Теперь и я ничем не отличался от Касса – стоял как болван и таращился на спину Варда.
Болван на очень коротком поводке.
Ристалище в Криге, начало схватки
– Не позволяйте глазам обмануть вас! – надрывался смотритель боя. – Касс из Квинты уже водит за собой сотню! А сам стоит двух!
Я проверил ремешок на голенище, чтобы хоть немного занять себя делом. И хоть как-то удержаться на месте.
Напротив меня стоял воснийский ребенок со светлыми кудрями. Саманья был бы вне себя от ярости: кто бы ни одевал и ни готовил мальчишку к бою, сделано это было отвратно. Я с другого конца ристалища видел, что крепеж на защите давно расшатался у запястья, шлем великоват, а скимитар слишком тяжел для его роста.
Я бы не постыдился пасть во втором бою перед умелым эританцем, который оставил на мне два касания. Оставил не только потому, что я был избит людьми Варда. Боец из когорты знал свое дело и изучил мои приемы лучше, чем все званые умники из Долов и Восходов.
Но сдаться сопляку из Квинты? Такого уговора не было. И если Вард думает, что все ему дозволено, то…
Касс так волновался, что чуть не выронил скимитар из рук.
«Симон, видите ли, просил передать!» – скрипнул я зубами. Переступил с ноги на ногу. Гребаный бой так и не начался.
Смотритель нахваливал, как по заказу:
– Наследник Квинты уже выступал в прошлом сезоне, собрав три победы из пяти…
Мальчишка, кажется, совсем скукожился от лести.
Я всем взглядом передавал, что Кассу лучше бы грохнуться в часовой обморок, чтобы не пострадать. Достал керчетту из ножен, провел ладонью по долу.
Я им что, собака на цепи? Пусть запихнут свои взносы себе в глотку!
– …рассудит сила! – сказал смотритель, и тут же ударили в пластину.
Керчеттам выпал черный цвет.
Касс стал приближаться на негнущихся ногах. Я попросил у Матери двойного солнца еще немного терпения, чтобы не зарубить мальчишку на месте.
Боги и святые меня явно не слышали.
– Извините, но я смотрел ваш бой, и, честно признаться, – залепетал Касс, встав на расстоянии трех клинков от меня, – я ваш большой поклонник!
Я шумно выдохнул в прорезь шлема. Трижды Мать двойного солнца…
Мальчишка продолжил унижаться:
– Для меня настоящая честь сражаться против умельца из…
Левая керчетта легла в мою ладонь, будто напрашиваясь в драку. Я дал ей волю. Касс чуть не подавился, отскакивая в сторону. Я загонял его, как лисица куропатку. Отвел скимитар левой, довел мальчишку до забора, пнул под колено и оставил уродливую черную полосу на блестящей стальной спине.
– Касание, – заметил смотритель. – Излом ведет!
Я даже не вспотею с этим увальнем. Лидер сотни, наследник Квинты, вежливый подонок, папаша которого купил исход боя…
Десны заболели, и я чуть не прикусил язык.
– Вставай! – я крикнул на бездельника Долов.
Мальчишка распрямился и попятился, как хромая кобыла. Я бил вполсилы, проклиная идиота, которого приставили подобрать доспех для мальчишки. Я даже не был уверен, видит ли меня Касс: он неловко водил головой, отступая. Оставлял борозды в песке, чудом не падая. Придерживал левой свой дурацкий шлем…
– Казнить твоего наставника мало, – прошипел я, сделал финт, выбил скимитар из пухлых пальцев.
И без сильного замаха врезал по чужому запястью.
– Два касания! Едва поднялся, вы только поглядите! Неужели…
Я не слушал смотрителя и плевать хотел на трибуны. Стоило бы подойти к этому слабаку и треснуть его мечом по пухлому бедру. Но я стоял и качал головой.
Подумать только. Мои плечи затряслись от беззвучного смеха.
Касс всхлипнул, потер руку, будто я ударил его в полную мощь. Ссутулился и поплелся за скимитаром.
Я не мешал, пытаясь унять странное веселье.
– Это моя вина, господин, – тихонько произнес Касс, подобрав скимитар. – Прошу, не вините моего учителя…
Касс из Квинты стащил шлем, как последний балбес. Я цокнул языком: не хватало еще выбить ему глаз или подрезать ухо.
– Проиграть вам – честь! – выкрикнул он, и я увидел, что мальчишка почти плачет.
