Рилинд, внучок! — послышался мужской голос из трубки.
Родители Мерджима и Ерты по-прежнему проживали в Приштине и наотрез отказывались бросать всё нажитое и переезжать к детям в Белград даже в период нарастающих беспорядков.
Да, — отозвался парень. — Дедушка?
Да, дедушка.
Какой именно дедушка? — задал уточняющий вопрос Рилинд, так как оба его деда были живы, а с несущимися из трубки помехами он не мог определить, чей голос он слышит.
Дедушка Фатос, — на том конце провода послышался добродушный смех. — Не узнал?
А! — воскликнул, наконец, проснувшийся окончательно парень. — Дед Фатос! Тут разве узнаешь, когда шум в трубке? Здравствуй! Как твои дела?
Ничего, внучок, ничего. Живой пока, — ответил Фатос. — Отец дома?
Пап! — крикнул Рилинд и прислушался. — Нет, — ответил он деду, — похоже, на работе, как и мама. А ты что-то хотел?
Поговорить хотел, — сообщил Фатос, и Рилинду показалось, что дед слегка замешкался с ответом. — А у тебя что нового? Жениться ещё не надумал?
Я? Жениться? — Рилинд смущенно засмеялся. — Дед, мне только 16 лет, какая женитьба?
Это дело нехитрое, — усмехнулся дед. — Девушка-то есть?
Есть, — неохотно буркнул Рилинд и засопел в трубку.
Так-так, — сразу сообразил Фатос. — Поругались?
Нет. С чего вдруг?
А что же случилось?
Ну, — Рилинд задумался, — как-то она стала со мной не так разговаривать.
Не так — это, как? — не понял его дед.
Не знаю даже… будто я её раздражаю.
А спросить у неё не пробовал, в чем дело? — поинтересовался дед.
Не-а, — ответил Рилинд и почесал кончик носа.
Вот прямо сегодня и спроси её, — посоветовал старший.
Ладно, как-нибудь разберусь с этим, — Рилинд решил перевести разговор на другую тему. — Ну, а у вас там с бабушкой… что нового?
Всё по-старому, — быстро ответил дед, и внук почувствовал, что на том конце провода не хотят расспросов.
Дед?
Да?
Помнишь, когда я был маленький, ты меня учил говорить людям правду?
Последовала пауза, в течении которой Фатос пытался что-нибудь придумать. Но это был не тот случай, когда можно было увильнуть.
Помню, — усмехнулся дедушка, думая о том, что его припёрли к стенке.
Давай, дед, скажи правду: что там у вас происходит? — потребовал Рилинд. — О чём ты хотел с папой поговорить?
Тут такое дело, — дед вздохнул, не уверенный в том, стоит ли всё рассказывать внуку, который всё ж таки уже не ребёнок. — К нам люди приходили, спрашивали про твоего отца.
Какие люди? — в голосе парня прозвучало беспокойство, так как он тоже смотрел выпуски новостей и знал о том, что творится на юго-западе страны.
Молодчики из АОК, — нехотя ответил Фатос.
Ах, сволочи, — прокомментировал Рилинд, в принципе именно такого ответа и ожидавший, но до последнего момента не терявший надежду.
Да, внук, — грустно подтвердил дед, — они до нас с бабушкой добрались.
Что им нужно от вас? Зачем им отец? — Рилинд чувствовал, что начинает злиться.
Им нужны лояльные врачи для их… — тут дед запнулся, явно проглотив рвавшиеся слова, — …армии. А от нас потребовали связаться с Мерджимом, чтобы передать приказ явиться к ним.
Подонки! — ругнулся парень. — Неужели ты думаешь, что папа присоединится к этим бандитам?!
Конечно, я так не думаю! — воскликнул Фатос. — Просто передай отцу наш разговор.
Обязательно передам, — пообещал Рилинд. — Но эти мерзавцы опять придут к вам? Что же будет с вами, если отец не…
С нами всё будет нормально, мы им не нужны, — поспешил успокоить парня Фатос.
Но если отец не явится…
Мы своё дело сделали, всё передали, а если начнут давить на нас… Ну, что ж, мы своё пожили… избавимся от страхов и болезней.
Рилинда от этих слов прошиб холодный пот.
— Дед…
Ты, вот что! — остановил его дед. — Лучше с девушкой своей поговори, а не за стариков переживай! Понял?
