— Сил уже никаких нет! — вырвалось у меня.

Я застонала, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, распрямилась и, кряхтя и бурча под нос, как старая вздорная бабка, поползла по коридору. В такой ранний час дом еще спал. На кухне никого не оказалось, но нашлась аптечка со всем необходимым. Боль успокоилась, но возвращаться в комнату не хотелось, там даже стены давили на психику. Побродив по коридорам, я, честное слово, случайно, попала на террасу второго этажа. За столом, где мы ели грибной суп-пюре, сидел Горан с ноутбуком. Пару секунд мы удивленно смотрели друг на друга в замешательстве.

— Саяна, останься. — Санклит встал. — Лучше я уйду.

— Не надо. — Мой взгляд переместился на ноут. — Можно? Мой пал смертью храбрых.

— Конечно. — Мужчина подвинул своего Асера ко мне.

— Если бы еще пароль от wi-fi узнать, — пробормотала я, присаживаясь за стол.

— Один, два, три, четыре, пять.

— Серьезно? А логин слово «логин»?

— Именно.

— Горан, ты!.. — Я рассмеялась. — Знаешь, сколько я часов провела, пытаясь подключиться к твоему wi-fi?!

— Прости. — Он тепло улыбнулся.

— Злобный тролль!

Мои пальцы застучали по клавишам. А вот и сайт нашего фонда. Помедлив, я открыла раздел с фото сотрудников.

— Здрасьте, Наум Ильич. — Пробормотала я, увидев розовую щекастую моську директора. Так, листаем ниже. Сердце сжалось. Девчата, как же мне вас не хватает, хорошие мои!

Алла Скворян. Мгновенно заледенев, рука повисла над тач-падом. Здесь была моя фотография!!! Моя!!!

— Саяна, что случилось?

— Они заменили меня! — я беспомощно посмотрела на него. — Горан, на моем месте в фонде уже работает другой человек! — слезы заструились по лицу.

— Родная, мне очень жаль. — Мужчина встал, сделал шаг и замер в нерешительности.

Я всхлипнула, разревелась, как ребенок, и санклит не выдержал — порывисто обнял и прижал к себе. Как всегда, сильные горячие руки нежно гладили мою спину. Я прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, и отчетливо поняла, что именно этого катастрофически не хватало всю неделю — оказаться в любимом стальном кольце, которое даровало исцеление и силы.

— Все будет хорошо. — Шептал он, покачиваясь и будто убаюкивая меня. — Все будет хорошо.

— Спасибо. — Прошептала я, успокаиваясь.

— Хочешь, отнесу тебя в комнату?

— Угу. — Отрываться от него совершенно не хотелось.

Горан подхватил меня на руки, как пушинку, и вскоре я уже лежала на кровати, заботливо укрытая одеялом.

— Тебе нужно что-то?

— Да, чтобы ты остался и рассказал что-нибудь, отвлек от этих мыслей.

— С удовольствием. — Кивнув, санклит сел на кровать. — О чем же тебе поведать, душа моя?

— Раскрой мне какую-нибудь военную тайну. — Попыталась пошутить я.

— Ни одной не знаю, прости.

— Тогда скажи, когда ты собирал такое количество санклитов на вечеринку под витражом с трехметровым Иисусом, над кем хотел поглумиться: над ними, Иисусом или над моим воображением?

— Сам не знаю. — Он расхохотался. — Любимая, только ты способна заставить меня так смеяться! И это в моем почтенном возрасте!

— Горан! — потрясенно прошептала я, приподнявшись. — А сколько тебе лет?

— Догадайся. — Он хитро улыбнулся.

— Больше сотни?

— Гораздо больше.

— Твою ж мать! — вырвалось у меня. — Больше тысячи?

— Нет, к счастью.

— Так сколько?

— Не скажу. — В глазах заплясали чертенята. — Задавай наводящие вопросы.

— Хорошо. Что тебе читали на ночь?

— Ничего.

— Правда? Жаль.

— И мне.

— Даже не знаю. Видел ли ты динозавров?

— Очень смешно! — мужчина с шутливой обидой посмотрел на меня.

— Кто тебя знает. Попробуем так. Россия уже победила Наполеона, когда ты родился?

— Хороший вопрос! Нет.

— А Петр I уже был царем?

— Да.

— Ага! Значит, ты родился в промежуток с 1672 по 1725 год.

— Верно. В 1718-ом.

