– Но Орловский же тебя знает, – привела она самый весомый аргумент против.

– Значит, надо сделать так, чтобы не узнал! – разбила я его аргументом «за».

– Но ты хромаешь…

– Отлично! Будет у него хромая секретарша!

– И ты натуральная блондинка, Геля. Тебя эта Кира даже хромую со свету изживет. Вспомни Регину и свои строгие пучки.

– Мне нужен парик. Рыжий! Линзы, очки и обязательно гетры – цветные! Их сейчас кто-нибудь носит?

– Ну, вообще-то я иногда, – спустила сестра ноги с кровати. – У меня даже есть светофорные для микс-вечеринки, и с черепами, я на Хеллоуин покупала.

– Женька! – я подпрыгнула к сестре и поцеловала ее в лоб. – Неси!

– Геля, но тогда тебя точно не возьмут!

Но я уже стояла посреди спальни, как цапля, уперев руки в бока и в первый раз за этот день широко улыбалась.

– Меня?! Ха! Конечно, не возьмут! Еще как не возьмут! Я знаю Орловского, он меня стопроцентно «запорет»! «Империал-КУБ» – завидное агентство, пересекающееся со звездами и влиятельными людьми. Уверена, этот кентавр хвостатый спит и видит заиметь себе секретаршу, у которой в портфолио, если не участие в «Мисс мира», то как минимум звание и корона «Мисс города»! Но ему придется меня взять. Клянусь, я не оставлю им выбора! Засужу за дискриминацию при свидетелях! Женька, эта работа будет моей!

– Вообще-то, сестричка, у тебя офигенная фигура, – обиделась младшая. – Это я говорю на случай, если ты про данный факт забыла, а твой тупица Арнольд тебе от зависти не сказал.

– К черту Арнольда! Он даже не позвонил мне до сих пор, так что на свалку истории его! А фигуру я спрячу! Прости, но придется покопаться в твоем гардеробе.

– Да я не против, но… Гелечка, а что потом? – осторожно спросила Женька, пока я, воодушевленная собственным решением, стоя в бикини с поджатой и перебинтованной ногой, витала в облаках будущей карьеры.

Я повела плечами.

– Потом? – Ответ нашелся легко, он прямо-таки напрашивался! – Разрушу Орловскому личную жизнь, испорчу репутацию, и заставлю подавиться собственными словами – вот что будет потом! Некомпетентную пустышку я ему до конца жизни не прощу!

Но даже хорошенько все обдумав, готовиться к завтрашнему дню пришлось до поздней ночи, убеждая и себя, и сестру, что всё озвученное не шутка, и я настроена на месть всерьез.

Хорошо, что жили мы в центральной части города, и две пары цветных контактных линз из магазина оптики нам доставили в течение часа. Одну пару под названием «Коричневый блюз», а вторую – «Жаркая индия».

И та, которая «Индия», заметно отливала багряным. Поэтому я решила начать с обычного карего «Блюза», а дальше смотреть по обстоятельствам. Если нервы сдадут, то и на «Индию» решусь!

А вот парик и очки я позаимствовала у своей бывшей одноклассницы и единственной любимой подруги, с которой мы дружили с детства – Жозефины Писаренко.

На самом деле Жозефина была в обычной жизни Ленкой Писарь. Соседкой, которая жила в моем доме двумя этажами ниже и работала актрисой в местном театре Драмы и Комедии, как и ее родители. Считала себя человеком широких взглядов, яркого темперамента, и очень творческой личностью.

Меняла амплуа и партнеров по сцене так же часто, как парней в жизни, и как все творческие натуры – была весьма впечатлительной девушкой. С внешностью жгучей брюнетки и шикарными формами во всех нужных местах.

В общем, очень красивой.

Услышав о моем тотальном дне невезения и коварном плане мести, Ленка появилась на пороге нашей квартиры уже через десять минут. Вошла с бутылкой мартини под мышкой и сразу с тремя париками в руках.

Ну и, само собой, мгновенно перешла к делу, чмокнув нас с сестрой в щеки.

– Привет, Ветерок! Смотри, вот этот – «Медное каре», – потрясла подруга первым париком перед нашими с Женькой лицами, – стильная классика. Я играла в нем английскую шпионку, совратившую двух монархов, и убийцу-медсестру в «Сделке на миллион». Вот этот – «Золото Анжелики». Настоящая страсть и порок! Но вообще-то, он миленько смотрится, если прядки расчесать. А вот этот – «Бешенные кудри Парижа». Совершеннейшее бесчинство в стиле городской сумасшедшей! Я его просто для счета прихватила.

