И вот проснулась и глаза свои открыла…

Когда отзвучал последний аккорд и последний куплет, то лицо руководителя и дирижёра Ленинградского оркестра выражало сразу несколько чувств: восхищение, потрясение и подозрительную недоверчивость. Он практически сразу же догадался, что такой мелодический рисунок на гитарке не сочинить. Поэтому Владимирцов встал из-за рояля и несколько раз прошёлся по студии.

— У кого ты спёр эту мелодию⁈ — наконец выкрикнул он из другого конца просторного помещения.

— Что ты, Саша, что ты? — замахал руками дядя Йося. — Ну, ты же меня знаешь? Мы с тобой не первый год знакомы. Мелодия оригинальная, за это я ручаюсь!

— В том-то весь и фокус, — дирижёр подбежал ко мне и вперился глазами, — мелодия конечно оригинальная. Только написана она человеком, который играет на рояле, фортепьяно и пианино не хуже меня. Признавайся, у кого ты украл мелодию?

— А если я скажу, что эту мелодию и вообще всю песню позаимствовал из будущего, вы поверите? — нагло усмехнулся я. — Слетал на машине времени в коммунизм, послушал там местные пластинки из бесплатного магазина и вот вам, пожалуйста, готовые хиты.

— Ты мне не ёрничай, нашёлся гость из будущего, понимаешь! — крикнул Владимирцов. — Говори, где спёр мелодию⁈

— Делайте, что хотите, но мелодия моя, — упёрся я. — Правда, я недавно головой ударился, выпил на вечеринке лишнего и хлопнулся лбом об стену. Теперь песни сами сочиняются. Хотите прямо здесь на любую тему что-нибудь сбацаю.

— Между прочим, я про такой случай слышал, — вступился за меня дядя Йося. — Женщину в подворотне грабитель хрястнул поленом по голове.

— Ну, и? — рявкнул дирижёр.

— В больнице заговорила на всех языка мира, клянусь, — кивнул головой Шурухт. — Только русский забыла начисто.

— Бред, — пробубнил Владимирцов. — Ну, допустим, ударился головой. Тогда спой что-нибудь про Ленина и Октябрьскую революцию. Слабо? Это тебе не про «Королеву красоты» ля-ля-ля напевать.

— Песню про великий октябрь? Легко, — пожал я плечами, встал со стула и, накинув гитарный ремень на плечо, ударил по струнам и хрипловатым голосом заревел:

И вновь продолжается бой!

И сердцу тревожно в груди!

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

— У матросов, есть вопросов? — хохотнул я, видя потрясённые лица директора Шурухта и дирижёра Владимирцова. — Кстати, для песни «Любовь настала» нужен весь оркестр в полном составе. Мы эту вещь запишем и с вокалом и отдельно в инструментальном исполнении. Я же говорю, что головой ударился, а вы не верили. Ха-ха. Гутен морген, ауф видерзейн, хаю ду ю ду. Же не манж па сис жур. Месье.

На следующий день, в понедельник вечером, я приехал на Набережную Мартынова в дом №12. В этом замечательном тихом и живописном месте, с видом на Среднюю Невку, в трёхкомнатной квартире проживала семья Леонида Быкова, жена и его двое маленьких ребятишек. Дело в том, что на работу Леонид Фёдорович сегодня не пришёл. Ассистентка Любочка сообщила, что режиссер, дескать, болен. Хотя и так все понимали, что Быков захандрил, потому что кинокомедию «Зайчик» директор киностудии решил пока негласно отдать более опытному режиссёру. Назывались разные фамилии, но чаще всего звучала кандидатура Иосифа Соломоновича Шапиро. Кстати, главную роль у Леонида Фёдоровича никто отбирать не собирался. Наверное, поэтому, когда я очутился на пороге квартиры нашего режиссёра, ни подавленным, ни раздавленным, ни больным, ни угнетённым он не казался.

— Здорово, Феллини, — добродушно улыбнулся Быков, — проходи, познакомлю тебя с очень хорошим актёром и человеком. Иногда эти два качества не совпадают. Ха-ха.

Леонид Фёдорович провёл меня на кухню, где за рюмочкой вина уже сидел замечательный комедийный актёр Алексей Макарович Смирнов, легендарный гангстер Билл из «Деловых людей», вахтенный матрос Кныш из «Полосатого рейса» и хулиган Федя из «Операции 'Ы»«. Правда, в гайдаевской 'Операции» этому добродушному великану с детскими глазами ещё только предстояло сыграть, но репутацию яркого, самоотверженного и профессионального артиста он уже имел крепкую.

