— Это были взрывы, — сдавленно произнёс Мерджим. — Господи, спаси!

Ерта обессилено опустилась на стул, всё ещё отказываясь верить в то, что случилось самое грязное, что можно было придумать и потом сделать безумцами, обличёнными властью. Их начали убивать за то, что они хотели остаться самими собой.

Над городом завыла сирена. Первая бомбардировка Югославии продолжалась до четырёх часов утра. Рилинд вместе с семьёй и соседями провёл ночь в подвале дома.

Утром они узнали, что «шершни» истребители-бомбардировщики и корабли флота выпустили по Югославии десятки крылатых ракет. Первый этап операции «Союзная сила» был направлен на достижение абсолютного господства в воздухе. Самолеты взлетели с 59 баз в 12 странах-членах НАТО, чаще всего они стартовали с аэродромов Италии. С кораблей и подлодок в Адриатическом море по военным целям и «объектам двойного назначения» — мостам, заводам, больницам — были выпущены крылатые ракеты «Томагавк». Военную операцию «Союзная сила» («Благородная наковальня» в американской историографии) НАТО начала без согласования с Советом Безопасности ООН, потому что Россия и Китай наложили бы вето на решение о применении военной силы. Именно так и было заявлено. А раз официально нельзя, но зато очень хочется, то можно наплевать на международное право. Действительно, кого было бояться? Тогдашний генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана назвал бомбардировки «гуманитарной интервенцией», а генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, хваленый миротворец и будущий критик американского вторжения в Ирак, тут же поддержал решение НАТО. Единственная страна в Европейском Союзе, отказавшаяся открыть НАТО воздушное пространство, была Австрия. Россия и Китай выразили протест, но были слабы, чтобы теперь, когда война разразилась, что-то сделать.

«Благородная наковальня?! Сволочи! Ещё и издеваются над нами!!!» — Рилинд кипел ненавистью. Он порывался вступить в борьбу, но родители удерживали его от того, чтобы он взялся за оружие. Ему объясняли, что сейчас от него толку не будет, там нужны уже готовые специалисты, а не юнцы, правительство не объявляло мобилизацию. Соотношение сил было не в пользу разваливающейся на глазах Югославии. Их подразделения представляли собой тень былой мощи. Сербы имели в своем распоряжении несколько сотен рабочих танков советского образца. ПВО и авиация были в более плачевном состоянии, хотя они были сейчас нужны больше, чем танки. Старые МиГи не могли практически никак повлиять на исход вторжения, имея проблемы с горючим и запасными частями. Западные СМИ намеренно описывали югославскую оборону, как неприступную, дабы оправдать мощь бомбардировок со стороны НАТО.

На самом деле силы были несопоставимы. Для бомбёжек выбор ночного времени суток был не случаен, днём Слободан Милошевич мог пойти на переговоры.

Югославия, по задумке агрессоров, должна была прекратить своё существование окончательно, распавшись на несколько небольших марионеточных государств.

* * *

Шел третий день бомбардировок Югославии. НАТО планомерно уничтожала объекты оборонного значения, промышленность, объекты социального значения и жилые дома, сея страх и смерть с воздуха. В результате уничтожения бомбами нефтебазы загорелся Липовачский лес на окраине Белграда.

«Ночной ястреб», бомбардировщик — невидимка, шел привычным маршрутом для нанесения ракетно-бомбовых ударов по намеченным объектам. Пилоты были настолько уверены в технологии невидимости для радаров противника, что не удосуживались при каждом проходе менять маршрут своего полёта. Эта беспечность стоила им жизни. В очередной раз пролетая тем же маршрутом, они попали под обстрел противовоздушных ракет Югославской ПВО. Оперённые угловатыми крыльями, ракеты взмыли в воздух и устремились к чёрной хищной механической птице. Семнадцать секунд, и первая ракета оторвала крыло самолёту, вторая угодила уже в сам фюзеляж. Самолёт-«невидимка» устремился вниз мёртвым искорёженным куском металла, рухнув у деревни Буджановицы. Местные жители устремились к обломкам, удостовериться в произошедшем и посмотреть на то, что от самолёта осталось. Некоторых охватила эйфория, и они стали танцевать тут же, на крыле сбитого самолёта. Весть о сбитом самолёте быстро разнеслась по всей стране.