– Хочу этот! – я показала рукой на третий. – Это то, что мне нужно!

Красивые брови Ленки картинно поднялись.

– Ты уверена, Геля? Бери каре. По темпераменту кудри не твое. Тебя этот парик развратит. Еще пустишься во все тяжкие, и я имею в виду вовсе не секс! А например, езду по снегу на велосипеде. Поверь профессионалу, ты даже не представляешь, как нас способна изменить внешность.

– Это я с твоей «Анжеликой» пущусь во все тяжкие, а кудри мне к лицу! – Я отобрала у Ленки парик и решительно натянула на себя. – Правда, Женька?

Вышло надеть задом наперед, и мне неожиданно стало смешно, когда я увидела свое бледное лицо с покрасневшим носом в облаке темно-рыжих кудрей.

– Девочки, я похожа на продавщицу цветов с Монмартра, подрабатывающую по ночам жрицей любви, – хихикнула. – С одной стороны экзотика, а с другой… Такой энергетикой можно и задушить!.. Лен, а очки у тебя есть с обычными стеклами?

– Конечно, – фыркнула Писаренко, плюхаясь на кровать в спальне, куда мы все переместились, и достала из декольте тонкий футляр. – Держи!

Очки оказались черными, круглыми, с надписью латинскими буквами на футляре: «Карнавальные. Очки Гарри Поттера с прозрачной линзой».

– Безешка, ты где их взяла? – я удивилась, но футляр открыла и очки примерила. – В театральном Хогвартсе?

Очки сели, как влитые, и смотрелась я в них вместе с бешенными кудрями, словно взрослая Пеппилотта решила попрактиковаться в магии и в ее руках взорвался реагент. Не хватало сажи на щеках и шрама на лбу, но я решила компенсировать этот недостаток косметикой.

Женька восторженно пискнула: «Вау!», она обожала тишейды, а подруга свысока хмыкнула:

– Да щазз! Я серьезная театральная актриса, а не статистка в драмкружке. Бери выше, Ветрова! В Амстердаме, в квартале Красных фонарей! У меня и корсет доминанты оттуда есть для Гермионы. И волшебная палочка-плетка Волан-де-Морта. Кстати, Геля, могу одолжить. – Ленка засмеялась и подмигнула: – Отстегаешь ею Орловского!

В мире Жозефины Писаренко бурлила жизнь, какая мне и не снилась, но мы никогда не старались переделать друг друга. Я любила Ленку за преданность нашей дружбе и легкий характер.

И хотя подруг и воздыхателей у Ленки водился вагон и маленькая тележка, она отвечала взаимностью. И я до сих пор по старой памяти называла ее «Безешкой» за взгляд черных глаз и детскую любовь к воздушным пирожным.

– Даже боюсь предположить, Лен, зачем тебе понадобились эти очки вместе с плёткой. – Я сняла парик и бережно отложила его в сторону, твердо остановив на нем свой выбор.

Без него в очках и с испорченным макияжем я выглядела унылой неудачницей, и тут же захотелось вернуть кудри «на голову». Чтобы хоть так поправить уязвленное самолюбие.

– Ну не для детских утренников точно! – хохотнула подруга. – Как-нибудь без Женьки расскажу, зачем! А то еще уши в трубочку свернутся.

– Между прочим, Лен, – поспешила подать голос сестра, – мне почти девятнадцать! И если понадобится, я всю информацию могу узнать из интернета!

Услышать о приключениях Писаренко в Амстердаме (да и не только там, если честно) ей было жутко интересно, но спросить прямо она бы ни за что не решилась

– Какой ужас! – Ленка округлила глаза, как Дездемона в момент, когда обнаружила на своей шее руки Отелло. – Да уж конечно не от своей сестры узнаешь, кто бы сомневался! Ей уже девятнадцать, а она все еще девственница! Жень, ты собираешься повторить все Гелькины ошибки?

– Так, Жозефина, – я строго поправила на носу свои новые очки. – Ты мне ребенка не порти! Она – не я! У неё все будет когда надо и с кем надо! И точно не в этом развратном корсете, который ты ей сейчас показываешь! Женька, – потребовала, увидев, с каким интересом сестра рассматривает деталь одежды в телефоне Ленки, – прекрати на него пялиться!