Но оно и к лучшему. Пока бронзовый диск плыл к Вавилону, пятеро магов как следует все обсудили и решили, что будут делать. Креол связался со своим рабом-джинном, что все это время оставался в императорском дворце, и дал пару наказов.

Ничего особенного. Хубаксис не мог превратиться в огромного тигра и растерзать Менгске. Он бесполезен почти во всем. Но кое-что все-таки можно было поручить и ему.

Еще Креол поговорил с Галивией. Он не надеялся залучить ее в помощницы, старуха не любит лезть на рожон. Но она уважала покойного Шуруккаха и всегда тепло о нем отзывалась, так что пусть уж хотя бы не помогает Менгске.

— Если Менгске примет вызов — не помогайте, — в десятый раз повторял Креол. — Это будет наша дуэль. Но если он откажет…

— Раскол в Гильдии, — задумчиво сказал Шамшуддин. — Не думал, что доживу. И Мешен его наверняка поддержит…

— Дважды я побеждал Мешена’Руж-ах и отпускал живым, — произнес Креол. — Видно, боги сулили ему погибнуть на третий.

Маги готовились к нешуточной схватке. Менгске убил трех архимагов, пусть одного и не своими руками. Он точно не скажет: раз вы меня разоблачили, то судите, я сдаюсь. Будет битва, будут огонь и кровь, и им невероятно повезет, если все сведется к поединку Креола и Менгске.

Шамшуддин медитировал и жевал горькие ягоды каваха. Хе-Кель заряжал заклятиями новый жезл. Мей’Кнони варила сложносоставной эликсир. Хиоро читал заклятие Воскрешения.

Даже для него, лучшего целителя Шумера, это сложные чары. Воскрешение требует долгого предварительного ритуала, и мало кто может держать в памяти больше одного.

Но Хиоро умел удерживать три одновременно, так что его Креол в драку бросать не собирался. Хиоро надо беречь, а удар и без него найдется кому принять.

Коцебу летел всю ночь, а потом еще половину дня. Неспешно делал свои шестьдесят сосов в час, Хе-Кель орудовал рулем, ловя попутный ветер, Креол и Шамшуддин играли в шек-трак, Мей’Кнони спала, а Хиоро сидел в искусно отделанном кресле и по своему обыкновению жаловался на жизнь.

— Скажите мне, отчего люди считают себя вправе отнимать у других то, что даровано им богами? — говорил он в никуда. — Скажите мне.

— Это что, например? — не понял Креол. — Мне боги ничего не дарили. Тебе дарили? А почему ты нам не сказал?

— Жизнь, Креол, — поморщился Хиоро. — Я говорю о жизни. Отчего другие люди считают себя вправе ее прекращать? Не говоря даже о присутствующих — возьми Менгске. Он убил трех архимагов. Шурукках был великим магом, он во всем превосходил каждого из нас. И он учил новых, во множестве учил. Он хотел создать целую школу магии. И его жизнь прервалась, потому что другой маг возжелал власти, возжелал стать первым. Разве это хорошо?

— Это плохо, и поэтому мы его убьем, — кивнул Креол.

— Это просто новое звено все той же бесконечной цепи смертоубийств, — покривился Хиоро. — Друзья, я рад, что вы у меня есть, но даже вы таковы же, что и все люди, а люди, говоря по правде, до сих пор недалеко ушли от диких зверей.

Креол уставился на доску. Пока Хиоро нес свою чушь, Шамшуддин загнал в дом последнюю фишку и сгреб выигранные сикли. Сыграть еще кон они не успеют — впереди видны стены Вавилона.

— Разбудите Мей, — велел Креол, поднимаясь из-за стола. — Все готовы?

— Готовы, брат, — поднялся и Шамшуддин. — Но если мне суждено умереть сегодня, я хочу, чтобы ты произнес надгробную речь.

— Может, еще и песенку закажешь? — уставился на него Креол. — Сегодня умрет только Менгске и те, кто встанут на его сторону.

Он в последний раз проверил заклятия в жезле. Ни Имена Мардука, ни демоны Элигора ему сегодня не помогут, рассчитывать можно только на свои силы. А уж Менгске недооценивать точно не стоит, этот жирный слизняк горазд на подлые трюки.

— Всепожирающее Копье зарядил? — спросил Хе-Кель, поворачивая руль.

— Не учи меня финики собирать, — проворчал Креол, глядя на приближающиеся крыши.

Он уже различал людей на улицах. Еще несколько минут — и коцебу пришвартуется к башне Гильдии… одной из башен. Их по-прежнему две, хотя Менгске это страшно злит.

