– Есть много вариантов. Всё зависит от вас самих. Всё же я не учитель, а приглашенный для консультаций специалист. Даже табличка есть, – указал я на голограмму той самой таблички на столе. – Оценки я не ставлю, на диплом не влияю, выход – там.

Слегка грубовато, да. Но он сам виноват. Оружие, плюющее на субординацию… хм, хотя не мне об этом говорить. И всё равно, стае подростков только дай себе на шею сесть – всё будет очень плохо.

Барашек надулся, но никуда не ушел. Всё так же смотрел на меня требовательным взглядом, ждал ответа на вопрос. Конкретного ответа.

– Иди сюда, – со вздохом пригласил я, жестом указав на платформу чуть левее преподавательской кафедры. Если я правильно помню, это оценочный круг. Сейчас получу полную информацию о его параметрах и тогда… придумаю что-нибудь. Идиотская была затея идти сюда, не имея четкого плана! Если бы не дикая спешка…

Собственно, расследование в основном на Наталии – пушер почти наверняка Мастер, а не Оружие. Я – так, поддержка и вторая линия обороны. Но для этого мне нужно четко замотивировать свое пребывание здесь.

– Хм. Расскажи, как ты сам себя оценишь, – решил я не рубить с плеча и для начала… понять нынешнюю норму. Детки в академии вроде должны быть талантливыми, но то, что вижу я, вызывает у меня настоящий диссонанс понятий. Вот это вот… талантливый? Или, может, мне досталось худшее Оружие в классе? Потому и такое наглое?

Пацан в круге покосился на пульт с данными, где высветились его показатели, и гордо выпрямился.

– Я, конечно, не первый в выпуске. Но мой результат развития резерва – в пятерке лучших. У меня уже было больше двадцати часов реальной практики и восемь поглощенных тварей на счету. – Он снова гордо обвел взглядом аудиторию, в которой раздался одобрительно-подтверждающий гул.

Сначала я… удивился. Сильно. Потом мысленно сказал спасибо предкам за каменную физиономию, на которой никогда не отражается ничего из моего внутреннего мира. Потом… потом вздохнул, опять же мысленно, и решил сказать правду.

– Пятьсот лет назад ты стал бы расходником, – вроде как огорченно покачал головой, смотря на медленно округляющиеся глаза парнишки, а затем и всего остального класса, – если бы не попал к Мастеру, готовому сотню лет с тобой нянчиться и кормить скверной малыми кубами.

– Почему малыми-то? – надулся пацан. – Я за секунду могу и парочку больших провести, а то и больше!

– Держи, – вложил я ему в руки маленький кристаллик скверны, который я буквально мгновение назад создал в кулаке. – У тебя есть десять секунд на его переработку.

Пацан сверкнул глазами, быстро выхватил у меня с ладони куб, самоуверенно задрал нос и сжал концентратор в кулаке.

Я внимательно наблюдал за ним, поэтому вовремя успел поймать момент, когда эта личинка Огнестрела поперхнулась из-за концентрации потока. Дурень упрямо попытался заглотнуть сбившийся в узел на входе поток разом, и если бы я не выдернул у него куб, заодно силой отнимая часть скопившейся скверны, то порвал бы себе входящий контур в клочья.

– Кха! – Едва отдышавшийся умник, которого шатало так, что пришлось придержать его за шиворот, возмущенно завопил: – Это неправильная скверна! Это… она ядовитая!

– Самая обычная. Просто кто-то решил взять больше, чем сможет вынести, только и всего, – сказал я, на глазах у всех растворяя и поглощая куб.

– Неправильная! – Упертый ребенок ногой бы топнул, но вспомнил, что он уже большой, и сдержался. – Она даже ауру обжигает!

– Концентрированная, – пожал я плечами и прихлопнул снова открывшего уже было рот крикуна взглядом. – Ладно, начнем с другого. Кто-нибудь из вас может рассказать, откуда взялись кубы скверны?

Загалдели все сразу, потом спохватились под моим спокойно-тяжелым взглядом, примолкли и стали мигать индивидуальными кристаллами.

