— Получается, так, — пожал плечами Креол.

— Как-то даже обидно… а старуха не могла нам солгать?

— Я не слышал лжи.

— Я тоже, — присоединилась Мей’Кнони.

— Ладно, хорошо… — вздохнул Кащей. — Слушайте… а может, поцелуя мало⁈ Давайте испробуем средство посильнее!

Альрауны перевели ножи и веточку на Кащея.

— Да шучу я, шучу, — убрал руки от завязок шаровар Кащей. — Какие все серьезные.

Мей’Кнони на всякий случай тоже легонько поцеловала царевну. Без надежды на что-либо, просто ради проверки. В конце концов, она сирота и своих родителей не знает — вдруг да… нет, конечно, нет. Глупо было даже пробовать.

— Итак, что дальше? — спросила она, пока они ужинали сыром, медом и каджитским вином. — Где мы в этой глуши возьмем царевича?

— Все просто, — опрокинул чашу Креол. — Я слетаю в Вавилон и притащу сюда Лугальбанду.

— Лугальба… наследника императора?.. — вскинула брови Мей’Кнони. — Ты… ты серьезно?..

— Я всегда серьезен, женщина, — сумрачно посмотрел на нее Креол. — Но если ты знаешь способ получше, скажи, я открыт любым предложениям.

— Нет-нет, прекрасная идея!.. но ты же не силой его притащишь, наде… да подожди ты!..

— И-и-и… он ушел, — констатировал Кащей, провожая взглядом шумерских магов. — Ну… я тогда спать пойду. Или вначале еще выпьем? Не Знаю Что, налей вина.

Свистнул ветер, и прямо из воздуха полилось вино, что сотворил незримый дух. Кащей уселся, скрестив ноги, и подал вторую чашу вернувшейся Мей’Кнони.

— Он правда улетел в Вавилон? — спросил Кащей.

— Конечно, — сказала магесса. — Это же Креол. Не знаю уж, как у него все обернется, но до утра его лучше не ждать.

— Я никуда не тороплюсь, — улыбнулся Кащей. — А ты?

Мей’Кнони тоже улыбнулась. Альрауны их оставили, Креол со скоростью стрелы летел на юг, царевна крепко спала… а вино было очень хорошим.

— Не Знаю Что, зажги свечи, — приказал Кащей.

…Царевич Лугальбанда проснулся, потому что его трясли за плечо. Юноша с трудом проморгался и уставился в лицо придворному магу. Солнце еще не поднялось, за окном царила воистину та-кеметская тьма. Оно, кстати, было распахнуто настежь, и в него задувал прохладный ночной ветер.

— Мир тебе, царевич, — без обиняков сказал Креол. — Хорошо, что ты проснулся. Есть уникальная возможность совершить подвиг и прославить свое имя. И задача как раз по твоему плечу. Тебе понравится.

— Что?.. — растерянно переспросил Лугальбанда, приподнимаясь на циновке. — По… что?..

— Я летел шесть часов и немного исчерпался, — сказал Креол. — Я буду медитировать и объяснять одновременно.

И он уселся на пол, раскинув руки ладонями вверх. Вокруг мага будто заклубились невидимые силы, Лугальбанда окончательно проснулся и сначала недоуменно, а потом со все большим интересом стал слушать о царевне Камари.

— А почему ты сразу ее сюда не привез? — спросил он, дослушав историю.

— Не было желания летать невесть куда с трупом в охапке, — ответил Креол.

— С трупом⁈

— Она так крепко спит, что разница невелика. Ты поможешь или мне попросить твоего брата?

— Ему семь лет! — рассмеялся Лугальбанда.

— Отлично, легче будет лететь.

Лугальбанда задумался. Подвиг… зачарованная царевна… дивная страна каджей… подождите-ка.

— А она что же, каджи? — нахмурился он.

— Да.

Лугальбанда невольно покривился. Он видел каджей однажды.

— Знаешь… моему брату, возможно, будет интересно посмотреть на каджей, — пробормотал царевич, отведя взгляд.

— Она красивая и не волосатая, — все понял Креол. — Каджи царского рода не похожи на низкорожденных. Они знают Искусство и прекрасны в любых глазах. Думай, пока я медитирую.

Лугальбанда заходил по комнате. Вернувшись из Аратты со славой, двумя сумками алмазов и головой речного дракона лахама, он остепенился. Перестал носиться повсюду, как ужаленный, перестал искать себе дела по сердцу. Недавно ему исполнилось восемнадцать, он служил своему отцу вторым лугалем, учился у старика Агарзанна и все чаще подумывал о женитьбе.