— Ужас какой! — ахнула я. — Да ты раритет!

— Всего почти три сотни лет, подумаешь. — Он улыбнулся. — Или бедный санклит слишком стар для тебя?

Сил ответить не нашлось — в голове одновременно вспыхивали десятки мыслей.

Горан

— Любимая, почему ты молчишь? — я напрягся. Внутри все похолодело. — Или мой возраст и в самом деле проблема?

— Нет, — перебила Саяна, сжав мою ладонь. — Просто ты столько всего видел!

— Не пугай так, умоляю, злая моя! Все, что видел, не имеет никакого значения — жить начал, только когда утонул в твоих глазах на скале!

— У нас разница в возрасте больше двух с половиной веков! — пораженно выдохнула она.

— Тебя это тревожит?

— Нет. Это потрясающе!

— С тобой никогда ничего не предугадаешь! — я покачал головой и поцеловал запястье. — Непредсказуемое существо!

— Меня всегда тянуло к мужчинам постарше, но чтобы так!

— А вот теперь уже мне интересно стало. — Заговорила ревность. — Что за мужчины?

— Ну, это мы до утра разговаривать будем!

— Бессердечная женщина!

— Хорошо, хватит о возрасте. Что там дальше было, в легенде о санклитах?

— Думаешь мне удастся забыть о твоих мужчинах?

— Нет, конечно, они такие были незабываемые!

— Так расскажи, поделились воспоминаниями. Что в них такого незабываемого было?

— Давай лучше обсудим всех женщин, которых ты успел осчастливить за триста без малого лет?

— Понял. — Я вздохнул. — Итак, первыми санклитами стали дети Ангела и смертной женщины. От них пошли две ветви, два клана — Лилианы и Якоба. Клан Лилианы считает, что Господь разрешил им отнимать жизнь у кого угодно, когда проклял их. Клан Якоба живет по принципу искупления, получая жизнь в качестве дара или помогая уйти тяжело больным.

— А ты?

— К сожалению, принадлежность санклита к клану определяется по праву рождения. Дети переходят в клан отца.

— Фууу, и тут шовинизм! — она сморщила носик.

— Увы. По отцу я в клане Лилианы. Сейчас мне ближе философия Якоба, но в прошлом я делал много того, за что мне нет оправдания.

— Горан, я не осуждаю тебя.

— Но имеешь на это полное право.

— Мы отвлеклись от легенды.

— Извини. Итак, в финале истории все собрались на вершине горы. Кто-то считает, что она находилась там, где сейчас Каппадокия. До того, как Господь проклял детей Ангела, он предложил ему искупить вину, даровал кинжал, который Отступник должен был сначала воткнуть в сердца детей, потом в свое.

— Пошел трэш.

— И не говори. Ангел не смог этого сделать. Его жена привела детей из села у подножия горы. Они закололи мальчика на глазах у сестры. Но Господь распознал обман и разгневался. Вот после этого и было наложено проклятие. Убитого мальчика он вернул и возложил на его потомков право уничтожать санклитов. Так появились…

— Дай догадаюсь, Охотники?

— Именно. А от сестры этого мальчика, которой пришлось смотреть, как убивают брата, пошел род Наблюдателей.

— Те ниндзюки, которые напали на нас в саду, в день моего побега! — ахнула Саяна, вспомнив тату в виде глаза.

— Они самые.

— И что эти Наблюдатели делают?

— Пытаются сохранить равновесие, предотвратить войны между санклитами и Охотниками. Ну, и ведут хронику. Я никогда ими особо не интересовался.

— А что они от меня хотели?

— Это у тебя нужно спросить.

— Понятия не имею. — Девушка пожала плечами.

— Загадочное ты существо!

— Хватит флиртовать, рассказывай сказку дальше!

— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Там немного осталось. Ангел переплавил клинок, дарованный Господом, добавил в металл свою кровь, а на лезвие вплавил вставки из своей кости.

— Затейник! — она фыркнула.

— Да уж. С помощью этого кинжала он сделал смертную жену санклитом, воткнув его ей в сердце.

— Вот гад!

— Он любил ее, Саяна, — мягко возразил я, — и хотел, чтобы любимая женщина всегда была рядом.

— Все равно гад.

— Ну, она примерно так к этому и отнеслась. По легенде женщина ушла от него и теперь скитается по свету в поисках этого кинжала, так как только он может вновь сделать ее смертной. Говорят, ее стоны можно услышать в пещерах Каппадокии.