Ничего. Недолго ему осталось злобствовать.

Коцебу не мог приземлиться в Вавилоне. Он разрушил бы уличное покрытие, разломал дома. Но Хе-Кель и не собирался его сажать, а просто поставил руль вертикально и шагнул с края диска. Следом прыгнул Креол, а Шамшуддин не только взлетел сам, но и поднял Хиоро с Мей’Кнони, которые летали плохо.

Привратник Гильдии прилип к стене, когда мимо прошагали два архимага и три магистра. У них были не очень добрые лица.

— Сходи до ветру, Эхтант, — бросил ему Креол. — Кстати, тебе привет от прадедушки.

Когда двери распахнулись, Менгске возился с маленьким големом. Ростом по колено человеку, отлитый из кровавого железа, истукан перебирал руками-клинками, пока Менгске копался у него во рту.

— Почему без стука и приглашения? — зло спросил Верховный маг, разворачивая обрывок папируса. — Не помню, чтобы посылал за кем-то из вас.

— Мир тебе, Менгске, — обманчиво спокойно произнес Креол. — Сегодня я, как полноправный член Гильдии, вызываю тебя на дуэль.

— Та-а-ак… — медленно поднялся Менгске. — Дуэль. Тренировочную, разрешительную или…

— Смертельную, конечно. Прими вызов и умри как мужчина или откажись и сдохни как собака.

— Та-а-ак… — повторил Менгске.

Его взгляд перебегал с мага на мага. Метнулся к двери-порталу — и снова уперся в Креола. Кровавый голем со стуком побрел по полу, пока хозяин отвлекся.

— Дуэли пожелал, мальчишка⁈ — заорал наконец Менгске, все сильнее краснея. — Да кто ты такой, чтобы я с тобой сражался⁈ Приди ты сюда один, как честный маг, я бы просто вышвырнул тебя из окна! Я бы привязал тебя к ослу и провел его по улицам, чтобы все шумеры видели твой позор! Пошел вон отсюда, пока я не рассердился!

В иное время Креол бы мгновенно вышел из себя и начал орать на Менгске еще громче. Но он мысленно уже занес того в таблицы Азимуа, так что лишь улыбнулся и повторил:

— Либо сражайся, либо я убью тебя на месте.

— Такой дуэли нужны свидетели, — зло зыркнул Менгске. — Я уверен, что когда начну побеждать, на меня навалятся твои дружки. Зачем еще ты их привел, м-м-м?..

— Я тоже архимаг, Менгске, — тихо сказал Хиоро. — Я все засвидетельствую.

— И тебе стоит сказать спасибо, что это дуэль, а не казнь, — добавил Хе-Кель. — У Креола это личное.

— А-а-а, вот оно как, — о чем-то догадался Менгске. — Личное. Личная застарелая ненависть, потому что я всегда в лицо говорил тебе, кто ты есть, ничтожный щенок. Думаешь, ты уже достаточно силен, чтобы меня одолеть⁈

— Ты убил моего отца! — процедил Креол. — И все это время, все эти годы притворялся моим другом!

— Да не притворялся я никогда! — аж опешил Менгске. — Я тебя терпеть не могу! И я никого не убивал, ты лжешь! Лгун, ты просто желаешь диадему Верховного мага!

И он вцепился в нее так, словно боялся, что Креол прямо сейчас ее сорвет. Полы его одеяния взметнулись, волоски в бороде заискрились, глаза сверкнули — и Менгске выкрикнул короткое слово.

Шамшуддин сжал кулак, остальные тоже метнулись к Менгске мыслями, дернулись схватить, но он был архимагом и знал толк в телепортации. Чары Побега унесли его прочь, протащили сквозь каменный пол, и уже с нижнего этажа донесся истошный вопль, донесся такой крик, что в небо взметнулись вороны, что люд на площади замер от испуга.

— Он созывает Гильдию, — с тревогой произнес Хе-Кель. — Он выставит нас бунтовщиками. Дойдет до императора…

— Ну так за ним! — рявкнул Креол, выходя в окно.

О Вавилон, древний и прекрасный град. Много ты знал дней славных, знал и дни горестные. Твои улицы и площади видели празднества, но порой бывал и траур. И день сегодняшний запомнится тебе надолго, град Вавилон, вряд ли скоро ты его забудешь.

Обширная площадь о двух башнях еще утром была тиха и спокойна. День ничем не отличался от любого другого. Но потом из врат одной башни выбежал сам Верховный маг, и он оглашал небеса воплями, он стенал и проклинал богов, а его пальцы крючились, творя заклинания.