«Одолеть тебя на турнире – что отлупить гуся лопатой».
Цирк. Манеж. Позорище.
Я погнал мальчишку вдоль правой стороны ристалища. Слушал, как Касс всхлипывает и вдыхает ртом.
«Сотню индюков тебе водить вместе с твоим папашей. И той продажной крысой, которая пустила тебя на турнир!»
Касс посерьезнел и даже стал отражать керчетты, явно выдав лучшее из того, что умел. А я медлил.
Что дальше? Извалять его в песке, пусть пожрет воснийской земли? Выбить скимитар из рук, подсечь, отвесить удар под задницу? Чтобы знали, подлецы, как…
Развернувшись, я дернулся от острой боли. Керчетта прошла мимо доспеха. Зашипев, я отступил и запястьем коснулся бедра. Ничего! Клянусь всеми богами Пантеона, это просто…
Касс жалобно бормотал, нападая:
– Позвольте проиграть с честью!
Я споткнулся о собственную стопу. Еле отвел скимитар.
«Почему я не могу закончить бой?»
Керчетты тяжелели с каждым блоком. Руки устали, будто два дня я таскал камни. Я отступал, поверхностно вдыхая. Ребра под бригантиной ныли.
«Какого дьявола?..»
Левая керчетта отбила скимитар, и я нацелился в грудь мальчишки. Сталь и поддоспешник. Уж это его точно не убьет.
Касс выпучил глаза, я подался вперед. Правая рука замерла в замахе. Я в недоумении повернул голову. Посмотрел на свой застывший меч и будто окаменевшую на сгибе руку.
«Ну же!» – Холод прошел по спине.
Мальчишка вцепился мне в левую руку. Пошатнулся и начал падать на меня. Я отвел мечи, испугавшись за чужое лицо.
– Касание! – взвизгнул смотритель.
Я отскочил. Прибившись к ограждению ристалища, я увидел на груди белую полосу. Распахнув глаза, я еле успел отступить: Касс захотел повторить свой успех.
Замахнувшись, я пытался зарычать. Внутри шлема что-то засипело. Керчетта не добралась до мальчишки.
– Извините! – загундел Касс, шмыгая носом. – Я случайно!
Я уткнулся спиной в борт и даже не вспомнил, что этого допускать категорически нельзя – ни в бою, ни на турнире.
«Пожалуйста, шевелись!» – Я нырнул под следующим ударом, толкнул Касса.
Острие керчетты, направленное в мальчишку, мелко дрожало. Я не мог попасть.
Деревянный образ Матери двойного солнца и улица Милль. Высокий забор, полутьма, хохот стражи.
– Что вы делаете? – мальчишка недоумевал не меньше, чем я. – Зачем поддаетесь?!
Касс зарычал и пошел на таран, выставив скимитар на уровне моих глаз. Ноги приклеились к песку. Я поднял мечи для обороны, не в силах отступить. Нет ничего глупее, чем принять на себя удар с разбега.
Ручища Варда на моем запястье, керчетта в грязи. Рядом не было Саманьи, матери, Удо и брата.
Я поднял клинок мальчишки мечами и потерял баланс. Движение, шелест песка.
– Ау!
Что-то больно врезалось мне в колено. Я увидел трибуны и рухнул на бок, ударившись локтем.
– Два против двух! – ликовал смотритель.
Мир помутнел. Я поднялся с песка на четвереньках. Не так, как умел, и не так, как хотел.
Холод под кожей, лед в костях.
Песок. Щебень, грязь и кровь. Серебряные монеты. Невозможность вдохнуть.
– Простите! – донесся до меня голос мальчишки.
Пошатнувшись, я поднялся. Или не я. Разве же я когда-то был так плох, Саманья?..
Касс позволил мне выпрямиться и отдышаться. Будто это он мне поддавался! Будто это я…
– Ставки три к двум! Две к трем!
Трибуны визжали, свистели и улюлюкали.
Я до боли закусил губу. Боль – лучший способ прийти в себя.
Я погибну, если не одолею врага. Я погибну, если одолею его.
Касс ударил меня наотмашь, по-девичьи, тупым концом скимитара. Такой удар не сломает костей, не порвет стеганку и не оставит синяк…
Моя керчетта не встретила врага. Слабый удар не высек даже искры. Я отшатнулся и услышал глухой стук.