— И последняя новость, генералы, — сказал магистр. — Его проспиртованное величество Амос Четырнадцатый соизволил протрезветь достаточно для того, чтобы подписать заготовленный премьером закон, по которому зомбаки получают гражданство Мадагаскара после шести месяцев проживания. И это ещё не всё. Они признаны нацменьшинством со всеми положенными по конституции правами. А зомбаков на острове — четверть населения. Вы представляете, какую армию подгрёб себе под зад не в меру шустрый и сообразительный племянник венценосного алкаша?

— Весело, — сказал Декстр.

— Ещё как, — согласился Кохлер. — Захоти племянничек вышвырнуть нас с острова, зомбаки помогут с редкостным энтузиазмом. А он захочет. На орденских территориях чернь платит налоги нам, а не короне.

— Это не ещё не всё, — добавил магистр. — У Соколов освобождаются всё новые и новые зомби. Мадагаскарский пример оказался заразительным — теперь взять их к себе хотят многие правители.

Ройс немного подумал и предложил:

— Зомбаки ведь волшебная раса. А все волшебные расы живут за чарокамным кругом. Почему бы зомбакам не основать собственные долины — независимые государства?

— Потому что они заявили, что не прятались по долинам все полторы тысячи лет своей истории, не будут прятаться и теперь, — сказал магистр.

— И что теперь делать ордену? — спросил Ройс.

— Не знаю, — рявкнул магистр. — Думай. Или генеральские звёзды тебе для красоты нацепили?

Вальтер купил для «Соловья» бортовой компьютер.

— Ещё пять лет назад я был отличным хакером, — сказал он Славяну, настраивая операционную систему. — Не хуже хелефайев.

— А тебе сколько?

— Восемьдесят три. Освободился, как ты понимаешь, пять лет назад.

— Ты говоришь как бывший зек.

— Так и есть, — ответил зомбак. — Жить под догмой покорности ничуть не лучше тюрьмы.

— Да, — согласился Славян, — устраивать разнообразные тюрьмы Соколы умеют.

— Ты хорошо их знаешь?

— Тюрьмы или Соколов?

— А что, есть разница?

— Для рыцарей есть.

— Ну так мы ж не рыцари, — фыркнул зомбак. — И никогда ими не будем.

— Да. Рыцарство не для нас.

— Ты говоришь так, словно на тебя рыцарский пояс силой нацепить пытались.

— У Соколов ты только компьютерами занимался? — ушёл от скользкой темы Славян.

— Нет, конечно. Компьютеры — игрушка новомодная, до них я возвратки Мёбиуса делал. Простые тоже, но это так, мелочь.

— Ничего себе, — восхитился Славян. — Круто!

— На самом деле нет, — признался Вальтер. — Сделать возвратку не сложно, всего-то волшебство третьего уровня нужно. Другое дело, что не каждый сможет. Меня потому и зазомбили, что я в прошлой жизни был волшебником-возраткоделом. Дар довольно редкий, и Соколы предпочли подстраховаться, обессмертить меня таким образом. А бойцом я всегда был скверным, даже в боевой ипостаси. Зато в ней возвратки легко мастерить.

— Так ты ходочанин? — обрадовался коллеге Славян.

— С чего ты взял? Нет.

— Но как ты тогда возвратки делал? Они ведь зацеплены на внесторонье.

— Ты ходочанин-внесторонник, — уверенно сказал Вальтер.

— Был ходочанином. Теперь всё кончилось. Жизнь на одинарице даром не проходит.

— Навыки по-новой наработаешь. А способность к ходочанству никуда не делась, поверь бывшему волшебнику.

— Почему бывшему? — удивился Славян.

— Потому что я теперь зомбак. Волшебников в общепринятом понимании у нас нет. Только мастера — возвраток, щитов, оморочек. Только узкие специализации.

— Понятно… Но как можно сделать возвратку, не заходя на внесторонье? — вернулся к прежней теме Славян.

— Объясни рыбе, как надо плавать, — ответил Вальтер. — А слепому, что такое красный цвет. Ты не волшебник, но зато ходочанин. То, что делает возвратка, ты гораздо лучше делаешь и без вспомогательных средств. Зато совершенно бездарен в магии… — Вальтер энергично почесал затылок. — Понимаешь, возвратка — это верёвка, которая вытягивает тебя в точку, на которую закреплена. Как бы объяснить?.. Ну, чтобы вбить в стену крюк и привязать к нему верёвку, вовсе не обязательно быть кузнецом и прядильщиком, верно? Так и с возвраткой. Ты наполняешь перстень заклятьями и заклинаньями, которые связаны с внестроньем, но заглядывать на него нужды нет. Хотя сами заклинания придумали волшебники-ходочане, воспользоваться ими могут и люди начисто лишённые способности видеть щели. Просто надо уметь выстроить правильное сочетание заклинаний и заклятий, привязать их к точке. Уметь разобраться в её свойствах. Не понял?

— Понял. Что-то вроде того, как пианино настраивать.

— Точно!

Вальтер закончил отлаживать компьютер.

— Всё, работает. Навигационная система у нас теперь есть, можем ходить на дальний лов.

— Вальтер, если вопрос бестактный, можешь не отвечать, — сказал Славян, — но как ты, волшебник, попал к Соколам?

— Я родился на орденской территории. В четырнадцать лет у меня обнаружили волшебнические способности и отправили в орденскую школу. Затем в университет. Потом сделали зомби. Так что я не выбирал. Ордену я принадлежал от рождения.

— Ты был рыцарем?

— Что ты! — рассмеялся Вальтер. — Нет. Всего лишь наёмником. А в орден меня так и не приняли, сочли ненадёжным. Не знаю, почему. В прошлой жизни я в орден вступить хотел, ведь с рождения вся моя жизнь вокруг него вертелась. Родители работали на орденской фабрике, в образовательную школу я ходил мимо их окружной резиденции, после школы играл в их парке. Квартиру мы снимали у ордена, продукты покупали в их магазинах.

— И казалось, — ответил Славян, — что Соколам принадлежит весь мир, а за его пределами только непригодный для жизни хаос, в котором властвуют жуткие чудовища Ястребы. И хотя с Соколами живётся не слишком хорошо, без них жить нельзя вообще. И лучше всего живётся тем, кто стал Соколами. А потом вдруг выяснилось, что Ястребы ничем от Соколов не отличаются, и жить прекрасно можно и без тех, и без других. И ты надеялся, что рыцари будут доверять людю, который это понял?

— Об этом я не подумал. Действительно. — Вальтер даже немного удивился, надо же как всё просто оказалось. Он глянул на часы. — Полдень скоро. Обедать по домам пойдём или в кабак?