— Стоять, руки за голову! И подойдите, медленно! Никаких резких движений!
Дима послушно обхватил ладонями затылок, Анатолий слегка задержался, но повторил действия Димы. Они стали медленно перебирать шаги, приближаясь к блокпосту. Луч света отвели в сторону, и к ним подошёл человек лет тридцати в униформе спецназа. На рукаве у него так же был логотип их группировки. Впереди была возведена целая баррикада. За возвышающимся горами мешков которые использовались как укрытия, стояли еще трое таких же спецназовца, с тяжелым вооружением в виде стационарного пулемёта и дробовиков. Позади баррикады виднелся небольшой гермозатвор над которым так же красовался логотип, только вместо синего цвета красный. Охранник обошёл странников несколько раз, пристально вглядываясь в их лица, лишь бы увидеть в них не те черты. Но вместо этого он остановился и разочарованно пожал плечами.
— Документы! — надрывался его голос.
Дима через несколько секунд уже стоял готовый с паспортом, Анатолий немного задержался но тоже протянул вскоре нужные бумаги. Охранник быстро пролистал паспорта обоих и протянул их обратно. Он ещё раз посмотрел в глаза Диме и Анатолию, да так что у них начало хватать волнение, и наконец то дал сигнал остальным охранникам свистнув.
— Всё в порядке. Проходим, — заключил тот.
Гермозатвор стал отходить со скрежетом в сторону и минуя баррикаду, Дима и Анатолий наконец то попали на саму Граничную. Она кардинально отличалась от Речной и Сирской вместе взятые. Из жителей станции было мало простых людей, занимающихся повседневными делами. Большую часть занимали те же люди в униформе, с оружием наперевес и охраняющие всё подряд. Из за этого казалось что это не станция, а целый концлагерь. Повсюду были навешаны их флаги: на стенах, на полу, на рукавах, на дверях… Арки же были похожи на те что из Речной: сохранившийся модернизм и изогнутые полосы обводили верхнюю часть потолка. Пройдя через них, в глаза сразу бросился ещё один огромный гермозатвор, стоявший справа, вероятно, выход наверх. А слева… Большую часть главного зала занимали целые построенные ряды местных солдат, которые иногда маршировали и пели хор. Вся станция была необыкновенно освещена, казалось что и тёмных уголков здесь просто нет. Всё было очень засвечено, что иногда пришлось жмуриться. Сколько было здесь флагов, Дима так и не смог посчитать. Но эта вся картина одновременно вызывала восхищение и отторжение. Не хотелось бы стать как они… Здесь нельзя оставаться. Дима взглянул ещё раз на гермозатвор и отправился к нему. Рядом с ним стояли крепкие охранники в таких же униформах но в противогазе. В правых руках они держали автоматы. Не успел Дима сказать им слова, так прибежал вдруг Анатолий.
— Пропустите нас наверх, герр-офицеры… Мы здесь проездом, — начал объясняться Анатолий.
Дима слегка удивился от местных кличек, и он стал догадываться что это не просто группировка…
— Документы! — попросил стоявший справа охранник.
Дима с Анатолием автоматизировано протянули заветные паспорта, и те стали их читать.
— Анатолий Якович? Какими судьбами! — воскликнул правый охранник и резко ударил Анатолия по животу.
Такой резкий поворот событии вызвал у Димы недоумение, и жалость, но он просто стоял как вкопанный. Анатолий слегка загнулся но выпрямился вскоре.
— Сейчас не время сводить счёты! — отрезал тот. — Со мной молодой человек, дайте нас пропустить, а дальше делайте что хотите!
— Ну вот, пусть он и проходит, — хладнокровно отозвался стоявший слева охранник. — Кстати, ты откуда то вообще?
— Я вообще из… — Диме неловко было тут говорить правду но он смог. — Из Новосибирска.
— Ого! К нам даже странники являются! — издевательски посмеялся охранник.
— Нам, правда, очень надо наверх… — пытался убеждать Дима и вдруг он понял.
Пока он болтал с охранником, второй уже успел несколько раз ударить и без того еле стоявшего Анатолия. У него вдруг что то внутри загорелось. Будто то, что долгие годы и века намертво было заковано, вдруг освободилось. Это чувство у него ассоциировалось с Парижем… Но он лишь отшатнулся на деле. Охранник пролистал паспорт Димы и ткнул его ему в грудь и холодно сказал:
— К вам вопросов нет. Можете проходить.
