Наверняка Трой. Устроил очередную каверзу, и она уже идет по душу Креола, только пока еще не добралась.

— Раб, подготовь все, что нужно для призыва Человека-Скорпиона! — отрывисто приказал Креол, спускаясь во двор.

Когда в круге появился этот демон, которого Креол призывал чаще любых других, маг сразу спросил:

— Какая опасность грозит мне сейчас сильнее всего, помимо твоей жены?

— Маг-ревенант! — воскликнул Человек-Скорпион.

— Кто?..

— Маг-ревенант!

— Да я услышал! Что такое «ревенант»⁈

— Мстящий мертвец! Отпусти меня!

— Последний вопрос! Кто он такой, где его искать, как его зовут⁈

— Ревенант, в Вавилоне, Менгске!.. Отпусти, она уже здесь!..

— Иди-иди, — поспешно развеял заклинание Креол.

На последних словах Человека-Скорпиона он уже слышал скрежет страшных лап. Самка мчалась сквозь измерения, а встречаться еще и с ней Креол не собирался.

Потом он осознал, что еще услышал. Сомневаться не приходится, но… но какая же это досада.

— Почему все мои враги не хотят подыхать с первого раза? — изумленно вопросил Креол. — За что мне все эти испытания? Где ж я так нагрешил перед Мардуком? Я правильно живу свою жизнь и делаю то, что должно.

— Иногда несчастья просто случаются, хозяин, — произнес Хубаксис, пристально следивший за ритуалом.

— Молчать, раб.

Хубаксис, который хотел просто утешить хозяина, немного обиделся. Но не очень сильно, потому что давно привык, что на него часто злятся и даже бьют жезлом ни за что ни про что.

А хозяина сейчас лучше не злить, он в плохом настроении… хуже, чем обычно.

Услышав от Человека-Скорпиона столь скверные вести, Креол пришел в мрачное расположение духа. Сначала он хотел сразу полететь в Вавилон и прикончить Менгске повторно, но потом решил не пороть горячку. Возможно, Менгске прямо сейчас летит в Шахшанор, чтобы прикончить Креола, а если так, то Креолу прямая выгода. В своем дворце он как черепаха в панцире, тут его никто не одолеет и врасплох не застанет… а, чрево Тиамат, надо сделать новый глаз Урея!..

— Хе-Кель, ты мне нужен! — рявкнул Креол, беря переговорное зеркало. — Где ты сейчас⁈ Когда сможешь вернуться⁈

…Вавилон, о Вавилон, город крепкий! Горе тебе, Вавилон, горе тебе и твоим башням! Пролетали над тобой годы и века, видел ты беды и радости, видел милость богов и нашествие куклусов! Был ты однажды построен, будешь однажды и разрушен… не сегодня ли?..

Креол, Шамшуддин и Хе-Кель шагали по площади. За их спинами развевались плащи, ибо ветер сегодня разгулялся не на шутку. Трепал волосы, хлеща ими по глазам, и раздувал одежды так, словно жаждал разодрать. Креол и Хе-Кель крепко сжимали жезлы, Шамшуддин же просто засучил рукава, и земля дрожала там, куда падал его взор.

Три архимага явились туда, где в них нуждались. Город встретил их испуганно, настороженно. Тишина склепов царила на улицах, и только в свисте ветра слышался порой чей-то хохот, замогильный смех. Креол, за спиной которого незримо шел Малах, Двадцать Девятое Имя, вскинул жезл, и сказал слова, и нечистые духи бежали от него, ибо велик и страшен был гнев Верховного мага…

— … Хе-Кель, я ненавижу, когда ты вот так комментируешь, — мрачно произнес Креол.

— Пусть, брат, пусть, — произнес Шамшуддин. — Каждый по-своему справляется со страхом перед нежитью. Да, Хе-Кель?

— Чего бояться, когда со мною вы, друзья? — усмехнулся Хе-Кель. — Пусть нас боятся враги наши. Смотри, как бежит от тебя эта астральная шушера, Креол!

Креол смолчал. Он водил взглядом по притихшим улицам. Искал Менгске, ждал Менгске. Тот точно уж знает, что они явились, и едва ли сам выйдет на честный поединок.

Вот они, башни Гильдии. Звенящие от чар, дышащие магией. Особенно правая, созданная древними кудесниками, овеянная ветрами эпох. Левой лет гораздо меньше, зато ее возвели они трое, возвели за одну ночь, и правой она ни в чем не уступает.

