Дэвид выронил камень.

– Простите, – сказал он. – Я не знал.

Человек молча рассматривал его.

– Нет, – наконец произнес он. – Вряд ли это сделал ты.

Он направился к Дэвиду, и тот инстинктивно попятился, пока не нащупал рукой ободранный ствол. Он снова почувствовал, что дерево дрожит, но уже не так сильно, как прежде, словно оно постепенно восстанавливалось после полученного ранения, а присутствие незнакомца внушило ему уверенность, что ничего дурного больше не случится. Дэвид не разделял этой уверенности: у человека был топор, причем такой, каким запросто можно отрубить голову.

Когда мужчина вышел из тени, Дэвид рассмотрел его лицо. Он решил, что за внешней суровостью скрывается доброта и этому человеку можно доверять. Мальчик чуть расслабился, хотя по-прежнему с опаской поглядывал на огромный топор.

– Кто вы? – спросил Дэвид.

– Я могу задать тебе тот же вопрос, – ответил мужчина. – Этот лес находится под моим присмотром, и я тебя никогда здесь не видел. И все же отвечу на твой вопрос. Я – Лесник. У меня нет другого имени – во всяком случае, такого, о котором стоит упоминать.

Лесник подошел к горящему самолету. Пламя уже утихло, и можно было разглядеть каркас. Он был похож на скелет большого зверя, преданный огню после того, как с костей сняли поджарившееся мясо. От стрелка мало что осталось – тот стал тенью в переплетении металлических обломков. Лесник удивленно покачал головой и вернулся к Дэвиду. Он положил руку на оголенный ствол раненого дерева, внимательно осмотрел причиненное Дэвидом повреждение и погладил дерево, как коня или собаку. Встав на колени, снял мох с близлежащих камней и прикрыл выбоину в стволе.

– Всё в порядке, старина, – сказал он дереву. – Скоро все пройдет.

Высоко над головой Дэвида зашелестели ветки, хотя остальные деревья не шелохнулись. Лесник снова обратился к Дэвиду:

– А теперь твоя очередь. Как тебя зовут, и что ты здесь делаешь? Неподходящее место для мальчика, чтобы бродить в одиночку. Ты попал сюда в этой… штуке? – Он показал на самолет.

– Нет, сначала пришел я, а потом появился он. Меня зовут Дэвид. Я попал сюда через ствол дерева. Там была дыра, но она исчезла. Вот почему я отбивал кору. Я надеялся прорубить дорогу обратно или хотя бы пометить дерево, чтобы потом найти его…

– Ты пришел сквозь дерево? – переспросил Лесник. – Откуда ты пришел?

– Из сада, – ответил Дэвид. – В углу был небольшой пролом, и я там нашел путь сюда. Мне показалось, что я слышу мамин голос, и я пошел на него. А теперь обратный путь исчез.

– А как ты притащил сюда это? – Лесник кивнул в сторону обломков.

– Там был бой. Он упал с неба.

Если Лесник удивился, то никак этого не показал.

– Внутри труп человека, – сказал он. – Ты знал его?

– Это стрелок, летчик. Раньше я никогда его не видел. Он был немцем.

– Теперь он мертвец… – Лесник снова потрогал дерево, словно надеялся отыскать следы прохода. – Да, прохода здесь больше нет. Ты правильно сделал, пытаясь пометить дерево, пусть даже таким грубым способом.

Из-под куртки он извлек небольшой моток грубого шпагата. Отмотав нужную длину, перевязал ствол. Потом достал из маленького кожаного мешочка какое-то серое клейкое вещество и обмазал им шпагат. Пахло не слишком приятно.

– Это отпугнет животных и птиц, чтобы те не сгрызли веревку, – объяснил Лесник, подбирая свой топор. – Завтра мы решим, что с тобой делать, а пока нужно отвести тебя в безопасное место.

Дэвид не шевельнулся. Он еще чувствовал запах крови и разложения, а теперь увидел топор так близко, что разглядел на нем красные пятна. Такие же красные пятна были и на одежде мужчины.

– Прошу прощения, – как бы невзначай заметил он, – но если вы заботитесь о лесе, зачем вам топор?

Лесник с насмешливым удивлением взглянул на Дэвида, словно понял, что мальчик старается скрыть беспокойство, и все же был впечатлен его хитростью.

– Топор не для леса, – сказал он. – А для тех, кто обитает в лесу.

Затем вскинул голову и принюхался. Потом махнул топором в сторону обезглавленного трупа:

– Ты чувствуешь его запах?

Дэвид кивнул.

– И я видел его. А вы?

– Я тоже.

– Он похож на человека, но не человек.

