— Достаточно. Я бы даже сказал, что умнее вас. Но туман он выбрал не потому, что всё просчитал.

— Любит загадочность? — влез в разговор Брюллов.

— Нет. Это для него некий раздражитель. Он заставляет пройти все фазы.

— Фазы? — не понял я.

— Начинается всё с фазы ауры: он понимает, что что-то изменилось, и эмоции внутри копятся и множатся. Спектр этих эмоций варьируется от наслаждения до гнева, то есть эмоциональная нестабильность. Затем начинается ловческая фаза. Он подбирает жертву. Долго и тщательно, задолго до тумана. Не все серийные убийцы так делают, но в нашем случае он хорошо её знал. После наступает фаза заманивания, то есть, выйдя на улицу в столь поздний час, он внушает доверие жертве. Зачастую убийца кажется безобидным, какие бы странные обстоятельства вас ни свели. Потом фаза захвата. В нашем случае — ввод миорелаксанта. Затем, разумеется, убийство, сопровождающееся большим всплеском эмоций, спокойствием и эйфорией. А дальше — самое интересное. Фазы тотема и депрессии. Убийца понимает, что ему этого мало и нужно ещё. Что жертва, так тщательно подобранная, не подходит, из-за чего он впадает в подавленное состояние, пытаясь прокрутить в голове такое приятное событие как убийство. Он будет думать об этом до тех пор, пока снова не наступит первая фаза.

— Замкнутый круг какой-то, — пояснил сам себе Макс.

— Именно. Причем туман — обстоятельство непростое. У преступника есть какие-то воспоминания, заставляющие его войти в первую фазу. Скорее всего, болезненные. К тому же туман убедил его в безнаказанности.

— Хорошо. Допустим. У него много смысла в деталях? — спросил я.

— Да. Вы даже не представляете, насколько. Место тоже тщательно продуманно. Это не «главное убить», это — «главное КАК убить».

— Жутковато, — выдохнул Макс, не сводя взгляд с Сергеича.

— Немного. «E2E4» тоже написаны неспроста. Он хочет, чтобы его услышали, увидели все вокруг. Убийца хотел резонанса, поэтому выбрал главную улицу города, напичканную камерами, и именно поэтому написал на ладони послание. Он хочет внимания СМИ, — произнес Сергеич.

— Зачем? Он хочет в тюрьму? — недоумевал я.

— Любит душ с мылом, — пошутил Макс.

— Вам его не понять, и это нормально. Думаю, что он только начал. И переодевание — это тоже своего рода подсказка. Он переодел её в белое, и, как мне кажется, в этом есть какой-то смысл.

— Понятно. Это всё? — спросил напоследок я, вставая с кресла и забирая кожаную куртку со спинки стула.

— Ну, вроде бы. Но без второго трупа ничего не найдёте, — сказал психолог, отвернувшись к окну.

— Сергеич! — закричал Макс.

— Что? Факты. Постарайтесь понять его. начните с жертвы. Нужно выяснить её прототип. По тому, чем питается хищник, всегда можно понять, что он из себя представляет.

Мы смиренно кивнули и вышли из кабинета.

— Ты на машине? — спросил Макс.

Я кивнул.

— Тогда поедем на твоей. Моя в ремонте, — уточнил парень.

— Понял тебя, — согласился я, открывая ключом машину.

Мы уже почти сели в мой потрёпанный жизнью Nissan, как вдруг из участока выбежала Лера.

— Ребята! Стойте! — закричала она нам вслед.

— Что-то забыла? — спросил я.

— Да нет. Грозный Тукан Владимирович поручил мне вам помочь. Дом там длинный, квартир полно. Вдвоём вряд ли справитесь, — пояснила девушка, — я свою работу уже доделала. Ну почти…

— Тоже верно. Садись, — кивнул Максим, открывая переднюю дверь.

Лера уселась, а Макс высунулся между водительским и пассажирским сиденьями.

— Короче. Лер, объясняю, — начал Макс, — Спрашиваем имя, фамилию, отчество, давно ли тут проживают и слышали ли, а может быть, и видели ли что-нибудь вчера в промежутке между 00:00 и 2:00. И спрашивай, знали ли они жертву. Может, она тут жила. Угу?

— Поняла.

— Вот листы опроса, заполняешь и приносишь. Там вроде шесть подъездов, так что каждому из нас по два.

— Договорились, — сказал я, останавливая машину.

Выйдя из неё, мы встретили полицейских, которые с 6 утра дежурили на месте преступления.

