— К какому это? — живо проговорил я.
— Во-первых, взгляни на руки. Они все в мозолях и ссадинах, причем давно заживших, значит, они получены давно, так как уже образовались рубцы, — приподняв кисть, сказала Лера, — Такие следы обычно у простых работяг, зарабатывающих себе на жизнь на какой-нибудь мануфактуре или организации по типу ЖЭКа. Во-вторых, взгляни на отёк кожи и тёмные круги под глазами, несмотря на то, что он мёртв уже примерно двое суток. Стандартная черта для человека пьющего. Плюс печень не совсем в хорошем состоянии. В-третьих, кошелёк у него с собой был, но из денег всего 200 рублей и банковская карта. И то кредитная. А ещё, если ты обратишь внимание, то заметишь на стопе неправильно сросшуюся кость. Причём сросшуюся очень и очень давно. Все признаки нехватки денег. Так что вряд ли бы он обратился бы в частную клинику, — закончила она, бросая перчатки на стол.
— Понял, извини. Погорячился, — сдал назад я.
— Да ладно. Я сейчас отправлю запрос в клиники, и как только мне сообщат личность убитого, я обязательно позвоню тебе. Кстати, а где Макс? — вдруг вспомнила Лера.
— Вчера был очень напряженный вечер, и я решил дать ему отгул, — погрустнев, сказал я.
Сегодня мне не хватало моего товарища.
— Задабриваешь его, да? Ну ладно, удачи тогда в одиночку со всем справиться, — произнесла девушка.
Меня не то чтобы задели её слова, но сложилось впечатление, что все вокруг считали меня ни на что неспособным без Макса.
Телефон Леры завибрировал. Она разблокировала экран — номер был записан как «Сашечка».
— Подруга? — спросил я.
— Ухажёр, — кокетливо ответила Лера.
— У-у-у, интересно. Ну, тогда я пошёл. До встречи. Потом поболтаем за обедом, — растерянно сказал я.
Она улыбнулась, кивнула и подняла трубку.
Интересный расклад получается. Эх, Валерия Александровна…И главное, ходит и молчит, ничего не рассказывает! Я усмехнулся своим же мыслям, но на деле слегка потерял рабочий запал. Теперь оставалось забежать к Сергеичу и Саше, узнать, что у них нового. Я решил, что Сергеич будет первым, так как он раньше приезжает на работу, поэтому и направился на второй этаж. Коридор был пустой, стояла гробовая тишина. Мои туфли звонко цоколи по паркету. Я открыл кабинет и вошёл.
— Доброе утро, Сергеич. Как дела? — произнёс я.
Психолог сидел за столом. Бумажек за выходные стало больше, также, как и книг.
— Доброе, Миша. Дела нормально. Где товарища потерял? — произнёс мужчина, вставая с кресла.
— Меня сегодня, видимо, все об этом спросят. Отдых у него, отдых, — закатив глаза, сказал я.
Сергеич рассмеялся.
— Ты ко мне по какому-то вопросу или просто зашёл? — спросил он.
— Да, я буквально только что узнал у Леры одну интересную информацию, — заинтриговал я.
— Да? И какую же? — оживился Сергеич.
— Слушай, а какая может быть причина смены препарата? — усевшись поудобней, произнёс я.
Психолог стоял возле окна и, услышав это, вытаращил глаза:
— О… Он меняет почерк? — заикаясь, произнёс Сергеич.
— Нет, нет! Всё то же, но препарат другой.
— Хм, интересно… Очень интересно, — заходив по кабинету, говорил под нос он.
Повисла небольшая пауза. Психолог сначала долго ходил по комнате, потом покачался на стуле и наконец произнёс:
— У серийных убийц есть много методов общаться с нами или, например, с жертвой. Жертва никогда не догадывается о своём так называемом статусе, хоть ей и дают очевидные подсказки. Вот только очевидные они для психологов, психиатров и, конечно, же для самого убийцы. Один убийца другого не поймёт. И вот тут-то и вступает в нашу игру между полицией и убийцей почерк. Он невероятно важен для таких как наш Шахматист. Там важна каждая деталь. Всё, как в планировке дома — нельзя убрать фундамент у здания. Но порой обстоятельства вынуждают убийцу менять свои действия. Но это не наш случай.
— Но ведь это не базис того, как он совершает преступление, — возмутился я.
