3. Обстановка допроса
Помещение, в котором будет проводиться допрос, должно быть свободно от отвлекающих факторов. Цвет стен, потолка, ковров и мебели не должен бросаться в глаза. Картины должны отсутствовать или быть тусклыми. Наличие письменного стола зависит не от удобства дознавателя, а от предполагаемой реакции субъекта на коннотацию превосходства и официальности. Возможно, предпочтительнее будет простой стол. Мягкое кресло для допрашиваемого иногда предпочтительнее деревянного стула с прямой спинкой, поскольку, если его заставляют долго стоять или иным образом лишают физического комфорта, контраст усиливается, что приводит к дезориентации. В некоторых трактатах по допросам подчеркивается важность организации освещения таким образом, чтобы его источник находился позади дознавателя и бил прямо в лицо субъекту. В данном случае это прямолинейное правило также нереально. На сотрудничающий источник освещение оказывает тормозящее воздействие, а на утаивающий — может сделать его более упрямым.
Как и все остальные детали, эта зависит от личности допрашиваемого.
Хорошее планирование позволит избежать прерываний. Если комната используется не только для допросов, но и для других целей, на ней следует повесить табличку «Не беспокоить» или ее аналог. Эффект от того, что кто-то забрел в комнату, забыв ручку или желая пригласить дознавателя на ленч, может оказаться губительным. По той же причине в комнате не должно быть телефона: он обязательно зазвонит в самый неподходящий момент. Более того, это видимая связь с внешним миром; ее присутствие позволяет субъекту чувствовать себя менее отрезанным и более способным к сопротивлению.
Специальная комната для допросов предлагает идеальные условия для фотографирования допрашиваемого без его ведома, спрятав камеру за картиной или в другом месте.
Если в качестве места для допроса будет использоваться новая конспиративная квартира, его следует тщательно изучить, чтобы убедиться, что можно манипулировать общей обстановкой по своему усмотрению. Например, следует заранее узнать силу электрического тока, чтобы в случае необходимости запасти под рукой трансформаторы или другие модифицирующие устройства.
Обычно предусматриваются приспособления для записи допроса, или перенос их в другую комнату, или то и другое. Большинство опытных дознавателей не любят делать пометок. Необремененность этой рутиной позволяет им сосредоточиться на том, что говорят источники, как они это говорят и что еще они делают, пока говорят или слушают. Другая причина отказа от ведения ручных записей заключается в том, что это отвлекает и иногда беспокоит допрашиваемого. В ходе нескольких сессий, проведенных без пометок, допрашиваемый может впасть в комфортную иллюзию, что он говорит не для протокола. Еще одно преимущество записи — возможность ее последующего воспроизведения. На некоторых субъектов шок от того, что они неожиданно слышат свои голоса, действует нервирующе. Также запись предотвращает последующее увиливание или отрицание показаний. Кассеты также можно редактировать и склеивать, что дает эффективные результаты, если вмешательство можно скрыть. Например, если в деле участвуют двое подозреваемых, и В просто сказали, что А признался в их совместной лживости, он может верить, что это заявление — ложь и что дознаватели просто вернулись к своим старым трюкам. Но если он услышит записанное на пленку признание А или запись А, отредактированную так, чтобы она звучала как признание, результат может быть совершенно иным. Запись также является ценным учебным пособием для дознавателей, которые с ее помощью могут разобрать свои ошибки и свои наиболее эффективные приемы. Исключительно поучительные допросы или их отдельные фрагменты могут быть использованы для обучения других.
Если есть возможность, следует использовать аудиоаппаратуру для трансляции хода допроса в другое помещение, используемое в качестве пункта прослушивания. Основное преимущество трансляции заключается в том, что она позволяет ответственному за допрос отметить важные моменты и наметить дальнейшую стратегию, заменить одного дознавателя на другого, правильно выбрать время для драматического прерывания и т. д. Полезно также установить за спиной допрашиваемого небольшую лампочку-мигалку или организовать какой-либо другой способ сигнализировать дознавателю без ведома источника, что допрашивающий должен покинуть комнату для консультации или что собирается войти кто-то другой.
4. Участники
Субъекты обычно опрашиваются раздельно. Разделение позволяет использовать ряд приемов, которые в противном случае были бы невозможны. Кроме того, оно усиливает у источника ощущение, что он отрезан от дружеской помощи. Сведение двух или более подозреваемых друг другу с целью добиться обвинений или признаний особенно опасно, если этому не предшествовали отдельные допросы, которые вызвали у одного из них признание или, по крайней мере, значительные показания, касающиеся обоих. Техники раздельного допроса связанных источников обсуждаются в части IX.
Количество дознавателей, используемых для одного допроса, варьируется от одного человека до большой команды. Размер группы зависит от нескольких соображений, в первую очередь от важности дела и интенсивности сопротивления источника. Хотя большинство сеансов включают одного дознавателя и одного допрашиваемого, некоторые из описанных далее техник требуют присутствия двух, трех или четырех допрашивающих. Команда из двух человек, в частности, подвержена непреднамеренным антипатиям и конфликтам не входящих в предусмотренное распределение ролей. Планирование и последующее поведение должны устранять такие противотоки до их возникновения, особенно потому, что источник будет стремиться обратить их в свою пользу.
Члены команды, которые не задействованы в других делах, могут быть с максимальной пользой использованы в пункте прослушивания. Неопытные дознаватели найдут, что прослушивание допроса во время его проведения может быть весьма познавательным.
Как только начинается допрос, дознаватель вынужден действовать на двух уровнях. Он пытается делать две, казалось бы, противоречивые вещи одновременно: установить раппорт с субъектом, но оставаться по сути отстраненным наблюдателем. Или же он может проецировать себя на сопротивляющегося допрашиваемого как мощного и зловещего (чтобы искоренить сопротивление и создать необходимые условия для раппорта), оставаясь при этом совершенно безучастным на глубинном уровне, отмечая значимость реакций субъекта и эффективность своего собственного выступления. Плохие дознаватели часто путают это двухуровневое функционирование с ролевой игрой, но между ними есть радикальная разница. Дознаватель, который просто притворяется, что испытывает определенные эмоции или придерживается определенного отношения к источнику, скорее всего, будет неубедителен; источник быстро почувствует обман. Даже дети очень скоро чувствуют такое притворство. Чтобы быть убедительным, сочувствие или гнев должны быть искренними; но чтобы быть полезным, они не должны мешать более глубокому уровню точного, незатронутого наблюдения. Двухуровневое функционирование не является сложным или даже необычным; большинство людей временами выступают в роли и исполнителя, и наблюдателя, если только их эмоции не вовлечены в ситуацию настолько глубоко, что критическая способность распадается. Благодаря опыту дознаватель становится искусным в этом дуализме. Дознаватель, обнаруживший, что он эмоционально вовлечен и больше не способен на беспристрастную объективность, должен сообщить об этих фактах, чтобы можно было произвести замену. Несмотря на все усилия планирования по подбору дознавателя, чей возраст, образование, навыки, личность и опыт делают его лучшим выбором для задачи, иногда случается так, что и дознаватель, и допрашиваемый чувствуют при первой встрече притяжение или антипатию, которые настолько сильны, что быстро возникает необходимость смены дознавателя. Ни один дознаватель не должен отказываться уведомить своего начальника, если эмоциональная вовлеченность становится очевидной. Не сама реакция, а неспособность сообщить о ней будет свидетельствовать о недостатке профессионализма.