Креол взмахнул жезлом, и весь город будто вздрогнул. Верховный маг явился к центру своей власти. Все маги здесь обязаны ему повиноваться, и стоит Креолу сказать слово…

Врата правой башни распахнулись. Из них один за другим выходили маги, и поначалу Креол решил, что они выходят его приветствовать. Тут было минимум полсотни подмастерьев, полтора десятка мастеров, пятеро магистров… кажется, все маги Вавилона. Все, что постоянно проживают в столице.

— Шематрахиль, Акосов, Семмедху, Бития, Ар-Мумму, — приветствовал Креол магистров по именам. — Хорошо, что вы все здесь, ибо…

Он не договорил, потому что маги, встав полумесяцем, вскинули руки. Они двигались не так, как двигаются маги обычно — невпопад, мешая друг другу и переругиваясь. Словно вышколенные копейщики, они выстроились идеальной дугой… и с их пальцев сорвались заклинания!

— Берегись!.. — рявкнул кто-то.

Архимаги выставили магические щиты и отразили почти все. Но все же заклятий было слишком много, и были они слишком разные, так что часть прошла, и Шамшуддин с Хе-Келем потеряли по Личной Защите, а Креол — две.

Но только первый удар был неожиданным, а к следующему архимаги были готовы. Вздулись магические доспехи, засветились щиты, а Хе-Кель сунул руку за пояс, где хранил нечто особенное…

— Они не властны над собой, — негромко сказал Шамшуддин.

Креол и сам видел. Как бы ему ни хотелось, он не швырнул Огненного Шара, не шарахнул Цепной Молнией. Он не принялся убивать всех, кто перед ним стоял, потому что от каждого мага — теперь он видел отчетливо! — тянулась тончайшая ментальная нить… и на балконе как раз появилась та, кто держал в руке весь пучок.

Галивия, архивариус Галивия. Бледная старуха вышла на каменный уступ, и взгляд ее был отрешен, а в глазах светилась боль.

А рядом стоял тот, при виде кого лицо Креола почернело. Менгске, совершенно такой же, как и при жизни, стискивал запястье Галивии, и их руки обвивала светящаяся зеленым змея. Тысячи крошечных молний вспыхивали, стоило архивариусу лишний раз шевельнуться, и она выполняла приказы маргула, не глядя на Креола и остальных.

У Креола скрипнули зубы. Еще и поэтому он недолюбливал Зрящих. Их Искусство слишком подло, они атакуют сам твой разум, и если пробивают защиту, то могут убить… а могут взять в плен. И будешь ты, Шематрахиль, великий боевой маг, покорной игрушкой жалкой старухи, будешь выполнять ее невысказанную волю, и чары твои — уже не твои, а ее, и ты атакуешь по ее желанию того, кому обязан служить…

У Креола тоже возникали несвойственные ему мысли, а внимание расплывалось. Галивия пыталась проникнуть и в его разум. С усилием он отрезал себя от вмешательства извне, и лицо Зрящей исказилось еще большей болью.

Держать под контролем целых семьдесят магов было тяжело даже ей.

Три архимага встали нерушимой стеной. Шли вперед неумолимой лавиной. Трое против семидесяти — но разве в количестве дело, когда речь о великом Искусстве?

Хе-Кель удерживал защитные экраны, отражая все, чем их осыпали. Сын та-кеметского зодчего возжигал все новые щиты, жонглировал ими, как шариками, блокировал каждое мамит и каждое злое заклятье.

Шамшуддин одного за другим оглушал подмастерьев и мастеров. Сотни его незримых рук бушевали на площади, хватая людей и придушивая. Кушит-полукровка работал так точечно, так ювелирно, что никого еще не убил, зато многих уложил спать.

Креол же бил прямо по Менгске. Убойные чары срывались с его жезла россыпями, летели беспощадным градом.Он бомбардировал башню Гильдии, дробил ее на куски, искал добраться, сразить вернувшегося из Кура ревенанта.

Он метил и в Галивию. Старуха сломалась, от нее больше не будет прока, к тому же Менгске связал ее проклятием Зеленого Анкаса.

Пусть умрет.

Противостояние продлилось недолго. Заклятия летели быстрее ветра, все колдовали одновременно, и совсем уж скоро Шамшуддин и Хе-Кель расчистили путь, а Креол грянул сначала Ударом Грома, разметав тех, что еще были на ногах, а потом Молотом Пустоты, заставив башню покоситься.