— Ты ошибаешься. Представь, что при постройке дома уберут, например, цемент. Кирпичи стоят плотно, но скреплены ли они? Надёжны? В таких же раздумьях находится преступник, — метафорично говорил Сергеич.
— Нет, но это всего лишь препарат, — всё равно не понимал я.
— Может, для тебя да, но для серийного убийцы — это перемена. Не слишком глобальная, но значительная. Может быть, он экспериментирует, пробует новое, входит во вкус.
И вновь в воздухе повисла кратковременная пауза. Но психолог продолжил:
— Либо у него сомнения, перемены, либо…
— Либо? — поторопил я.
— Это имитатор. Причём очень умелый. Но вряд ли. Такие случаи встречаются крайне редко. Думаю, у Шахматиста что-то случилось. Возможно, его не устроила предыдущая жертва или же у него началась паника, что его почти разыскали. У серийных убийц это не редкость. Но это точно неприятное событие для него.
— То есть, он сейчас должен быть растерян? — попытался подытожить я.
— Скорее всего, но он явно напряжён, — заключил Сергеич.
— Понятно. Спасибо, правда, не знаю, как мне это поможет. Но отчёт о состоянии убийцы жду к шести в своём кабинете, — сказал я, собираясь уходить.
— Может, к семи хотя бы, я могу не успеть, — пытаясь смягчить меня, сказал психолог.
— К шести. Целый день впереди, управишься как-нибудь, — сыграл в строгого начальника я.
— Ладно, Михаил Алексеевич
, будет сделано. Кстати, я бы посоветовал съездить к Ботковой ещё раз и поговорить с её подругой — она явно что-то недоговаривает. Я провёл анализ её допроса, который Макс перенёс в письменную форму, и недавних показаний. Она кого-то боится. Это видно по слишком неоднозначным ответам и кокетливой форме общения. Некий акцент, отвлекающий внимание от важных деталей. Надави на неё, и она расколется. Татьяна хоть и мастер увиливать, но характер у неё явно мягче.
— Понял, Сергей Сергеич. Будет сделано.
Психолог усмехнулся, а я вышел из кабинета и направился в сторону Саши.
Коридор третьего этажа пустовал, лишь дверь предпоследнего кабинета была нараспашку. Мартовская погода всё сильнее и сильнее напоминала мне о знойном лете. А отсутствие кондиционера всё чаще доказывало невыносимость нашей службы.
Саша был на своём рабочем месте и уже подписывал какие-то бумажки.
— Доброе утро, Миш. Я только хотел звонить по поводу результатов, — опередил меня мой товарищ.
— Доброе, я тебя слушаю, — усевшись на стул, сказал я.
Окно было открыто настежь, и прохладный ветер чуть раздувал жалюзи. Тёплый свет утреннего солнца играл на лице Саши. Парень он симпатичный. Широкие скулы, пропорциональные челюсти и лоб, ровный пробор в густых и кудрявых тёмно-рыжих волосах, светло-серые глаза под тонкой изящной оправой очков — всё это лишь украшало его. Никогда раньше этого не замечал. А может, это он наш таинственный «Сашечка», ухажёр Леры? Ну, потом выясним, а сейчас по делу.
— Значит, смотри, в этот раз я напал на след нашего голубчика, — сказал он, хвастливо размахивая перед моим лицом маленьким пакетиком.
— Что это? Отпечатки?! — удивился я.
— Ага, и принадлежат они некоему Варавину Марку Игоревичу, проходившему подсудимым по одному из дел Ботковой.
— Вот так совпадение, — наигранно сказал я, — А по какому именно?
— Изнасилование Мурзиной Екатерины Павловны, статья 131 УК РФ.
— Изнасилование. Так, ну тогда скинь мне его адрес, и я пойду ордер на арест запрашивать.
— Кутузовский проспект, 31/25, 1 подъезд, квартира 15, этаж 4, — продиктовал Саша, переписывая данные на листок.
— Спасибо. Вот он у нас и на крючке! — воодушевленно крикнул я, собираясь уходить.
— Это еще не все. — оборвал мою радость парень — На выходных в водоеме, где вы нашли автомобиль Ботковой рыбаки обнаружили черный пакет с вещами и обувью. Мне удалось установить замытые следы крови, принадлежащие Марии Ботковой.
— Отлично! Не забудь внести эти данные в отчёт. Саня, ты самый работоспособный сотрудник! — убегая произнёс я