Вика зашла в комнату с небольшим металлическим подносом и поставила на журнальный столик чашки.

— Может, хочешь чего-то ещё? — Девушка заставляла себя быть максимально вежливой по отношению к нему. Она села на диван рядом.

Казалось, Геннадий совершенно не понимает, в чём причина внезапной доброты, однако в его покалеченное сознание всё равно пробирались нотки сомнения.

— Всё, что я хочу, уже здесь, душа моя. — Улыбнулся он и дрожащей рукой взял чашку со столика.

Девушка нервно покрутила стакан в руках, нарочно обжигая пальцы о горячее стекло, чем заглушала внутреннее отвращение к услышанному.

— Но ты не просто так пришла. — Настроение мужчины внезапно переменилось, а трепет в душе постепенно испарился.

В груди что-то кольнуло, и Вика замерла, из-за чего пальцы на горячем стакане начало безумно жечь.

— Конечно, я ведь не могу бросить тебя со своими тараканами… — Тихо протянула Вика.

— Не правда. — Отрезал мужчина и сделал глоток чая. — Ты никогда не была так добра ко мне…

— Ген, я всегда хорошо относилась…

Мужчина громко поставил стакан на стол, после чего Вика осеклась и опустила голову. Оперевшись локтями о колени, Гена уставился на девушку тревожным взглядом. Он не испытывал ненависти или злости. Его пугала лишь неопределённость в цели визита его любимой.

— Ты обещаешь быть со мной честным? — Вика резко подняла усталые глаза на Геннадия. — Клянешься говорить только правду?

Комнату окутала тишина, которую прерывал лишь звук настенных часов, он глухими стуками отдавался в душе каждого из них.

— Я никогда не…

— Клянись. — Перебила Вика, жалобно смотря в широкие зрачки мужчины.

— Что ты хочешь знать?

— Где письма?

Мужчина ошарашенно уставился на Вику. Он до последнего старался скрыть нервную дрожь, пробежавшую по всему телу, однако в его глазах читалась настоящая правда.

— Какие письма? — Нервно усмехнулся он, взяв в руки чашку.

По неоднозначной реакции Гены Вика поняла, что между ними оказалась ещё большая пропасть, чем она ожидала.

— Ген… — Еле слышно выдавила она.

— Я не знаю, о каких письмах ты говоришь! — мужчина развёл руками, и горячие капли упали на джинсы.

— Почему ты так нервничаешь? — Вика поставила чашку на пол и вытянулась к мужчине.

Тот лишь промолчал. Нервно стряхивая капли с джинс, он причитал что-то невнятное, стараясь как можно дольше оттянуть момент истины.

— Прошу, скажи мне, что письма не у тебя! Скажи, что это всё ложь! — в отчаянии девушка упала на колени и подползла к ногам Геннадия.

Жалобная мольба Вики словно ножом резала по сердцу, и Гена так и не смог ничего произнести. Глаза его бегали по всей комнате, в поисках верного ответа. Но верный ответ Вика уже знала. Девушка медленно отстранилась от мужчины и обессиленно опустилась на пол.

— Где они? Где ты их хранишь? — Прохрипела Вика.

Мужчина прислонил ладони к щекам и протёр лицо.

— Прошу тебя… — Умоляла Вика. — Хочешь… Хочешь я сыграю тебе?

Она бросилась к шкафу и схватила гитару.

— Нет… Нет… Нет… — Шептал Гена себе под нос.

Вернувшись на диван, она принялась трясущимися руками наигрывать мелодию на расстроенной гитаре. Ноты звучали фальшиво, а струны дребезжали.

— Я не скажу тебе, нет… — Прошипел Геннадий, взявшись за волосы.

Девушка продолжала играть непонятную мелодию, чувствуя, как в каждом нелепом аккорде слышится её душевная истерика.

— Прекрати! Я не скажу тебе! — Прокричал мужчина и выхватил из рук Вики гитару.

— Тогда я сама найду!

Девушка бросилась в коридор, поскальзываясь на деревянном паркете. Геннадий последовал за ней, толкнув столик и разлив остатки чая на пол. Первым на глаза Вике попался шкаф в прихожей, и она начала разбрасывать вещи по коридору. Мужчина подлетел к ней и схватил за руки.

— Отпусти меня! Я должна знать правду! — Вика начала брыкаться и ударила Гену ногой.

