— А ордена? — спросил Славян. — Откуда они взялись?

— Символ Ра, а значит и его жрецов — сокол. Часть жрецов была не согласна ни с всевластием Дома Ра, ни с его политикой, и появился Дом Осириса, его культ быстро распространился по всей Земле Кемет. Символ Осириса — ястреб.

— И Ястребы никогда не пытались переманить на свою сторону лучших воинов трёхстороннего мира? — не поверил Славян.

— Чтобы до такого додуматься, — ответил Доминик, — надо быть Пинемом. А равных ему не рождалось много веков. Ну и традиции — три столетия воевали, а на четвёртое союзниками станем? Да никогда! Чтобы поумнеть, им понадобилось пять тысячелетий и подсказка иносторонца.

Посмотреть на вампира Славян не осмелился.

— А ваши языки? — торопливо спросил он. — Бессмертие? Они откуда?

— Долгожительство, — уточнил Доминик. — Хотя жизнь длиной в пять тысяч лет вполне можно назвать бессмертием, по сравнению с семьюдесятью-восьмьюдесятью годами в особенности. Побочный результат соколиного волшебства, как и собственные языки с алфавитной письменностью, и ещё кое-какие незапланированные способности. Неопытными они пять тысяч лет назад были, а позже таких уникальных возможностей, такой прорвы магии, чтобы новые расы создавать, не появлялось. Так, некромантят потихоньку, естество переделывают — тоже по мелочи, их нынешние мутанты не более чем всё те же человеки с чуть более высокими боевыми и волшебническими способностями. Вот и вся история волшебных рас и великих орденов.

Славян достал из сумки плед, надо хоть немного поспать перед отлётом.

— Доминик, — сказал он вампиру, — ни жаления, ни возмущения от меня не жди. Хочешь соплежуйством заниматься — на здоровье. Хочешь человеков ненавидеть — да пожалуйста. Основания у тебя действительно есть. Но какая, чёрт тебя побери, разница каким способом ты на свет появился — с ветки слез или в колбе вырос, мама родила или Соколы сделали? Важно только одно — как ты проживёшь, что оставишь после себя миру. И без разницы, кем ты был раньше — рабом, жрецом, фараоном, главное — кто ты сейчас, и кем станешь в будущем. И если ты не понимаешь такую простую истину, то не годишься больше ни на что, кроме как дерьмо для Соколов разгребать.

Доминик одним прыжком пересёк гостиную, схватил Славяна за горло, поднял на вытянутой руке. Легонько встряхнуть — и всё.

— Ну и чего ждёшь? — прохрипел Славян.

Вампир швырнул его на пол, пошёл к двери.

— Обезьяныш.

— От упыря слышу. — Славян поднялся, потёр горло. Придурок крылатый! А может, и хорошо, что ушёл? Поссорились, связь прервётся, забудет. Что бы Доминик не говорил, а Славян сейчас компания скверная. Да и вообще, вампир, считай, бессмертный, а ему и до сорока не дожить. Зачем причинять боль, заставлять оплакивать себя? Лучше уйти тихо, по-английски, никого не оставляя и ни с кем не прощаясь. Огонь в камине прогорел, комнату окончательно заняли ночь и блеклый лунный свет.

Вернулся вампир бесшумно, пристроился в кресле у двери, закрылся крыльями и старательно делал вид, что его здесь нет. Славян не мешал.

— Ты спишь? — тихо спросил вампир спустя несколько минут.

— Да, — улыбнулся в темноте Славян. — Сплю.

— Это хорошо, — совершенно серьёзно ответил Доминик. — Славян, — попросил он ещё тише, в голосе звучала откровенная мольба, — не дай Соколам тебя убить.

— Да ни в коем случае.