Понял, — ответил Рилинд, у которого сердце заледенело от ужаса.
Когда Фатос убедился в том, что внук не наломает дров после полученных новостей, он попрощался. Рилинд какое-то время чувствовал себя одновременно растерянным и обозлённым, поэтому не мог адекватно воспринимать окружающий его мир. Аппетит пропал напрочь, так что парень завтракать не стал. Он оделся и вышел на улицу. Надо было с кем-то поговорить. Как-то автоматически он направился к Бранимиру домой.
Бранимир проводил утро за книгами, наслаждаясь летним утром у открытого окна. Он заметил Рилинда ещё на подходе и сделал знак, что сейчас выйдет. Рилинд ждал минут пять. Из подъезда послышались приближающиеся шаги, и Бранимир вышел из подъезда.
Куда пойдём? — поинтересовался он у Рилинда.
Не знаю, мне всё равно.
Что случилось? Ты сам не свой.
Рилинд рассказал о звонке деда. По мере рассказа напряжение оставляло его, словно вместе со словами он изливал из себя отраву. Бранимир внимательно слушал, но никак не комментировал. Лишь в самом конце сказал:
— Ты должен обязательно поговорить с отцом.
Рилинд кивнул.
Парни решили встретиться с остальными своими друзьями и знакомыми, кто был в городе и мог сегодня выйти гулять. Собралось несколько человек, но меньше, чем обычно. Среди них была и девушка Рилинда — Марика. Она вела себя последнее время весьма прохладно по отношению к нему, демонстративно держа дистанцию. Это каждый раз злило Рилинда, ведь до весны этого года у них всё было нормально. Но теперь он, кажется, понял. «Это из-за этих сволочей! — подумал он. — Как я раньше не догадался?!» Действительно, он мог бы подумать об этом и раньше. С весны новостей о террористических актах со стороны АОК — армии освобождения Косово становилось всё больше и больше. С начала года боевики АОК стали действовать гораздо активнее. Зарабатывая достаточно денег на торговле наркотиками и рэкете, террористы могли себе позволить разнообразное вооружение и амуницию, тайком поставляемые при содействии Вашингтона, для систематических террористических актов против властей и мирного населения в ещё существующей Югославии. Недостатка в обученных боевиках не было, их тайная подготовка велась ещё с восьмидесятых годов, и Албания открыто предоставляла террористам оружие, боеприпасы, места для тренировки с инструкторами НАТО, которые до этого натаскивали хорватских сепаратистов. И, как оценил теперь Рилинд, Марика стала косо смотреть на него, албанца по национальности, приблизительно в это же время. Вряд ли она считала его, Рилинда, членом террористических групп АОК, но, похоже, она решила, что он может в любой момент поддержать албанцев. Рилинд, до которого, наконец, дошло, в чем дело, решил убедиться в правильности своей догадки. Он отозвал Марику в сторону и напрямую без подготовки спросил:
— Всё дело в том, что я албанец, да?
Марика сразу поняла вопрос, но сначала сделала вид, что не понимает, о чем речь. Рилинд был настроен решительно:
— Марика, ответь мне! Ты держишься от меня на расстоянии, потому что я албанец?
И Марика, вспыхнув, ответила:
Ты — косовский албанец.
И что с того?
То, что такие, как ты, собрали целую армию и теперь убивают людей в стране!
Я-то тут при чём?
При том!
Что же, по-твоему, все косовские албанцы — сволочи?! Или все албанцы зверства одобряют?! Ты же меня знаешь не первый год, как ты можешь такое думать?! Я же живу среди вас, мы же дружим! Мои родители живут здесь и работают! В чём моя вина, если какие-то мерзавцы убивают?!
Рили, не начинай! — Марика повысила голос, явно злясь. — Не знаю, в чём ты и твои родители участвуют и что одобряют, но я не хочу рисковать! Я больше не могу смотреть на тебя без опаски!
Эти слова были произнесены так громко, что их услышали остальные. Разговоры разом стихли и все посмотрели в их сторону. Рилинд не знал, плакать ли ему от обиды или смеяться от абсурдности заявлений Марики. Обида возобладала, вызвав злость, и, хотя парень был по-настоящему влюблён, продолжать такие отношения было бы невозможно.