— Здравия желаю, товарищ офицер! — прокричал парень с погонами лейтенанта.

— Со всеми здороваться надо, — сделал замечание Макс, — Ну да ладно.

— Макс, не придирайся. Вы никого не выпускали? — спросил я строго.

— Все дома и территория огорожены. Никто не прошел. Патрули поставили. Территорию прочесали, ничего не нашли, — отвечал парень.

— Неплохо, — сказал я, удивившись их работе, — Никого не опрашивали?

— Никак нет. Приказа не было.

— Кто бы сомневался, — ответил я не без ноты разочарования, — Так, увидимся здесь, как всех опросите. Удачи.

— И тебе, — хором откликнулись коллеги.

Мы разошлись. Всего четыре часа мучительных однотипных вопросов, и задание выполнено. Никто ничего не видел. Я закончил первым и решил обойти соседний дом. Но и потратив ещё два часа, мне не открылось ничего нового. Эти чёртовы формальности. Очевидно же, что никто ничего не заметил. Я сел в машину и стал ждать ребят. Ко мне подсел Макс и заговорил, оттряхивая капли с куртки:

— Так, ну что. У меня полный ноль. Никто жертву не знал, и ничего не видел. Будни, время позднее, все спят.

— У меня также, — сказал я, рассматривая идущую к машине Леру.

— Жаль, — вздохнул Макс.

Задняя дверь открылась, и к нам села Лера.

— Ну что, у меня для вас новость. Я узнала, как её зовут. И даже чуточку больше.

Мы удивленно обернулись.

— Да ладно?! — воскликнул Макс.

— Ага. Мария Боткова. 25 лет. Родилась не здесь, приезжая. Студентка вуза. Правда, какого — никто не знает. Работала с обеда и до глубокой ночи. Вот что наша красавица делала так поздно на улице: она только приехала домой. Машина у неё была. По описанию — белая KIA RIO, уж прости, номер никто не знает. И кем дама работала, тоже никому не известно. Живёт одна, родители не отсюда, поэтому и в розыск никто не подал. Да и три дня не прошло, — выложила Лера.

— Это ты как всё разнюхала? — удивился Брюллов.

— Необъяснимая сила соседского любопытства. По словам одной бабули, ухажёров у неё было немерено.

— Да это любая бабка про любую девушку скажет, — возразил я.

— Это точно, — хихикнув, сказала она.

— Но никто ничего не видел? — продолжил я.

— Ну, конечно, нет. Время позднее. Даже бабулька со своим желанием наблюдать из окна ничего не видела. Туман, как пелена, весь обзор закрыл снайперу бабуле-2000, — пошутила Лера.

Мы рассмеялись. Наши уставшие мозги хотели отдыха, а желудок требовал еды.

— Молодец, Харитонова. Надо тебя брать с нами. Талант разговорить бабулю дан не каждому. Перекусим? — спросил я.

— О! Да, я за сегодня только кофе выпил и конфетку стащил у какой-то молодой семьи, — пояснил Макс.

— Преступление, Максим Андреевич. Загребут. Я бы на твоём месте так уверенно это полицейским не рассказывал, — пошутил я в ответ.

Мы были рады. Всё оказалось не так безнадежно. У нас был след хотя бы на характеристику жертвы. А это уже хоть что-то.

Приехав в участок и бросив куртки высыхать, мы направились обедать.

— Итак, ваши ставки на то, что сейчас прилетит Тукан? — спросила Лера.

— А есть смысл ставить? — переспросил Макс.

Перекусив и набравшись сил, мы наконец-то расслабились.

— О, сидят! Где результат вскрытия, Харитонова? — заорал Дмитрий Владимирович.

— Так в кабинете оставила.

Макс тихо засмеялся от глупости начальника.

— Что ты лыбишься, Брюллов? Личное дело должно уже было лежать в архиве, — продолжал начальник.

— Так я дал только первичный запрос. Мы же опрашивали людей, — посерьёзнев, возразил Макс.

— Это не оправдание!

— Мы нашли нужную информацию, ну, точнее Лера, но нашли же! — стал злиться мой товарищ.

— То, что никто ничего не видел? Вау! Я и без вас это знал, — злобно улыбнулся начальник.

— Мы выяснили кто такая жертва, — сказал я.

— Неплохо. Но лучше бы у вас уже была теория. А ты, Пассковский, помни, что отчёт должен быть через два часа у меня в кабинете.