– Кубы были введены двести восемнадцатым советом Мастеров в тысяча девятьсот восьмом году ультрамариновой эпохи, для упрощения проведения расчетов и сделок между Мастерами, дабы привести скверну к единому номиналу и исключить… недопонимание! – как по книжке затараторила щуплая девчушка с косичками, которую я выбрал среди желающих. Интересно, это она сама над образом поработала или все любители зубрить негласно придерживаются определенного стиля?

– Нет. Я спрашиваю не про валюту. Я спрашиваю… почему именно кубы? Почему не монеты или карточки? Или шары? Ромбы? – прищурив один глаз, я осмотрел весь класс.

Ответом было молчание.

– А вот поэтому, – вытянув руку, я начал как можно медленнее формировать на ней тот самый маленький концентрированный черный куб, давая юным Оружиям рассмотреть, как огромные потоки скверны воронкой исчезают в крохотном блестящем кристалле. Совсем крохотном малом кубике, в который по нынешним меркам уместится разве что мелкая тварь.

– Но… – через долгую паузу вдруг пискнул кто-то с задней парты. – У вас же поток неправильно… в обратную же сторону! И объемы… от этого канал порвется, нас учили! Так нельзя!

– Нельзя вам так было лет в двадцать, когда каналы еще толком не сформированы, – хмыкнул я, усиливая поток, – а сейчас, если вы действительно претендуете на что-то большее, чем середнячковый уровень, – уметь это вы обязаны. Ни один Мастер старше пятисот лет не сможет с вами работать без умения изменять и концентрировать потоки. Вернее, сможет… но лишь единожды. После первого же боя от вас останется лишь кучка ржи.

– Нас такому не учили, – недовольно запыхтел всё еще стоявший в круге мальчишка. – И ни в одном учебнике такой схемы нет! – произнес пацан с таким возмущением, словно для него раз нет в учебнике, значит, и на свете не существует.

– Никто тебя тут не держит, – не стал ничего доказывать я. Если мелкий не верит и не желает перенять опыт у того, кто в тысячу раз его старше… Да и, собственно, у меня в академии другая задача, переубеждать младенцев не нанимался.

Надулся. Глазами сверкает. Но в круге стоит и не выходит. Хм?.. А, я не отпустил его обратно на место. То есть на словах бухтит, но дисциплину понимает. Что ж, для этого Оружия не всё так безнадежно.

Но почему, ржа побери, на мое простейшее и наглядное объяснение такая реакция? Хотя бы краем уха, но должны были слышать… Это же знания из моего подготовительного курса, я малявкой этому научился, правда не в академии, а у Мастера. Ну и что? С чего у детей глаза по пять кубов, словно я им соседнюю призму открыл?

– Так, мелкие, – после недолгого раздумья резюмировал я. – Открыли на планшете учебник подготовительного курса, там, где написано про обмен, и читаем вслух. Если это не вы двоечники, а составители – будем разбираться с ними.

Безобразие на самом деле. Потом взрослые Мастера ходят и гундят, что нормальное Оружие днем с огнем не найдешь, а из-за этого и Мастера слабеют. И ни один не додумался разобраться, чему детей учат.

Когда этот длинный день, полный неприятных открытий, закончился, я устало плюхнулся на барный табурет в полутемной забегаловке, куда мы с Наталией, не сговариваясь, отправились после работы.

– Ну что? – после первого пропущенного стаканчика нарушила уютное молчание напарница. – Что-нибудь узнал?

– Ага. Ржопа всем, – по привычке коротко сформулировал я свои впечатления.

– В смысле?

– В прямом. Эту шарашкину контору надо разогнать. Детей здесь не учат. Оружий – точно, – тяжело вздохнул я.

– Охренеть. Вот теперь я прямо чувствую, что сижу рядом с древней развалиной, начавшей гундеть о «необразованной молодежи», – засмеялась Наталия. – Кец, ну ты ж не инспектор отдела образования, ты боевик и следак! Какое тебе дело до учебной программы? Оставь это совету и профессионалам.

– Прямое, – сдвинул брови я. – Нат, всё серьезно. Ржопа. Если так оставить, через пару сотен циклов мы тупо выродимся.

– М-да… – вздохнула женщина. – Похоже, ты сам уже нашел себе великую миссию. А я тебе еще интересное занятие хотела подкинуть, чтобы не скучал, пока я старших прощупываю… точнее, уже подкинула. Хотя и не совсем тебе.