Могучий минотавр задумался, засопев, потом, наконец, родив:
— Не пойдет, Конрад. Мы оба прекрасно знаем, что тебя периодически хотят убить все. Контракт не сработает.
— А я его не на дом наложу, энергии слишком много уходить будет. На подвал, — пояснил я, — Огорожу пространство перегородкой, поставлю вторую дверь, Унголиант и Бадис будут воздействовать на пространство спуска. Считайте, Тарасова и её техника будут дополнительно защищены, от конфликта энергий уберегут камни и глубина. Дополнительно рунирую весь дом поосновательнее… только мне надо знать, что накладывали наши спецы.
— У меня сильное искушение тебе отказать, Арвистер, — задумчиво промычал начальник моего начальника, — Не вижу причин, почему ты должен подвергать подзащитную дополнительным рискам.
— Так выделите больше наблюдателей и платите мне стандартную зарплату, — пожал я плечами, — Ничуть не возражаю.
— Это исключено, агент, — посуровела эта коровья морда, — Если подобное устроить, то бунт поднимут все Блюстители! Мы и так снабжаем вас кровью!
Еще бы. Конечно поднимут. Я бы первый и поднял, если бы не был по другую сторону баррикад.
Вот тут всё было совсем непросто. Волл бычара стреляный, его на мякине не проведешь, но при этом мужик понимающий, до удивления, даже несмотря на то, что годится мне в пятнадцать раз правнуки. Он сам не представлял как сделать так, чтобы относительно удачная авантюра стала политически и социально удобной, но и предложить ничего не мог. С одной стороны, я первая и последняя оборона драгоценной Тарасовой, с другой стороны — нам надо что-то кушать. Накинуть деньжат мне или ей он не может, пойдут слухи, а дома постоянно я сидеть не буду.
Наконец, я достал последние козыри.
— Мой дом благословлен ангелом, а под его крышей проживает принятое мной наследие Роксоланы Каас, — признался я, — Уж если вы и теперь сочтете, что я не забочусь о собственном «птенце»…
Всё, готов. Даже не мумукает. Сижу и вижу, как мучительно минотавру хочется промычать несколько вопросов, жгущих его изнутри, но необходимо держать марку Большого Босса. Спросить его, что ли, как продвигаются дела с поиском тех, кто покусился на мою дорогую Алисоньку?
— Закрытая информация, Арвистер, — сухо пробормотал Оргар Волл-третий, проставляя штампы на слегка влажных от выделений Старри документах, — Вам сообщат о результатах! Свободны!
Что это значит? Что результатов нет.
Зато теперь я могу отнести бумажки в муниципалитет, отдать крючкотворам, а те, стеная и скорбя, выпишут мне все разрешения на частный бизнес! Ну и как мелкий бонус следует ожидать визита госпожи Старри ко мне домой, преисполненной гнева и ярости (после того, как унюхает прочистившимся носом запахи секса в её кабинете). Это, правда, будет нескоро, полудемонесса проваляется в постели пару дней, ну а потом, накрутив себя, решит посетить… благословленный ангелом мой дом, в пятнадцати метрах от которого живёт сам ангел и его таверна, великолепно этим самым ангелом пропахшая.
…да у неё хвост отпадёт и рога отклеятся!
Кто у нас молодец? Я у нас молодец.
А что получают те, кто молодец? Правильно, мороженое. Сегодня попробуем персиковое.
Не то чтобы я был сладкоежкой, нет. Предпочел бы выпить неплохого вина или коньяка, но кто пьет алкоголь утром и днем? Не годится. А в пожирании детско-женского лакомства я видел определенное кармическое возмездие тем, кому бы я мог его принести, но не принес, потому что молодец я, а не они. В подтверждение моих слов может послужить знакомая гномка, то и дело появляющаяся у меня в поле зрения и определенно рассчитывающая на халявное мороженое, но она его не получит.
Закажу-ка еще порцию. За тебя, Миша.
От персикового мороженого на меня накатило странное настроение поворошить прошлое. Михаил очень любил персиковый пломбир, настолько, что пронес эту любовь через всю жизнь, смерть, перерождение… и донес прямо до меня. А ведь всего разок-то им и обжирался пару недель подряд, будучи ребенком в Алуште со своим батькой.
