Когда сверчок замолчал, Анатолий услышал крысиный писк и короткий человеческий стон. Они доносились из дальнего угла холла. Значит, надо было идти туда!

Он шёл как можно медленнее и тише, стараясь не споткнуться о банку или о кошачий труп.

Вскоре луч фонарика выхватил из темноты двух человек, лежащих на полуистлевшем тряпье – женщину лет сорока и юношу. Скорее всего, это были мать и сын.

На груди у женщины сидела крыса и принюхивалась к лицу, собираясь полакомиться. Анатолия она не испугалась. Наоборот, повернула к нему морду и зашипела. Он отшвырнул её носком ботинка. Раздался истошный визг. Видимо, зверок ударился о стену.

Анатолий притронулся к левой руке покойницы. Над её запястьем загорелся голографический экран. Значит, для работы вживки ещё хватало энергии.

Вживки тогда были единственными высокотехнологичными устройствами, доступными всем без изъятия жителям Городницы. Не просто универсальными имплантами, а, по сути, органами человеческого тела. Очень важными, кстати. Они хранили данные о владельце. Следили за его здоровьем. Служили средством связи с другими людьми. Использовались для денежных расчётов… Да много для чего ещё! Функций у этих чипов было бесчисленное множество, однако из всего набора задач Анатолия сейчас интересовали лишь две.

Он пробежал табличку с личными данными женщины.

Разведёнка… Уроженка здешних мест, но четверть века прожила где-то в Центральной Азии…

Название азиатского города Анатолию ничего не сказало. Он продолжил читать.

Месяц назад бежала оттуда. От кого? Добралась сюда непонятными тропами… Никакой информации о пути следования…

Анатолий открыл её медицинскую карточку.

Хронический бронхит, варикоз, гипертония, перелом руки два года назад… Ничего интересного… А вот свежие данные, снятые полчаса назад! Черепно-мозговая травма… Диффузное повреждение… Видимо, женщину били головой о стену или о пол… Клиническая смерть наступила полчаса назад, биологическая – двадцать две минуты назад… Спасать поздно!

Анатолий выключил голограмму над рукой мёртвой женщины и притронулся к собственному левому запястью. Посмотрел мгновенные сообщения на экране вживки. Никто не пишет, один спам! Затем он перешёл к таблице своих медицинских показателей.

Пульс 90, давление 160. Нервничаю, однако! Сердечный ритм ровный. Координация движений – 0,75 от обычного уровня. Плохо, хотя и объяснимо…

Дальше Анатолий читать не стал. Подошёл к лежащему на животе пареньку и перевернул его на спину. Тот открыл глаза и застонал сквозь стиснутые зубы. Жив!

– Сумеешь подняться? Или помочь?

– Не надо. Не смогу, – ответил юноша. – А мама жива?

– Нет.

Тот замотал головой, и его лицо обезобразила гримаса.

«У парня сотрясение мозга», – понял Анатолий и притронулся его к запястью. Имплант показал лёгкую черепно-мозговую травму, но если бы только её! У подростка был повреждён позвоночник. Вот это уже страшнее! Однако подробнее познакомиться с состоянием здоровья не получилось: по стене заскакало пятно света от чьего-то фонарика.

«Преступники? Кто же ещё? Вернулись, чтобы добить парня», – решил Анатолий и выключил фонарь.

Снаружи дождь уже перерос в ливень, и вода с потолка не капала, а струилась. Волосы Анатолия напитались ей, и она начала стекать за воротник и на лицо. Ощущение мерзостное, но что поделать.

Анатолий ждал, присев на корточки возле парня и стараясь как можно меньше шевелиться. Бежать он не собирался. Двигаясь в темноте по памяти, он наверняка бы задел пустую бутылку или ящик – и обнаружил бы себя шумом.

«И потом, даже если я рвану изо всех сил, они всё равно догонят. Да если и получится удрать, здесь останется паренёк. На верную смерть! Его либо добьют преступники, либо съедят крысы».

Анатолий представил себе, как лицо ещё живого юноши облепили мерзкие зверки и рвут его на кусочки. «Нет, придётся драться!» – и он нащупал складной нож, который всегда лежал в кармане куртки.

Пятно света блуждало по стене, а затем вдруг исчезло. «Может, они включили приборы ночного видения?» – заволновался Анатолий.

