Хотя бы попытаться понять, где находишься. После обморока почти нет воспоминаний, одни отрывочные смазанные картинки. Машина, встревоженное лицо Горана, пулевые отверстия на его рубашке — как так? Пассажирское переднее сидение опущено, чтобы мне можно было лечь. Его надсадный кашель, кровь на губах, посеревшее лицо.

Я на его руках, он хрипло дышит, вносит в какой-то большой дом, несет наверх по лестнице, кладет на кровать. Надо мной склоняется смешное лицо — круглое, просто идеальный круг, маленькие глаза прячутся в складках, нос-пуговка, а под ним роскошные усы с кокетливо закрученными вверх кончиками. Эркюль Пуаро, да и только.

Мне удается внимательно рассмотреть этого колоритного персонажа, сегодня много было таких, зацепиться за эту картинку, чтобы не думать о Глебе. Потом ничего. Хотя нет, из глубин памяти всплывает еще одно воспоминание — Горан сидит у постели и держит меня за руку. Его ладонь горячая и сильная. Он все такой же встревоженный, лицо серое, а дыхание хриплое. Но мужчина улыбается. На моих губах вкус крови, но я чувствую, как становится легче, болезненное состояние медленно уплывает, словно отступая на задний план, и на смену ему приходит спасительный сон. Теперь точно все.

Итак, куда же Горан меня принес? Глаза не хотят открываться вновь, но им придется. Похоже, они опухли по максимуму. Вокруг сумрак. Ночь? Первое, что попадает в поле зрения — мои руки, прижатые к груди. Ладони забинтованы каким-то голубым бинтом. Разглядывая их, замечаю странность. Я и так нечасто делаю маникюр, обычно просто коротко стригу ногти. А вчера руки вообще были как у колхозника-трудоголика — грязные и исцарапанные. Сейчас же пальчики чистые, розовые, как после бани.

Мне удалось, морщась и ругаясь, дотянуться до головы. В волосах нет земли, песка и травы, они шелковистые на ощупь. Весь мусор из них явно вычесан.

Следующее «открытие» — ночная рубашка на моем теле. Кажется, шелковая, белая или кремовая, не разберешь, с кружевами, чтоб их. Догадка пронзила мозг, и я резко легла на спину и задрала подол. Белья нет! То есть меня раздели, вымыли, одели. Кто?

Надо успокоиться. Как же все болит! И безумно хочется в туалет, мочевой пузырь размером с арбуз. Или собрать волю в кулак и идти искать туалет, или описаться тут.

Издаваемые мной звуки идеально подошли бы для озвучки «взрослого кино». Но, как бы то ни было, медленно, по стеночкам, жалея себя, я поползла на поиски. Вот, кстати, дверь. Кажется, входная. Заперта. Кто-то всерьез опасался, что я в таком состоянии смогу сбежать? Да тут туалет найти — непосильная задача. Хотя, вот, кажется, ванная комната.

Поблагодарив провидение за то, что свет в ней включается с регулированием яркости, я повернула тумблер на пару делений и в полутьме взгромоздилась на фаянсового друга. Никогда еще не справляла естественные надобности со стоном наслаждения покруче, чем в вышеупомянутых фильмах.

Вставать совершенно не хотелось, но любопытство помогло. Да и посмотреть было на что. Розовая джакузи размером с двуспальную кровать, душевая кабинка, похожая на космический корабль, несколько опять же розовых раковин в форме цветка, диванчик в тех же тонах, множество халатов и пушистых полотенец, не говоря уже о несметном количестве баночек, флакончиков и пузырьков люксовых марок. Самое то для подросшей Барби.

Зеркало в человеческий рост услужливо показало, на кого я сейчас похожа, пришлось отойти подальше и запомнить, что со всеми поверхностями, способными создавать отражение, мы пока не дружим.

Плевать на внешность. Важнее понять, где я, черт подери? Не больница, не отель. Горан привез меня к себе домой? Зачем?

Поразмышлять об этом не удалось — резко нахлынула усталость, все закачалось и поплыло, с трудом удалось дойти обратно до кровати. Свернуться калачиком, натянуть хрустящее от чистоты одеяло до носа и вновь провалиться в сон — единственное, что сейчас нужно.