Михаил Сергеевич Пересветов, так звали того несчастного перерожденца, которого мне подсунули на инициации. Обычный мирный мужик, гражданский из иного измерения, находящегося лет на двадцать-тридцать впереди нашего Нижнего мира. Переселился в какого-то оголодавшего пацана-бродягу, того выловили через сутки шатаний на дороге, а затем, задав пару вопросов, подсунули мне, как слабую и глупую человечину, подходящую для инициации. А там… сорок с лишним лет информации, спрессованных в каждой капле крови.
Книги, фильмы, статьи, видеоигры. Всё это на бедного меня, да еще и триста лет назад.
От такого бы сдох кто угодно, либо просто бы сошёл с ума, но, к счастью, у меня был очень целеустремленный мастер, да и сам я даже тогда был не промах. Конечно, без последствий не обошлось, я даже лет тридцать прожил с весьма качественной шизофренией в виде отдельной мишкиной личности, которой, кстати, очень не нравился поначалу. Впрочем, это было обоюдно.
— В твою честь, хренов ты мягкотелый демократ! — сожрал я последнюю ложечку.
Гномка фыркнула так, что аж стекла в кафе затряслись.
Не люблю я это вспоминать. Чужие воспоминания и мысли, плавящиеся с твоими, ценности и принципы… ладно бы непонятные и неприемлемые, но нет. На каждое твое «почему» разворачиваются целые океаны знаний, ты в них утопаешь, почти готов отказаться от себя прежнего, стать этим несчастным домоседом, размазней и нытиком. Хорошо хоть все эти осколки Пересветова крайне негативно относились к боли! Достаточно было откусить себе палец, чтобы негодяй тут же сбегал куда поглубже!
Хотя, можно признаться себе самому — если бы Мишка, при всех своих недостатках, не был бы удивительно мстительной и мелочной сволочью, готовой на что угодно, лишь бы отомстить тем, кто подставил его молодое и весьма многообещающее тело под мои зубы, то плохи были бы мои дела!
А так — вот он я, Конрад Арвистер, единственный вампир Срединных миров, имеющий дом, работу и некоторую свободу действий! Сижу в детском кафе, облизываю ложечку, бешу молодую гномку.
Жаль, что прекрасные моменты жизни стремительно мимолетны. Не только они, но и я, стремительно улетающий из кафе спиной вперед, причем в обнимку с подскочившей гномкой. Она не хотела подскакивать, она просто сердито двигала стульчик в метре от меня (и глядя мне в глаза) в то время, как нечто толкнуло её с чудовищной силой, превратив семьдесят килограммов гномятины в своеобразный компактный снаряд, снявший меня с места.
Летели мы недолго, но очень дружно, не расстались, даже покатившись кубарем, но в конце благополучно рассыпались на орущую гномку и молчаливого вампира. Впрочем, вскочив на ноги, я тут же нарушил обет молчания:
— Сношала жаба гадюку! — потрясенно выдохнул я на русском любимое мишкино ругательство, глядя на огромного взбешенного тролля, стоящего у наполовину разваленного кафе и вертящего головой.
Ну и экземпляр!! Почти под два с половиной метра! И в плечах едва ли меньше!
Знаете, как определить, что тролль взбешен всерьез? Он раздувается. Его мышцы каменеют, твердеют, набирают объём. Он часто и глубоко дышит, насыщая свое огромное тело зашкаливающим количеством кислорода, пьянея от него, почти ничего не соображая. Его огромное тело, перешедшее в «боевой» режим, периодически содрогается от переполняющей его энергии. Сила, выносливость, агрессивность и исцеляющий фактор у всерьез взбешенного тролля увеличиваются раза в три. Именно так, кстати, тролли и выжили в свое время, конкурируя за территорию и еду с горными великанами.
Только у моего тролля, одетого лишь в рваные шорты, было еще кое-что. Ярко светящийся голубым знак на лбу, исходящий дымкой того же цвета.
Прямо как у того лося.
Единственным разумным в данной ситуации было бежать. Драпать сломя голову, изо всех сил работая ногами и придерживая над головой шляпу. Это я, конечно, и сделал сразу же, как увидел проклятый знак. Только упустил одну маленькую деталь, которая сработала против быстрого и сообразительного Конрада Арвистера — я не учел того, что к убегающим обычно присматриваются с гораздо большим интересом, чем ко всему остальному. Наверное, это и послужило причиной, почему взревевший тролль пустился за мной в погоню!
