– Вполне. Управлюсь за час.

– Пристойную балладу.

– Значит за два.

– После того как туша будет разделана, взвешена и оценена, наши мастера приступят к таинствам создания артефактов и зелий. Прибыль от продажи делим, семьдесят на тридцать. Как видите, я необычайно щедр…

– Это невозможно, – возразил Мартин и почувствовал, как взоры присутствующих обращаются к нему. – Я хочу сказать, – поспешил пояснить кузнец, – что не смогу работать пока не увижу материала, так сказать воплоти. Его видовая принадлежность, размер, возраст, всё это нужно знать заранее, чтобы приготовить соответствующие инструменты, катализаторы и реагенты. Думаю, алхимики меня поддержат.

«Поганки» дружно закивали.

– К тому же вы уверены, что это обычный, дикий дракон?

– Это ещё что значит? Бывают и домашние? – с усмешкой спросил менестрель.

– Асильварус. – Тихо, почти шёпотом произнёс кузнец. – Драконий колдун. Лесные народы покланяются ему как божеству. Чтят безмерно. Говорят, он даже может менять свой облик.

– Слыхал я эти россказни, – усмехнулся в усы мрачный рыцарь, – Вот только насколько они правдивы? В окрестных землях даже простых драконов никто не видел почитай лет тридцать с гаком. А уж волшебных… почти божеств!? Сомневаюсь, что такие вообще бывают.

– Бывают, уж поверьте. По слухам, они почти не покидают Сумеречного леса – территории эльфов. А поскольку у нашего короля с остроухими, мягко говоря, натянутые отношения, драконов-колдунов давно никто не видел.

– Ну и что, если это так, – гордо вскинула голову колдунья, – даже если эта тварь обладает врождённой магией, искусством, которому многие посвятили свои жизни, а она получила даром, украла в какой-то слепой мутации у матушки природы, что это меняет?

– Видимо ничего. Мартин обвёл взглядом собравшихся и остановил взор на графе. – Так, когда мы сможем увидеть Serpentum Magni22?

– Утром, а сейчас вас разместят по комнатам и накормят. Вы же, моя прелестная Ирен, просто обязаны составить мне компанию за столом. Тем более гости уже наверняка нас хватились. И последнее, господа компаньоны, думаю, не стоит говорить, что наш уговор следует держать в строжайшей тайне. Негоже давать пищу сплетням, и злостным домыслам. Для всех, кто не присутствовал сегодня в этой комнате, пусть схватка Рыцаря с Драконом останется прекрасным представлением и только. Иначе говоря, потрудитесь держать язык за зубами. Есть вопросы?

– Ваша светлость, – робко подал голос один из алхимиков, – Касательно оплаты… э… при всем уважении, может шестьдесят на сорок… А?

Спираль лестницы всё глубже ввинчивалась в землю, серой змеёй овиваясь вокруг центральной колонны. В каменных стенах темнели ниши забитые человеческими костями, тряпьём и кирпичным боем. Под низким потолком, шевеля плащаницы паутины, гулял сквозняк, нёсший из глубин подземелья отвратительный смрад гнили и сырой земли. Под ногами пища сновали тощие крысы.

Шедший впереди Гаспар – капитан стражи – освещал путь чадящим факелом. Трепещущее смоляное пламя роняло огненные капли на пол. Поминутно сплёвывая и грязно ругаясь солдат, скрипя доспехами, уверенно спускался в тюрьму замка Райвенхольм. Остальные, включая Гийома, толкались следом, стараясь не упасть на скользких от влаги и плесени ступенях.

Де`Брафу спуск нравился всё меньше и меньше. Не любил он мрачных казематов, темниц и тюрем. Не питал уважения к графу, который словно торгаш задумал разжиться на дуэли с драконом. Поступок Саксента словно превращал благородный подвиг в какой-то дурацкий фарс. Насмешку над доблестью. Сам Гийом считал себя старомодным, даже архаичным во взглядах на рыцарскую честь и гордился этим. Он никогда не думал, что придётся, скрепя сердце, пойти против своих убеждений. Уронить достоинство, как говорили некоторые. Вина и стыд грызли душу, как голодный зверь, но рыцарь упрямо продолжал спускаться вглубь воняющего плесенью подвала. Ему отчаянно нужды были деньги.