Ты уже слышала? — возбуждённо спросил Рилинд, как только мать переступила порог квартиры, вернувшись с работы пораньше.

О чём? — устало поинтересовалась Ерта.

Ну, как же?! Мы сбили их «невидимку»! — воскликнул молодой человек.

Да, — кивнула мать. — Слышала уже, — голос её не был радостным, в глазах были тоска и тревога.

Рилинд поспешил помочь матери, взяв у неё сумку с продуктами. Это уже был молодой человек, которому через месяц с небольшим должно было исполниться девятнадцать лет. Под влиянием Ерты он считал себя югославом, его мать стала ещё более убеждённой в своих взглядах, когда она поняла, чем заканчиваются всплески национализма.

Устала? — заглянул в глаза матери Рилинд.

Та лишь кое-как улыбнулась и молча кивнула в ответ и, разувшись, направилась в комнату, чтобы переодеться.

— Не переживай, мама, — погладил он её по плечу. — Их можно победить. Видишь? Их хвалёные «невидимки» возможно сбить! — он действительно верил в то, что говорил.

Ах, мой хороший, — грустно вздохнула Ерта и притянув к себе сына, крепко обняла его. — Если бы всё было так просто!

Она могла с уверенностью сказать: всё закончится очень плохо для Югославии. И эта маленькая победа ничего не изменит, если им никто не поможет извне. А на помощь, кроме добровольцев, которых очень ценили в Югославии, никто не спешил. Советский Союз развалился первым, растеряв союзные республики, которые бросились в объятия Запада, польстившись на обещания, а его преемница — Российская Федерация была слишком слаба, чтобы к ней прислушивались. Весь мир цинично наблюдал, как Югославию планомерно и безжалостно уничтожают ради достижения своих геополитических и экономических целей.

Затрезвонил дверной звонок.

Я открою, — тут же произнёс Рилинд и поспешил к входной двери. — Привет! — поздоровался он, увидев, что за дверью стоит его друг.

Кто там? — спросила мать из комнаты.

Бранимир пришел! — ответил Рилинд.

Привет, Рили, — поздоровался Бранимир с другом. — Добрый день! — поздоровался он с Ертой. — Идёшь? — тихо спросил он Рилинда.

Ага, — кивнул тот. — Только маме скажу. Ты спускайся, я сейчас выйду.

Закрыв входную дверь, он пошел к матери и сказал, что идёт гулять. Конечно, он уже не был ребёнком, но всё же, понимая, какое сейчас опасное время, и как переживает его мать, всегда сообщал о своих намерениях. Мать всегда сильно волновалась, когда Рилинд уходил на улицу, где в любой момент может упасть с неба бомба. Правда, разум понимал, что бомба может упасть и на их дом, похоронив сразу их всех. Рилинд, каждый раз обещал быть осторожным.

Только не допоздна, вернись засветло, — напутствовала она.

Хорошо, — кивнул сын, обулся и, открыв входную дверь, тут же приветливо улыбнулся. — Мам, папа пришёл!

На пороге, с ключами в руке, стоял отец. Сын открыл ему дверь раньше, чем тот вставил ключ в замочную скважину. Глаза Рилинда быстро оглядели отца. Выглядел он уставшим и потерявшим надежду, но от отца по-прежнему исходило сияние. Рилинд так и не узнал, какими «иными» способностями обладал его отец, он до сих пор не стал свидетелем его «умения». Рилинд так и не решился кому-либо рассказать о сиянии, боясь, что его посчитают сумасшедшим, и врачи начнут втыкать в него свои иголки. Разобраться в природе этого феномена у молодого Рилинда сначала не было необходимости, потом — желания, ещё позже — времени, а теперь — возможности. Он мог лишь наблюдать за своим отцом и ждать.

Рилинд пропустил отца в квартиру.

Привет, пап! — поздоровался он с отцом, когда тот входил.

Ты куда? — поинтересовался отец.

Пойду с Бранимиром погуляю.

Мама знает?

Конечно, — кивнул Рилинд. — Всё. Пока, — молодой человек юркнул за дверь и закрыл её за собой.