– Нет, – сказал Лесник. – Это не человек. Мы поговорим о нем позже. Меня тебе нечего бояться, но есть тут другие существа, которых нам обоим следует опасаться… Пойдем-ка. Их время близится, а жар и запах горящей плоти привлечет их сюда.

Дэвид сознавал, что выбора у него нет, и потому пошел за Лесником. Он замерз, у него промокли тапки, так что Лесник дал ему куртку и посадил Дэвида на спину. Уже давным-давно никто не носил его на спине. Для отца он стал чересчур тяжел, но Лесник как будто вовсе не тяготился таким грузом. Они шли и шли через лес, и деревьям не видно было конца. Дэвид пытался глядеть по сторонам, но Лесник шагал так быстро, что оставалось лишь покрепче держаться у него на спине. Тучи рассеялись, показалась луна. Она была ярко-красной, словно огромная дыра в ночи. Лесник, ускорив шаг, произнес:

– Нам надо торопиться. Скоро они будут здесь.

Не успел он произнести эти слова, как с севера донесся оглушительный вой, и Лесник пустился бежать.

Проносящийся мимо лес расплывался серыми, коричневыми и бледно-зелеными пятнами. Колючки цеплялись за куртку Лесника и пижамные штаны Дэвида, которому не раз пришлось уклоняться от высоких кустов, норовящих ткнуть ветками прямо в лицо. Вой прекратился, но Лесник ни на мгновение не замедлил шаг. Он не говорил ни слова, так что молчал и Дэвид. Ему было страшно. Один раз он попробовал оглянуться, но чуть не потерял равновесие и попыток больше не повторял. Они всё еще были в чаще леса, когда Лесник вдруг застыл на месте и прислушался. Дэвид хотел спросить его, что случилось, но передумал и постарался понять, почему они внезапно остановились. Он почувствовал покалывание в затылке, его волосы встали дыбом – несомненно, за ними кто-то наблюдал. Затем справа послышался едва различимый шорох листьев, а слева – хруст веток. Их кто-то преследовал, хотя и старался приблизиться к ним как можно более скрытно.

– Держись крепче, – сказал Лесник. – Мы почти пришли.

Он рванулся вправо, с ровной земли прямо в гущу папоротника, и Дэвид тут же услышал, как зашумел за ними лес – погоня возобновилась уже в открытую. Он поцарапал руку, кровь из раны капала на землю, а пижама порвалась от колена до лодыжки. Потерял тапку, и ночной воздух жалил голую ступню. Пальцы болели от холода и напряжения, но Дэвид не ослаблял хватки. Они продрались сквозь очередные заросли и оказались на неровной тропе, вьющейся по склону по направлению к какому-то саду. Он оглянулся и увидел две бледные сферы, мерцавшие в лунном свете, и мелькнувший клок густого меха.

– Не оглядывайся, – сказал Лесник. – Все, что угодно, только не оглядывайся.

Дэвид стал смотреть перед собой. Он был перепуган и очень жалел, что отправился сюда на зов мамы. Под курткой незнакомца он оставался просто мальчиком в пижаме, одной тапке и старом синем халате, и единственным подходящим для него местом была его собственная спальня.

Лес поредел, и Дэвид с Лесником оказались на участке заботливо обработанной земли с грядками овощей. Перед ними стояла самая странная из виденных Дэвидом хижин, окруженная низким деревянным забором. В центре жилища, сложенного из бревен, находилась дверь, по обе стороны от нее виднелись окна, на одной стороне покатой крыши высился дымоход, но на этом какое-либо сходство с обычной хижиной заканчивалось. На фоне ночного неба ее силуэт походил на ежа, так как вся лачуга ощерилась деревянными и металлическими шипами, вставленными между бревнами или пронзающими их насквозь. Когда они приблизились, Дэвид разглядел осколки стекла и острые камни в стенах и даже на крыше, так что в лунном свете дом сверкал, будто усеянный алмазами. На окнах были тяжелые решетки, дверь утыкана вбитыми изнутри огромными гвоздями. Не хижина, а крепость. Они зашли за ограду и уже приближались к дому, когда из-за его стены показалась какая-то фигура и направилась к ним. Она походила на огромного волка, только верхняя часть ее тела была облачена в роскошную белую с золотом рубаху, а нижняя – в ярко-красные бриджи. Потом Дэвид увидел, как это существо поднялось на задние лапы и встало, подобно человеку. Стало ясно, что это не совсем животное: уши у него были почти человеческие, но заканчивались сверху клочками волос, да и морда была не такая длинная, как у волка. Губы существа выворачивались из-за выступающих клыков, и оно предостерегающе рычало, однако в его глазах явно читалась борьба между волком и человеком. Это не были глаза животного. В них светились хитрость и ум, а еще голод и вожделение.