор смотрела на Кристину. Затем медленно кивнула.
– Я и не собиралась уговаривать. Мне со старинным поклонником повидаться нужно. Пару вопросов обсудить.
– Ого-о! – протянула Кристина. В руке завибрировал телефон. – Тогда отпускаю, улыбнулась она, проводя пальцем по экрану.