В темноте каждая минута казалась часом. Скоро стал слышен шорох мусора, по которому можно было оценить расстояние до приближающегося человека…

Вот шаги послышались совсем рядом. Анатолий выхватил из кармана нож, выдвинул лезвие и включил фонарик.

Луч выхватил из темноты тонкое лицо тридцатилетней женщины, обрамлённое мокрыми волосами.

– Зачем припёрлась? – в бешенстве закричал Анатолий. – И ни одного сообщения не прислала! Не предупредила, что идёшь сюда. Вживка ни разу не кольнула мне в руку.

Он включил экран над левым запястьем:

– Вот, смотри… Пусто! Ни одного сообщения.

– Забыла послать, – виновато ответила Марина. – Так перепугалась за тебя.

– Сказано же было тебе оставаться дома! Я мог принять тебя за убийцу и поранить. И, кстати, ты зачем свой фонарь погасила?

– У него, наверное, питание село.

Она со злостью бросила фонарик на пол.

– Девочку покормила?

– Нет. Соседка выскочила, начала вопить и материться, – стала оправдываться Марина. – Откуда-то узнала, что её дочка у нас. Пришлось отдать.

– Девчонка тебе что-нибудь успела рассказать?

– Лепетала только, что у неё на глазах убили двух человек…

– Не двух, – поправил жену Анатолий. – Мертва только мать.

Он посветил на лицо лежащей неподалёку женщины:

– Откуда она? – спросила Марина. – Где живёт?

– Она вернулась откуда-то Азии. В её город ворвались одичалые, всё там разграбили…

– Толя, это бред. Как же одичалые смогли захватить целый город? Их бы сожгли на дальних подступах. Только углекислота бы и осталась. Даже если бы отказали системы защиты, на помощь пришли бы другие города.

– Не пришли. Это официальная информация. Прочёл по вживке…

Марина посмотрела на мёртвую женщину, сжала губы и затрясла головой:

– Что эта баба делала здесь вечером, да ещё и в дождь? Зачем сынишку с собой приволокла? Кстати, ты вроде сказал, что он жив. Это так?

– Да, он жив. Возьмём парня домой, приведём в порядок и отвезём к врачу.

– Возьмём домой?! – ужаснулась Марина. – Может, ещё и в полицию заявим? Нас же подозреваемыми и сделают. Потом доказывай, что ты не верблюд. Да и свидетелями быть ещё тот геморрой. Пошли отсюда!

– Не оставлять же парня здесь! – урезонил её Анатолий. – Не будем мы никуда заявлять. Отвезём в больницу и скажем врачам, что он поскользнулся у нас на глазах. Упал и ударился спиной о бордюр…

Они подняли юношу и попытались повести, положив его руки себе на плечи, но тот не смог сделать ни шага.

– Я пробежал инфу в его вживке. Серьёзная травма позвоночника. Не сможет он идти, – шепнул Анатолий.

Он поднял парня на руки и понёс. Тот стонал, но вырваться не пытался. Чувствовал, что ему вправду хотят помочь.

На улице дождь лил уже сплошной стеной. Супруги этому порадовались, хоть и промокли до нитки. Их ведь никто не видел – ни люди, ни дроны-дворники. Значит, удастся избежать и вопросов соседей, и визита полиции.

Дома Марина бросила надувной матрац на пол в гостиной.

– Клади его сюда, – приказала она.

Анатолий осторожно уложил юношу и отдышался.

– Как тебя зовут?

– Игорь. Мама где? – вновь спросил тот.

– Выпей обезболивающее и отдохни! Отвезём тебя в больницу, когда ливень прекратится…

Марина помогла парню раздеться. Синяков на его теле не оказалось. Значит, его не избивали. Просто перешибли позвоночник и ушли, оставив на съедение крысам.

Дождь закончился лишь перед рассветом. Пока жена и нечаянный гость спали, Анатолий добежал до бывшего концертного зала.

Утро было серым и туманным. Поёживаясь, Анатолий вошёл в вестибюль и начал медленно его обследовать. Наконец, нашёл место, где вчера лежали мёртвая женщина и её сын.

Да, это было оно! Возле рваной мокрой шубы из искусственного меха валялся выброшенный Мариной фонарик. Однако тела Игоревой мамы рядом не оказалось. Не было его ни в фойе, ни на сцене, ни в партере, ни на балконах…