и расслышавший знакомый звук взводимого курка, Василий приостановился, озадаченно сразу же и обернувшись.

   – О нет! – решительно опустил он мою вытянутую руку. – Α то вы уж, барышня, с испугу кому в спину еще пальнёте!

   – Ну, предположим, никому я и никуда зазря не пальну, потому что стрелять умею, – с какой-то обидой бросила ему в ответ, - как и в драке за себя при надобности постоять смогу!

   – Во как, – беззлобно усмехнулся Василий, с усилием открывая подсевшую дверь старого дома. - Ну тoгда пoжалуйте вперёд!

   – Сестрица моя уж во всеоружии всегда, – как бы меня оправдывая, вмешался в наш разговор мой предок. - Иногда я даже и сам её строгого взгляда побаиваюсь. Вот видели бы вы её с дуэльными пистолетами в руках! Не при мне,да стрелять из него изволила, одного из двух этих злодеев даже ранивши, да подоспевшим десятским их сдавши!

   – Как погляжу, смелая она у вас барышня! – чуть посторонившись, Василий с улыбкой пропустил меня вперёд.

   Я же с неуверенность через порог перешагнула и сразу с отвращением в паутину влипла. Про себя чертыхаясь, нервно убрала её со вспотевшего лица. Здесь, в прихожей, было очень уж темно из-за толстенного слоя пыли и плесени, а еще слюды вместо стекол в мутных оконцах. А ведь скоро и совсем солнце зайдёт? Заставляя меня настороженно вздрогнуть,

видимо, от ворвавшегося сюда потока свежего воздуха, в глубине дома громко хлопнула ставня.

   – Погодите уж, отчаянная барышня, сейчас лучину зажжём, - отстраняя меня и чиркая огнивом, Василий всё же первым проник в горницу.

   Всё вокруг залилось еще подрагивающим от его рук красноватым светом.

   – Вот так-то лучше! – прокомментировал наш солдат.

   – Свечи вот… – тоже обойдя меня, Пётр Фомич ткнул тростью в оплывшие огарки на столе.

   То ли от звука их голосов, то ли из-за ярче разгоревшейся лучины, с шумом захлопавши крыльцами, откуда-то сверху сорвалась летучая мышь, закружила под потолком и забилась на нём в самый тёмный закуток.

   Мышей я как-то больше боялась бегающих, поэтому спокойно сдержала вскрик.

   Василь же один за другим поджигал огарки и комнату заполонял их тёплый свет. Теперь тут как-то и осмотреться можно…. И чего такого особенного увидеть боялась? Иссохшую покойницу на постели? А может, самого чёрта, сдуру размахивающего ладаном? Да нет, обычная деревенская горница! Уютная и даже с ещё неплохо сохранившейся самодельной мебелью. Запах здесь, правда, немного затхлый.

   – Садитесь уж, барышня, – сдув пыль, подставил Василий ко мне поближе лавку. – И какая дальнейшая наша диспозиция будет? - спросил во всеуслышание.

   – Сам же сказал, что до утра ждать, - с неким недовольством отозвался Пётр Фомич.

   – Холодает в ночи, да печь уж топить не станем, – продолжал Василий. - Дым эти супостаты и за версту углядеть могут.

   – Могут, - согласился с ним Пётр Фомич. – Свечи же вряд ли , а от них нам хоть какое-то тепло будет, ставни ведь

почти все позакрыты.

   – Ну тогда дремать примемся, - выжидающе посмотрел на меня Василий. – Вы уж, барышня, коль хотите,то на кроватку прилягте.

   – Нет уж, лучше посижу, - немножечко грубовато озвучила ему в ответ.

   В висках томительно долго тикали секунды, складывались в минуты и постепенно превращались в часы. Я точно не могла сказать, сколько времени прошло, по ощущениям уже чуть ли не целая вечность, как и стемнело за окном совсем, когда где-то за ним раздались шаги. И снова поднявши свой пистолетик, я с волнением посмотрела на незапертую дверь.

   – Туши! – одними губами приказал мой предок, и Фёдор торопливо задул все свечи.

   Вот с oсторожностью скрипнула дверь. Приблизились шаркающие      впотьмах шаги, в тишине громко чиркнуло и вспыхнула спичка, на миг озаряя при виде меня не без удивления перекривившиеся, чем-то знакомое мне лицо совершенно незнакомого человека. Уж не за приведение ли умершей хозяйки он меня поначалу принял? Зато и я его успела узнать. Это тот самый разбойничий казачок. Помню пахнущую кожей нагайку у своего носа… трясущуюся по кочкам телегу… везущую меня куда-то в неизвестңость…

    Похоже, он меня тоже не забыл, потянулся за той же нагайкой, да тут, будто что-то обрушилось ему на гoлову из темноты, вынудив безжизненно растянуться поперёк порога.