Гермозатвор поднялся к потолку и Дима увидел яркий свет, который чуть не ослепил его. Охранник что спокойно общался с Димой, равнодушно отвернулся от него и присоединился к избиванию Анатолия. Дима сделал несколько шагов к эскалаторам ведущих наверх, и вдруг остановился. Ноги его будто не слушались, он не может бросить своего друга, он может ещё его спасти! И плевать что он знаком с ним всего пару дней, он так много для него сделал, сколько никто для Димы не делал! Но к несчастью, за гермозатвором, у эскалаторов стояли еще охранники которые стали в мерах безопасности подходить к Диме. Тот обернулся на Анатолия и хотел уже шагнуть к нему но его вдруг схватили две мускулистые руки, он не смог сопротивляться. Анатолий уже был при смерти…
— Тебя бы перевешать за предательство! — кричал охранник бивший напарника.
— Да я ничего не сделал даже… — хрипло отвечал Анатолий.
Наконец охранник совершил последний удар кулаком по вискам, и Анатолий упал без сознания. Больше Дима на это смотреть не мог. Горящее чувство животной агрессии с такой силой вырвалось наружу, он почувствовал такую силу в мышцах и жилах, что стоящие сзади охранники опрокинулись. Время растянулось для Димы, и его хватило чтобы ловким движением достать автомат из рюкзака, схватиться за его рукоять и щелкнув предохранителем дать несколько очередей по спинам охранников.
Он только и успел удовлетворенно посмотреть, как из возникших чёрных пунктиров пулевых отверстий на синих камуфляжах офицеров сочилась кровь. Он снова погрузился темноту. Более болезненную темноту… Через несколько часов он едва пришёл в себя.
— Через повешенье, — заключил комендант.
Раздался бурый шум аплодисментов и радостных возгласов, с Димы резко сняли мешок что был всё время у него на голове. Всё его тело было покрыто ранами и пятнами: допрашивающие его старались изо всех сил. Даже символичные знаки что были на правой руке, они смешивались с большинством других наложенных на них красных пятен. Правый глаз заплыл, лишь единственным рабочим левым глазом Дима осмотрел помещение. Это был всё тот же главный зал станции, перед ним стояла огромная толпа, из всех местных жителей и спецназ. Впереди возвышался судебный столик над которым стоял человек в деловом костюме и побелевшей причёской. Мэр?..
— Казнь состоится завтра, около четырёх утра, на станции Граничная, — уточнил заместитель мэра что стоял слева от него.
Как и его начальник, он так же был одет в пиджак и у него была слегка стриженная причёска. Очень много здесь было флагов, и даже не только Тюменской Конфедерации, присутствовали так же гербы самой Тюмени, и Тюменской области. Опять накатила дурнота, закружилась голова и если бы не двое стоявших рядом плечистых конвоиров, Дима бы упал. Ему казалось его сейчас вырвет при всём народе. Тупое безразличие ко всему что с ним происходит пришло к Диме постепенно.
А сначала его долго, аккуратно били терпеливые сильные люди, а другие рассудительные, задавали ему вопросы. Комната была облицована бледно-жёлтым цветом: отсюда наверняка легко было убрать кровь, но выветрить её запах отсюда была невозможно.
Для начала его научили называть того самого мужчину в пиджаке и белобрысыми волосами называть «господин Мэр». Потом — не задавать вопросов а отвечать них, кратко и по делу. Отвечать кратко и по делу учили отдельно, и Дима удивлялся, как же вышло, что все зубы оставались на своих местах, хотя несколько всё же сильно шатались, и во рту был постоянный привкус крови. Он пытался сначала молчать, но ему вежливо объяснили, что так делать лучше не надо. Было очень больно. Через некоторое время, Дима понял как надо отвечать. Достаточно было наилучшим образом оправдывать ожидания господина Мэра. Если господин Мэр спрашивал, не с Речной ли прислали Диму сюда, надо было просто утвердительно кивнуть. Если господин Мэр предполагал, что Диму направили с целью сбора разведанных, и проведения диверсии, например, покушения на жизнь руководства Тюмени (в том числе и самого Мэра), надо было опять согласно кивнуть, тогда мучитель довольно потирал руки, а Дима позволил себе сохранить второй глаз. Он несколько раз пытался потерять сознание, но его быстро взбадривали ледяной водой и нашатырем, он был очень интересным собеседником.