— Познакомься, Макарыч, это тот самый стажёр, про которого я тебе недавно рассказывал, — хохотнул Леонид Фёдорович.

— Дядя Лёша, — представился Смирнов, пожав мою руку. — Будешь, стажёр, по маленькой?

— Чаю, если можно, — пробурчал я, — а то сегодня на «Ленфильме» был такой переполох, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Рубашку хоть выжимай.

— Ну? — выпучил удивлённые глаза дядя Лёша Смирнов.

— Ну-ну, и что там сегодня стряслось? — недоверчиво с кривой ухмылочкой пробормотал Леонид Фёдорович, поставив на плиту чайник.

— Картину нашу отдают одному очень именитому режиссёру, — сообщил я и без того уже всем известную вещь. — Директор киностудии, Илья Николаевич, сегодня утром позвонил в Москву и пригласил для работы над нашим «Зайчиком» Григория Александрова. Поэтому в главной роли молоденькой актрисы театра будет сниматься сама Любовь Орлова, 1902 года рождения, роль второго плана сыграет Фаина Раневская, а гримёром по фамилии Зайчик станет наш земляк, народный артист СССР Николай Черкасов.

— Ха-ха, — издал неуверенный и удивлённый смешок актёр Смирнов, покосившись на Леонида Фёдоровича.

— Это ты так шутишь, да? — пролепетал Быков.

— Шучу, пока, — с совершенно серьёзным лицом произнёс я, — но если мы сейчас не придумаем, как бороться за своё кино, то в этой шутке будет очень большая доля суровой правды жизни.

— Ха-ха, а стажёр-то твой не дурак, — засмеялся дядя Лёша Смирнов. — Правильно, надо бороться.

— Правильно, то правильно, а как? — Леонид Фёдорович беспомощно присел на табуретку.

— Первое, — я зажал один палец, — если у кинокомедии сменится режиссёр, то я свои песни использовать в фильме не разрешу. Второе, нужно чтобы дядя Лёша Смирнов, дядя Серёжа Филиппов и Георгий Вицин, на которых основывается вся комедийная составляющая картины, отказались сниматься.

— Лично я подпишу, — сказал Смирнов. — У меня кроме «Зайчика» ещё семь фильмов в этом году. Ещё Гайдай звонил, большую роль предлагает.

— И третье, — я посмотрел на Быкова. — Вы сами должны отказать от главной роли. Между прочим, эта кинокомедия заявлена в плане, её по-любому должны снимать этим летом. Иначе скандал и над директором киностудии есть своё начальство, — я показал пальцем наверх.

— Не знаю, — пролепетал Леонид Фёдорович. — Ссориться как-то с дирекцией не хочется.

— А это не ссора, а отстаивание своих интересов, — возразил я и, встав с табуретки, выключил, закипевший чайник. — Вы же хотите снять фильм про военных лётчиков?

— Откуда? — пробормотал Быков, покосившись на дядю Лёшу, который отрицательно помотал головой.

— Неважно откуда, знаю и всё, — я налил кипяток в стакан и добавил в него чайной заварки. — Вот смотрите: завтра мы в «доме Радио» с директором Шурухтом записываем мои песни на магнитную ленту. Где-то через месяц мини-диски фирмы «Мелодия» с этим материалом появятся в продаже. Ещё через месяц эти песню буду звучать из каждого окна и утюга. И когда наша кинокомедия выйдет на экраны, где-то в январе следующего года, то миллионы людей ринутся смотреть кино только из-за этих песен. Плюс, я надеюсь, что мы всё на очень высоком и достойном уровне отснимем, смонтируем и озвучим. И в итоге наш «Зайчик» за год премьеры соберёт примерно 40 миллионов зрителей. А это значит, что заявку на героическую киноленту «В бой идут одни старики» можно будет смело подавать уже в следующем году на стол директора нашего «Ленфильма». Ведь кто откажет режиссёру, который собрал такую огромную кассу, а?

— Как ты сейчас сказал, в бой идут одни кто? — хитро прищурившись, посмотрел на меня Леонид Фёдорович.

— Кстати, замечательное название, — пробасил дядя Лёша Смирнов. — Давайте за это дело по маленькой, и хватит на сегодня.