B. Структура допроса
Контрразведывательный допрос состоит из четырех частей: начало, рекогносцировка, детализированное опрашивание и заключение.
1. Начало
Большинство сопротивляющихся допрашиваемых блокируют доступ к значимым контрразведывательным данным, находящимся в их распоряжении, по одной или нескольким из четырех причин. Первая — это специфическая негативная реакция на дознавателя. Плохое первоначальное обращение или фундаментальная антипатия могут сделать источник несотрудничающим, даже если ему нечего скрывать важного [для него] или вредящего ему. Вторая причина заключается в том, что некоторые источники «по своей природе» — то есть в силу ранней обусловленности — сопротивляются любому подчинению власти. Третий — субъект считает, что запрашиваемая информация повредит ему или скомпрометирует его лично, что сотрудничество с дознавателем будет иметь для него более болезненные последствия, чем результаты отказа от сотрудничества. Четвертый вариант — идеологическое сопротивление. Источник идентифицирует себя с каким-либо делом, политическим движением или организацией или оппозиционной спецслужбой. Независимо от его отношения к дознавателю, его собственной личности и опасений за будущее, человек, глубоко преданный враждебному делу, как правило, будет оказывать сильное сопротивление при допросе.
Основная цель вводной фазы — подтвердить просчитывание личности, полученное в ходе скрининга, и позволить дознавателю глубже понять источник как личность. Если время не играет решающей роли, дознаватель не должен проявлять нетерпение, если допрашиваемый отклоняется от целей допроса и возвращается к личным проблемам. Могут выясниться важные факты, которые не прозвучали во время скрининга. Сам протокол допроса оживает, [абстрактный] тип превращается в индивидуума по мере того, как субъект говорит. И иногда, казалось бы, бессвязные монологи о личном являются прелюдией к важным показаниям. Некоторые люди не могут заставить себя предоставить информацию, которая выставляет их в невыгодном свете, пока с помощью длинной предварительной рационализации не почувствуют, что они подготовили сцену, что дознаватель теперь поймет, почему они действовали так, как действовали. Если допрашиваемому необходимо сохранить лицо, будет пустой тратой времени пытаться заставить его прервать предварительную часть и перейти к делу. По его мнению, он затрагивает важную тему — «почему». Он обидится и может стать совершенно несговорчивым, если настойчиво требовать от него чистого «что».
Есть еще одно преимущество в том, чтобы позволить субъекту говорить свободно и даже бессвязно на первой стадии допроса. Дознаватель может свободно наблюдать. Люди многое передают с помощью невербальных средств. Опытные дознаватели, например, внимательно прислушиваются к голосу и узнают от него много нового. Допрос — это не просто словесный процесс; это вокальный процесс, и голос передает напряжение, страх, неприязнь к определенным темам и другую полезную информацию. Также полезно следить за ртом субъекта, который, как правило, выдает гораздо больше, чем его глаза. Жесты и позы также рассказывают свою историю. Если субъект, как правило, иногда широко жестикулирует, а в другое время физически расслаблен, но в какой-то момент сидит неподвижно, его поза, скорее всего, является физическим образом его психического напряжения. Дознаватель должен мысленно отметить тему, которая вызвала такую реакцию.
В одном из учебников по допросам перечислены следующие физические индикаторы эмоций, и дознавателю рекомендуется отмечать их не в качестве неопровержимых доказательств, а как вспомогательные средства просчитывания:
1) Румяное или покрасневшее лицо — признак гнева или смущения, но не обязательно вины.
2) «Холодный пот» — сильный признак страха и шока.
3) Бледное лицо указывает на страх и обычно свидетельствует о том, что дознаватель бьет точно в цель.
4) Пересохший рот указывает на нервозность.
5) Нервное напряжение также проявляется в сжимании носового платка или крепком сжимании рук.
6) Эмоциональный стресс или напряжение могут вызвать учащенное сердцебиение, которое проявляется в пульсе и горле.
7) Легкий вздох [gasp], задержка дыхания или нетвердый голос могут выдать субъекта.
8) Суетливость может принимать различные формы, и все они являются верными признаками нервозности.