— Вот так она выглядит, — сказал Креол, начеркав тем временем на папирусе женское лицо.

— Я хочу помочь ей, — решительно заявил Лугальбанда.

Креол кивнул, размышляя, как бы это половчее доставить царевича в Каджети. Не на закорках же тащить. На колесницах дорога займет дней двенадцать… нет, больше. Гораздо больше. Путь идет по непростой местности, в конце будут горы, онаграм или ламассу нужно отдыхать…

— Одевайся и снаряжайся, — распорядился маг, рисуя печать Эхмидо. — А я призову того, кто нас доставит.

В легионе Элигора шестьдесят демонов, и умеют они самые разные вещи, исполняют самые разные желания. Одни творят великие чудеса, другие просто хорошо складывают цифры. Эхмидо — один из самых крупных и тупоумных, он почти что зверодемон разумом, но зато он летает, и очень быстро.

Есть еще Виригхей, и он даже лучше, но его Креол призывал шесть лет назад, когда возвращался из Праквантеша. Так что теперь они с царевичем сидели на огромной жирной жабе с крошечными лапками и крылышками. Те уж конечно не смогли бы поднять в небо этакую тушу, но Эхмидо летает, раздуваясь изнутри, как пузырь горячего воздуха.

А все остальное делает демонская магия.

— … Нет, я не понимаю, — сказал Лугальбанда, пряча лицо от ветра. — Объясни, как это работает.

— Я сказал — демонская магия, — повторил Креол. — Что тебе непонятно?

— Да ты просто сам не знаешь!

— Я архимаг, я знаю все! Просто чтобы тебе это объяснить, мне придется начать с сотворения мира, и ты перестанешь понимать даже то, что понимал раньше!

— Я-а-а-а!.. е-е-ем!.. — донесся голос Эхмидо. — Коплю га-а-аз!.. И изверга-а-аю!..

— То есть… ты что… пускаешь ветры?.. — заморгал Лугальбанда.

— Ве-е-етер, да-а-а!.. Горячий ве-е-етер!..

— Абгаль, я не хочу лететь на пердящей лягушке! — запротестовал Лугальбанда. — Я не должен прибыть к прекрасной царевне… так!..

— Поэтому я и сказал — демонская магия, — устало ответил Креол. — И она не узнает, она спит.

— Но я знаю. И буду знать.

— Де-мон-ска-я ма-ги-я, — отчеканил Креол.

— Да я понял, понял!..

И Лугальбанда переполз поближе к голове Эхмидо, чтобы видеть встающие на горизонте горы Белых Снегов. Шкуру демона усеивали мелкие и крупные бугры, были и настоящие ямины, в которых прекрасно умещался человек, так что царевич устроился в одной такой и стал мечтать о том, что скажет прекрасной царевне.

Они долетели только к вечеру, на самом закате. Огромный демон завис над деревьями, и Креол молча с него спрыгнул. Лугальбанда промедлил, но потом сделал то же самое — и над самой землей магия притормозила его, опустила мягко и бережно.

Кащей и Мей’Кнони сидели у входа в пещеру, перебирая и обсуждая волшебные травы. Магесса расспрашивала о чем-то старшего альрауна, богорожденный пристально рассматривал какой-то корешок. При виде шумерского царевича оба почтительно поклонились.

— Мир тебе, о благородный юноша, — сказала Мей’Кнони.

— Я думал, он повыше, — негромко сказал Кащей.

Лугальбанда сейчас выглядел не очень царственно. Он целый день летел в рытвине на спине демонской жабы, это было отвратительно и чувствовал он себя также. Полет в поднебесье, поначалу сказочный и чудесный, быстро приелся. Было ветрено и холодно.

А еще они ничего за это время не ели, поскольку пищи в дорогу не взяли, а сотворить ее Креол не мог. Демон почему-то не соглашался, чтобы его спину расчертили ножом.

Понять было можно, но не хотелось.

— Поснедаете с дороги? — хлебосольно предложил Кащей. — Не Знаю Что, подай вина, хлеба и сыра!

— И мяса, — попросил Лугальбанда. — Не Знаю Что, подай мяса!

— Не Знаю Что слушается только меня… так, ты принес мясо. Ты слушаешься только меня!.. я знаю, что он царевич!.. потом поговорим.