Мужчина отшатнулся и отпустил Вику, склонившись к ушибленной ноге. Проследовав в комнату, Вика остановилась посередине и в панике осмотрелась. Она бросилась к высокому деревянному серванту и принялась беспорядочно открывать все дверцы. Когда боль в колене утихла, Геннадий догнал Вику и повалил её на пол. Ударившись локтем о жёсткий паркет, девушка вскрикнула и снова попыталась оттолкнуть Гену.

— Не заставляй меня делать тебе больно, дорогая… — Прокричал Гена, сжимая ноги девушки.

Набравшись сил, Вика ещё раз толкнула Геннадия, попав ногой ему по плечу и поползла к прикроватной тумбочке. Боль в локте давала о себе знать, а дыхание окончательно сбилось. Девушка преодолела расстояние до деревянного ящика и открыла его.

— Нет! Не смей!

Геннадий кинулся к Вике и упал рядом с её ногами. Он схватил её за колени, подползая всё ближе к рукам. Тем временем девушка выбросила в сторону несколько ненужной мелочёвки и обнаружила в дальнем углу стопку белых конвертов. Мужчина подтянулся к Вике и перехватил её руку.

— Давай просто поговорим… — Надрывно прохрипел Гена.

Превозмогая боль, девушка всё же дотянулась до писем и схватила стопку в руку. Геннадий всем телом налёг на Вику, ограничив ей возможность дышать. Но несмотря на это, девушка всеми силами пыталась выбраться, вытягивая письма как можно дальше.

Высвободив одну ногу, она ударила Гену в живот, и мужчина скрючился от боли. Он сполз с тела девушки, после чего она отодвинулась и бросилась в коридор. Не выронив ни одного письма из большой стопки, Вика схватила плащ с туфлями и выбежала на лестничную клетку.

— Нет! Прости меня, Родная! Вернись! — Кричал вдогонку Гена, и его голос остался лишь эхом среди подъездных стен.

Вика бежала босиком вдоль дома, не оглядываясь и не останавливаясь, чтобы отдышаться. Ноги пронизывала колющая боль, а холодный ветер обмораживал оголённые руки. Девушка скользнула в последний подъезд и вбежала на третий этаж. Оставшись наедине с собой, она без сил упала на пол и облокотилась на бежевую холодную стену. Всё тело пробивала нервная дрожь, и трясущимися руками она поднесла к лицу стопку писем.

Девушка прожигала их взглядом ещё какое-то время, не решаясь наконец узнать всю правду. Несколько раз пересчитав их, она распределила их по датам и взяла самое первое. Тонкими пальцами она провела по белой бумаге с кучей марок, а затем послышался глухой треск засохшего клея. Губы девушки приоткрылись, и она тяжело вздохнула, когда увидела знакомый почерк Андрея на листе.

«Дорогая Астра!

Я ведь всё ещё имею право так называть тебя? Не знаю, ответишь ли ты на мои жалобные мольбы о прощении, однако не спеши кромсать несчастный конверт на кусочки.

Всё время, что я провёл в больнице под тяжким грузом препаратов, я не переставал думать о тебе, моя милая. Каждый день я корил себя за то, что так и не объяснился с тобой перед тем, как с болью на сердце пойти домой и доживать свои жалкие дни.

Так вот, милая, когда я встретил тебя, моя жизнь заиграла новыми красками, вернее, остатки жизни. Ты была лучиком надежды среди непроглядной темноты. И я понимал, что моя смерть приведет к пагубным последствиям для тебя. Этот яркий лучик мог погаснуть навсегда. Я никогда бы не простил себе того, что моя Астра перестанет цвести.

Я лишь хотел уберечь тебя…

А сам поговорить с тобой струсил. И как последний идиот просто отправился домой.

Когда я услышал твои крики, моё сердце словно разорвали на кусочки. Я готов был бросить всё и заключить тебя в самые нежные объятия, и до конца жизни не отпускать.

Прости меня, моя Астра…

Я никогда не перестану любить тебя, даже если ты захочешь вычеркнуть меня из жизни.»

Слёзы полились рекой из глаз Вики. Она сложила лист и прижала к груди, а другую ладонь поднесла к губам. Сидя на холодном кафеле, она рыдала и мысленно проклинала себя за всё то, во что свято верила до писем. Смазав тушь на лице, она открыла следующее письмо.