Второе пробуждение прошло более гладко. Глаза открылись легко. В комнате было светло. Боль в мышцах значительно уменьшилась. Подозреваю, что это благодаря капельнице — рядом с кроватью стояла железная тренога с пустым прозрачным пакетом, а на сгибе локтя был наклеен пластырь. Интересно, кто ее ставил? А вот и то, что вчера я не заметила — бежевый столик на гнутых ножках с фруктами и графином воды. Весьма кстати.

Я осторожно села. Мышцы заворчали, но по сравнению с недавней болью это являлось скорее небольшим неудобством. Руки дрожали, но мне удалось налить воду в стакан. Я осушила его с таким же удовольствием, как ту бутылку, что получила от Горана после спасения. Голова закружилась, но должной заботы не получила, потому что моим вниманием завладели тяжелые шоколадные гардины — прямо напротив кровати.

Окно!

Я ожидала увидеть за шторами все, что угодно — горы, пляж, лес, марсианский пейзаж, но к такому оказалась не готова. Решетка. Кованая, ажурная, тонкая. Ре-шет-ка. За ней большой красивый ухоженный сад, ни капли меня не интересующий.

Если это дом Горана, объясните кто-нибудь, кем может быть человек, у которого есть комната, полная женской одежды разных размеров и косметики на третьем — на минуточку — этаже с решеткой на окне?

Что же это получается?

Добро пожаловать в тюрьму?

Глеб

В подвале было темно и холодно, пахло дерьмом. Сколько прошло времени с того момента, как меня сюда бросили? Сложно сказать, я отключился от удара головой об пол. Ого, похоже на лбу корка от крови, уже засохла. Начал подниматься, тело тут же отомстило такой болью, что упал обратно. Перевести дух, стиснуть зубы и повторить. Встал на четвереньки, сквозь зубы шипя от боли в поломанных и вывихнутых пальцах. Господи, помоги!

Так, встал. Голова закружилась, рот наполнился кислой слюной, затошнило. Сотрясение мозга еще до кучи прихватил, что ли? Не было печали. Под ладонями шероховатая холодная стена. Пошел вдоль нее. Угол, дверь, угол, еще один, еще. Совсем маленький «каменный мешок». Силы кончились. Со стоном сполз на пол.

Вспомнил о Гуле и Саяне. Тут же перестал жалеть себя. Моя Гюльчатай. И в страшном сне не мог представить, что полюблю не христианку. Но у судьбы забавное чувство юмора. Как мы ругались, когда только познакомились — сцеплялись, как две уличные кошки! Мне казалось, что я ее ненавижу, пока не увидел, как посмеивается Бера, глядя на нас. В тот момент осенило, что веду себя как школьник, что дергает за косичку девочку, которая втайне нравится.

А потом все закрутилось, и вскоре уже жизни не представлял без нее. Пришел однажды домой, у двери стояли мои собранные чемоданы. Думал, грядет скандал, лишь потом сообразил, что из той квартиры, что сам и снимаю, она меня выгнать не может. Оказалось, Гуля решила, что мне пора к ней переехать. Поотнекивался для вида, но под нос сунули тест на беременность с двумя полосками и все вопросы отпали.

Это было всего две недели назад. Нормальная жизнь кончилась, когда узнал, что Драган перевозит свою сумасшедшую сестру в клинику Стамбула. Мой злейший враг. Санклит, отнявший у нас с сестрой счастливое детство. Я давно мечтал расквитаться с ним, для этого и прибился к Охотникам, которые пока держали меня на расстоянии.

А тут такой шанс — ведь удобнее всего ударить именно сейчас, в момент переезда, потом подобраться будет нереально. Да еще и пропуск в ту элитную дурку через знакомого удалось достать. Все один к одному! Зная, что Гуля где-то прячет кинжал, которым можно убить бессмертного, я перевернул всю ее квартиру, но все же нашел его.

Меня подвела гордыня. Один из самых тяжких грехов. Не надо было торопиться. Тогда и моя Гюльчатай была бы жива. В ней рос бы наш ребенок. И Саяна не попала в лапы этого исчадия ада. Что он с ней сделает? Ведь она женщина! Лучше бы убил сразу!

Шаги по коридору заставили насторожиться. Заскрежетали замки, дверь распахнулась, свет укусил в глаза, заставив зашипеть от боли и прикрыться рукой. Зацокали каблуки, напомнив присказку о том, что перестук шпилек — это Дьявол копытами бьет, в подвал вплыло облако приторно-сладкого парфюма. Что ж, похоже, сейчас я заплачу за все, что сделал.