   – Жив, вроде, – положив на пол трость, склонился над ним Пётр Фомич.

   – Связать бы для порядка надобно, – выступил из тьмы Василий. - Вы уж не побрезгуйте это сделать, барин, я же во дворе осмотрюсь, вдруг с ним еще кто был.

   – Помоги, Фёдор! – окликнул Пётр Фомич своего лакея. – Заодно верёвку уж где-нибудь тут сыщи!

   Забравши шашку и нагайку, ничего другого мы при нём не нашли, они связали ему и руки и ноги.

   – Возьми уже себе для защиты, - Пётр Фомич передал шашку Фёдору, при виде оружия изрядно озадачившемуся. - Я нагайку себе оставлю, как и тростью своею обойдусь.

   Пока они разговаривали, как-то неслышно вернулся Василий.

   – Нема там боле никого , а этого лиходея, видать, на разведку сюда послали, - запаливая лучину, разъяснил oн нам. – Так что свечи снова зажечь можно. Конь его разве что к

забору привязан был,так я его в степь пастись погнал, пускай евоные дружки там где-то ищут.

   – Но ведь если казачок этот к определённому времени не вернётся,то за ним сюда другие всё равно придут, - вслух обеспокоилась я.

   – А вот это мы сейчас у этого злодея и поспрошаем! – присевши над ним, поxлопываньем по щекам, Василий быстро привёл его в чувство.

   – Ватажники твои где? – спросил нахмурено глядя.

   – Так за мною и придут сюда уж скоро, – чисто по-бандитски рассмеялся тот. - Как поймут, что долго не вертаюсь, так

сразу всей ватагой и заявятся!

   – Правду говoри давай! – наш

солдатик с силой куда-то там надавил ему кулаком, и допрашиваемый аж закряхтел от боли.

   – Да чего тут говорить? - сразу стал колоться. - В разные стороны мы разошлись, вас ищущи… И ежели к самому темну не вoзвернусь, так все сотоварищи мои сюда заявятся… – здесь он нервно закашлялся. - Найдут и порежут они вас, как и барышню вашу,ищейку полицейскую!

   – Какую еще полицейскую? - несколько опешив, спросил у негo Пётр Фомич.

   – Так ту самую, что за спиной у вас, барин,и стоит, - повёл он на меня глазами.

   Мой предок в изумлении обернулся.

   – Да чего вы его слушаете, по башке хорошо ему бацнули, вот и бредит! – несколько взвинчено отговорилась я.

   – Точно из Петерсбурга она к нам подослана,

я сам её тайные бумаги видел! – разве что обличительно не тыча пальцем, убеждённо продолжал наговаривать на меня казачок.

   – И действительно бредит, коль сестру мою, да бывшую крепостную, за полицейского принял, - развёл руками Пётр Фомич.

   При слове «крепостную», Василий на меня как-то иначе взглянул, жалеючи словно.

   «Вот же по всему горько помыкалась девка!» – теперь говорили его глаза.

   – Γде ж оно видано, чтобы дамы в полиции служили? - уже с насмешкой продолжал Пётр Фомич. – В каких потешных войсках разве… Только барышня эта, по отцу сестра единокровная моя, сомнения в том никакого нету!

   – А мне-то без разницы! – загадочно хмыкнул наш пленник. – Сестра ли она, барин, ваша,ищейка полицейская, аль крепостная какая… Атаман её в любом случае напоследок прибережёт, всех же вас сразу на куски порежет!

   – Зачем же нас резать? – заметно изменился мой предок в лице. - Давай мы все деньги, что на карманах есть,тебе отдадим, да и разойдёмся подобру-поздорову.

   – Не-а… – казачок как смог головой качнул. - Очень уж Агапу энта девка ваша нужная, – снова на меня глаза скосил.

   – И зачем же это я ему так понадобилась? – не выдержав, встряла в столь неприятный для себя разговор.

   – А мне-то знать откудава? Мож, он наказать тебя как-то хочет, за то, что братьев наших в полицию сдала. По большому кругу, скажем, пустить, перед тем как приказать головушку-то с плеч снести, если выдюжишь да сама до того не сдохнешь!