– Свернуть шею, лишь бы поглазеть на ящерицу! Не так я представлял собственную смерть, – проворчал идущий рядом менестрель, корча мрачную мину. Судя по всему, хмель от вина развеялся, уступив место головной боли. – Проклятое любопытство, – продолжил канючить он, – нужно было сидеть наверху в тепле и дожидаться, пока скотину выгонят на арену.

– Так что ж Вы его раньше не рассмотрели, любезный? Не принимали участия в охоте, которую устроил граф на зверя? – поинтересовался один из идущих позади алхимиков.

– Не было меня в замке, – досадно поморщился юноша. – И на дядины охоты меня силком не затянуть. Не переношу вида крови.

– Я вообще не понимаю, зачем мы здесь. Тащимся в катакомбы, хотя дракон не в какие подземелья не влезет, потому как он огромный как… как дракон, – Гийом сплюнул стоящую в горле горечь. Не помогло.

– Ну, не такой уж и огромный, – отозвался капитан, продолжая спускаться. – Футов пятнадцать не боле.

– А ты что ж, видал его? – Спросил долговязый кузнец в шляпе натянутой по самые брови. Гийом никак не мог понять, почему этот ряженый красавчик вызывает в нем такое беспокойство. Что-то было «не так» толи в его походке, толи во взгляде зелёных, как болотная ряска глаз. Что-то нервирующее.

– А то! – бахвалясь, самодовольно раздулся Гаспар, – эт я его сюда вместе с дозорными принёс, на этом самом плече, – он хлопнул себя по ржавому наплечнику.

– Брешешь!

– Подождите нас, – заскулили откуда-то с верхних ступеней алхимики, чтобы через минуту появится всей троицей, отчаянно пыхтя и держась за стены.

– Неча ждать, – буркнул стражник обиженно, выуживая из неухоженной бороды соломинку, – пришли уже. Сейчас сами её увидите. Сразу отпадёт охота звать меня лжецом!

– Её? – менестрель удивлённо поднял бровь.

– Её, её, – стражник, загадочно хмыкнув, поднял факел над головой и зажёг один из висевших на стене масляных каганцов. Дрожащий жёлтый свет вырвал из темноты уходящий в глубины подземелья полукруглый коридор. По обе стороны низкого свода располагались камеры, забранные железными решётками. К едва терпимому зловонию, сопровождавшему их на лестнице, добавился удушливый запах мочи и человеческих фекалий.

Гийом, за свою жизнь посетил немало тюрем, острогов и ям. Порой случалось, что он даже сидел в них, так что особенного впечатления на рыцаря окружающая обстановка не произвела.

В отличие от остальных.

Менестрель с отвращением морщился. Достав из-за краги перчатки надушенный носовой платок, он приложил кусок батиста к тонким ноздрям. Кузнец был бледен и напряжён. Вытянувшись струной, он сжимал и разжимал кулаки, словно собирался затеять с кем-то потасовку. Алхимики нервничали и тряслись от страха, взвизгивая каждый раз, когда очередная крыса пробегала у кого-нибудь из троицы по ноге.

– Идёмтя, здесь недалеко, – караульный поднял над головой факел, – Да под ноги смотрите, не то вляпаетесь… в общем, глядите куда ступаете.

Навстречу людям потянулась вереница стальных прутьев, дверей и запертого за ними отчаяния. Гийом заметил, что большинство камер пустует. В те же, которые были заняты, он старался не смотреть. Рыцарь и так хорошо знал, что там увидит.

Идти действительно пришлось недолго. Не сделав и двух десятков шагов, стражник остановился перед одной из решёток. Кованые прутья здесь имели толщину в два раза больше, чем у остальных, а выложенная красным кирпичом арка, держащая решётку, была усилена металлическими полосами. Судя по нетронутому ржавчиной металлу, сделали обновку совсем недавно. Ругнувшись, бородач смачно высморкался. Отерев руку о полу плаща, он с кряхтением зажёг ещё один светильник.

– Вот мы и пришли. Хлядите.

Некоторое время в коридоре весела изумлённая тишина.

– Это что шутка? Если да, то неудачная. Я бы даже сказал, мать вашу, совсем неудачная, – после затянувшейся паузы подал голос Лемюэль. Остальные продолжали хранить молчание, слишком потрясённые, чтобы что-либо сказать.