— Милэвинг! — рявкнул Ийлоро во всю мощь гномьей глотки. Хелефайя подскочил на полметра и шлёпнулся мимо кресла. — Убирай тёлок! — гаркнул на четверть тише, но всё равно достаточно, чтобы перепуганный лайто замер по стойке «смирно». — Работа пришла.

Хелефайя узнал Ийлоро, зелёные глаза наполнила чистейшая печаль жестоко оскорблённой невинности, даже уши немного развернулись вперёд, а кончики затрепетали.

— Ну зачем ты так, — кротко упрекнул он под аккомпанемент охов, вздохов и визгов. — Я испугался, думал, кто-то из начальства зашёл.

Гном без лишних разговоров протянул прозрачную коробку с компакт-диском.

— Из крепости? — От любопытства огромные глаза Милэвинга распахнулись почти во всё лицо, уши выпрямились, мочки приподнялись. — Сейчас мы его… — Глядя в полированный бок шкафа он быстро пригладил растрепавшиеся волосы — серебристые, как и у большинства лайто южных и восточных долин. Сел за компьютер, вытащил диск с любвеобильными девицами, поставил орденской. — Вот сейчас… Э нет, не сейчас. Тут мастер поработал.

Кодировка оказалась сложной, и гном остался поболтать с приятелем, под ничего не значащие разговоры Милэвингу легче работалось. Ийлоро заварил чай.

— Ну если окажется, что там результаты последних верблюжьих гонок или свежие похабные анекдоты… — зло сказал Милэвинг к исходу часа.

Бывало и такое. Под грифом «сверхсекретно» нередко отправляли личную переписку.

— По крайней мере, у нас будут коды апреля, — ответил Ийлоро. — Тоже неплохо.

— Вздор, скоро май начнётся… Слышал новость: Альирьиен прислал Лиовен ар-Доэрин дальдр и алиир?

— Да ты что?! — охнул гном. — Она уже уехала?

— Нет. Ар-Доэрин выгнала вестника и велела передать владыкам Альирьиена, чтобы засунули и дальдр, и алиир себе в задницу.

— Отказалась вернуться?! — не поверил Ийлоро.

— А ты бы на её месте согласился?

— Я и на своём не соглашусь.

Спрашивать почему, Милэвинг не стал, о прошлом в Датьеркене вопросов не задавали.

— Мы все пришли сюда, потому что идти было больше некуда, — сказал он, верхушки ушей немного оттопырились и повернулись вперёд. — Настолько некуда, что и проклятая долина не напугала. Пусть и в четверть силы, но Датьеркен помог нам. Уйти — значит предать его. Лиовен молодец.

— Датьеркен меняется, — задумчиво сказал Ийлоро. — К худшему или к лучшему, но меняется сильно и быстро.

— Хаким его меняет.

— Он ли? — усомнился гном. — Есть ещё Алекс. Просто Хаким всегда на виду, всё решает, всё направляет, прямо общедолинный староста. Или тан.

— Старшина, — ответил Милэвинг. — Большинство так его называет. Ведь таны бывают только у гномов, шейхи — у человеков, у хелефайев — владыки, у гоблинов — главник. А старшина может быть у всех.

— Ты забыл Алекса.

— Вовсе нет, — сказал хелефайя. — Но он скоро уйдет. А Хакиму идти некуда — как и нам всем. Для него есть только Датьеркен.

— И как скоро уйдёт Алекс?

— Сразу после захвата Весёлого Двора.

— Что?! — от изумления Ийлоро чуть не уронил чашку с чаем, обжёгся. — А, черт!.. Ты думаешь, они хотят взять крепость?

— А ты сам не видишь? Датьеркен закупает оружие, собирает любую информацию о Весёлом Дворе. Спешно готовятся целители — будет много раненых, пленные из крепости — девать их некуда, придётся забрать в Датьеркен.

— Но как им в голову пришло?

— Бывшему палачу есть за что мстить, — пояснил Милэвинг. — И за кого. Пусть в крови невинных Соколы измазали его силой, но отмыться можно только кровью весёлодворцев. Что гонит на стены крепости Алекса, я не знаю, но причина веская.

— Но кто согласится?

— Многие. Особенно гоблины и человеки — почти у всех их людей есть вира к Весёлому Двору. Хелефайев его тень почти не коснулась, но Лиовен на поход согласилась. А вслед за ней пойдут и большинство хелефайев.

— Ну Лиовен — понятно, — ответил Ийлоро, — у неё в крепости должничок имеется, уже восемьдесят три года, как свою смерть задолжал. А другие? Ты сам?

— Скорее да, чем нет, — сказал Милэвинг. — После того, что мне приходится читать о делах Весёлого Двора…

— Что говорит о штурме Тирно? — спросил гном.

— Он согласен.

— Тогда и многие из наших пойдут… — задумчиво проговорил Ийлоро. — Тирно уважают все. Вот уж не думал, что он согласится — гномы Весёлому Двору никогда нужны не были, и виры к нему ни у кого нет.

— На штурм возьмут только добровольцев.

— Ты на что намекаешь? — привскочил Ийлоро.

— Ни на что. Просто говорю, что в бой пойдут лишь добровольцы.

— И много их?

— О гномах тебе лучше знать, — сказал Милэвинг. — Из наших пойдёт примерно половина. Гоблины и человеки, насколько я могу судить, дадут бойцов достаточно, чтобы взять простую крепость. Но Весёлый Двор… Надо обезуметь, чтобы решиться на такое.

— Надо быть не менее безумным, — ответил гном, — чтобы поселиться в Датьеркене. Однако живём.

Ийлоро принёс Хакиму вскрытый диск и распечатку. Алекса опять не было, болтается где-то на лесопосадках. Хотя нет, полосу закончили ещё две недели назад, и теперь Алекса найти можно только в полях и огородах. Но посыльный — мальчишка расторопный, отыщет быстро.

— Останься, — велел старшина. Сидел он в бывшем кабинете владык. — Я читать не умею.

— Я тоже, — ответил Ийлоро, — язык там какой-то незнакомый. Понял только, что европейский. Может, Лиовен знает. Или Тзвага — он с каждым новичком перед мудрым огнём сидит.

— А ещё там чего было?

— Финансовые отчёты. Ничего интересного, но я их все систематизирую, полезно знать, на что враги тратят деньги.

Вошёл Алекс.

— И чего случилось?

— Диск открыли, — ответил Хаким. — А ты опять болтаешься шайтан ведает где.

Алекс взял распечатку.

— Ого! Где Польша, а где Аравия…

— Ты знаешь этот язык? — оживился Хаким.

— Нет, но знаю другой, довольно похожий…

Алекс сосредоточенно читал распечатку.

— При всём сходстве языки сильно отличаются, но понять всё-таки можно, — сказал он. — Искали они — а вот кто «они» не написано — какую-то штуковину… Кусок от чего-то, обломок — что за обломок, не сказано. В Польше его совершенно точно нет. Зато в Дрездене есть рукоять — от чего, не понятно. Какая связь между осколком и рукоятью, не говорится, от одного предмета детали, от разных — тут уже адресат знать должен. — Алекс бросил на стол распечатку. — Пустышка, мужики. Если это и подлинное письмо, к Весёлому Двору никакого отношения не имеет, транзитом шло. Так, какая-то орденская дурость.