9) Человек, находящийся в состоянии эмоционального или нервного напряжения, непроизвольно прижимает локти к бокам. Это защитный механизм.
10) Движение стопы, когда одна нога скрещена над коленом другой может служить индикатором. Циркуляция крови в голени частично прекращается, что приводит к небольшому подъему или движению свободной стопы с каждым ударом сердца. Это становится более выраженным и заметным по мере увеличения частоты пульса.
Паузы также имеют большое значение. Когда человек говорит о значимом для себя предмете, он проходит через процесс опережающего самоконтроля, осуществляемого с молниеносной скоростью. Этот самоконтроль становится более интенсивным, если человек разговаривает с незнакомцем, и особенно интенсивным, если он отвечает на вопросы незнакомца. Его цель — скрыть от вопрошающего любую информацию, которая может нанести ущерб самооценке говорящего. Когда вопросы или ответы затрагивают чувствительные области, предварительное сканирование может привести к возникновению ментальных блоков. Они, в свою очередь, приводят к неестественным паузам, бессмысленным звукам, призванным дать говорящему больше времени, или другим перебиваниям. Нелегко отличить невинные блоки — то, что удерживается по соображениям личного престижа, — от блоков виновности — того, что необходимо знать допрашиваемому. Но успешное установление взаимопонимания [раппорта] поможет устранить невинные блоки или, по крайней мере, свести их к минимуму.
Установление раппорта — вторая основная цель начальной фазы допроса. Иногда по итогам скрининга дознаватель заранее знает, что объект не будет сотрудничать. В других случаях вероятность сопротивления устанавливается без скрининга; например, у обнаруженных враждебных агентов обычно есть не только желание сопротивляться, но и средства для этого — история прикрытия или другое объяснение. Но ожидание отказа скорее увеличивает, чем уменьшает ценность раппорта.
Другими словами, отсутствие раппорта может заставить допрашиваемого утаить информацию, которую он в противном случае предоставил бы свободно, в то время как наличие раппорта может побудить допрашиваемого, изначально настроенного на утаивание, изменить свое отношение. Поэтому дознаватель не должен становиться враждебным, столкнувшись с изначальной враждебностью, или каким-либо другим образом подтверждать негативное отношение, с которым он может столкнуться на начальном этапе. На этом первом этапе его отношение должно оставаться деловым, но в то же время спокойным (не показным), дружелюбным и приветливым. На такие вступительные замечания испытуемых, как «Я знаю, чего вы хотите, и могу сказать вам прямо сейчас, что вы этого от меня не получите», лучше всего ответить невозмутимым «Почему бы вам не сказать мне, что вас разозлило?». На этом этапе дознаватель должен избегать втягивания в конфликт, каким бы провокационным ни было отношение или язык допрашиваемого. Если он отвечает на грубость не неискренними заявлениями о том, что он «друг» допрашиваемого, и не равным гневом, а спокойным интересом к тому, что вызвало гнев допрашиваемого, дознаватель с самого начала получает два преимущества. Он установил превосходство, которое понадобится ему позже, по мере развития допроса, и увеличил шансы на установление раппорта.
Продолжительность начальной фазы зависит от того, сколько времени потребуется на установление раппорта или на то, чтобы понять, что добровольное сотрудничество недостижимо. Это могут быть буквально считанные секунды, а может быть и затяжная, нелегкая борьба. Даже несмотря на то, что затраты времени и терпения иногда очень высоки, усилия по созданию у допрашиваемого ощущения, что допрашивающий проявляет к нему симпатию, не должны быть прекращены до тех пор, пока не будут исчерпаны все разумные ресурсы (если, конечно, допрос не заслуживает больших затрат времени). В противном случае есть вероятность, что допрос не принесет оптимальных результатов. На самом деле, скорее всего, он будет неудачным, и дознаватель не должен отказываться от попыток установить раппорт, будучи внутренне уверенным, что ни один человек в здравом уме не станет уличать себя, предоставляя запрашиваемую информацию. История допросов полна признаний и других самообвинений, которые, по сути, были результатом подмены внешнего мира миром допроса.
