Ты ответишь на ласку стремленьем к труду,

Пропуская меж пальцев часов череду.

Будет первый твой дар, как дыхание птиц,

Соткан нежностью, что не имеет границ.

Твой порыв не затухнет, как краски весны.

Те, кто рядом душой, будут поражены.

Может статься, лишь хладная воля извне

Не сумеет остаться с тобой наравне.

Но коль творчества нашего робкий процесс

Станет ясен чужим, сей же час, прямо здесь,

Наш станок доброты замолчит от стыда.

А затем нам придётся уйти в никуда…

Потревожено и невесомо, как стерх,

Быстрокрылое сердце уносится вверх.

И прощальные крики ушедшей мечты

В наготе небосклона невинно-чисты.

Долго эхо курлыканье носит в горах…

Полотно нашей жизни на совесть и страх

Расстилаем мы тем, кто роднее вдали,

Но расстаться придётся, коль не сберегли…

И на озере чистом, черпая себя,

По ошибкам заплечным невольно скорбя,

Оперяясь душевными силами вспять,

Не устанем попыток места вспоминать.

* * *

Война за ценности

Душа полна огня и света,

Но как бы ни были вы кротки,

Коль будет щель — ворвётся ветер,

Взметнув угольные ошметки.

Душевный пепел — это странно,

Найдя в себе немного силы,

Поймете, поздно или рано -

Костер душевный погасили.

Знай, что ты подлецам не чета,

Но помни, что в сердце у каждого

Умершая голубая мечта

Пламени синего жаждет.

Многие ходят по головам,

Только рано ли, поздно ли из тени

Выплывут на обозрение нам

Непреложные истины.

Внутри иначе, чем снаружи.

Свои сомненья разрывая,

Ты изумлённо обнаружишь,

Что ветер угли раздувает.

Как тихий шум в глуби ракушки,

Так мощь внутри росла и крепла.

Откройте нараспашку душу:

Душа полна огня и пепла!

Всех нельзя под гребенку одну.

Коль всколышется ложь многоликая,

И счастливый конец невозможно вернуть,

Тем, кто чист, нужно выпустить дикое.

Мы все знаем щемяще-печальный пролог:

Хотите ли вы, не хотите ли,

Есть всегда то, что можно на голову с ног,

Как нам говорят просветители.

Пускай пожар во мне не слышен -

В коловращении зарницы

Прядь пламени зажжётся пышно,

Чтоб ото сна восстать, как птица.

Понять по-сестрински, со смыслом,

Собрать в кулак дыханья зёрна,

Открыть, кто в тень ушёл от искры,

И изничтожить гниль от корня.

Правда в том, что не порвана нить.

Пусть и тянет на ценности ложные,

Как ни пытайся, нельзя отступить

От того, что до века заложено.

Разлив в душе огнегривый закат

Янтарностью жидкотекучею,

До самой сути добраться и внять

Нежнейшим флюидам созвучия.

Удалиться, навек отпустив

Те места и те воспоминания,

Где потерян допетой канцоны мотив,

Оставляя лишь пепел предания.

…И останется после огня,

Душу силам чумным леденя,

Тихо шурша под моим каблуком,

Пепел пустого предания.

* * *

Колыбельная

Пышной юбкой неслышно шурша,

Вея дымом из старенькой трубочки,

Ночь по миру пошла не спеша,

Улыбаясь сквозь сумрак задумчиво.

Впору бросить, как камень в ручей,

Все случившиеся неурядицы,

Сквозь журчание тихих речей

Добираясь до донышка радости.

Мне бы вспомнить, как в сон занырнуть,

Как под крылышко ночи пристроиться,

Как не думать о беге минут,

Что извечно куда-то торопятся.

Ночь размоет густые штрихи

И, окутав туманом сознание,

Нам подарит покой вопреки

Всем тревогам, отвергнутым ранее.

Всё вокруг погрузив в немоту,

Ночь, задрапировав шпили ратуши,

Растушует свою темноту,

Тихо трогая лунные клавиши.

* * *

Киноварь

Неправда, что в сказке безвкусно-нехитро

До боли скудна цветовая палитра,

Мы в каждом, порой незаметном движении

Находим нежданно своё отражение…

Путь противоречий прерывисто-нов:

Ни черных, ни белых, ни серых тонов.

Сечение литер осколочно-резких

И витиеватые буквы-спектакли…

Привыкли мы к сказочной глупости фрески

В легенде старинной и странной — но так ли?

Ведь сложная вязь на изнанке сюжета

Оправдана скроенным опытом древних,

И скрытые смыслы, как яркий прожектор,

Едины рельефно и мягко-напевны.

Мне же, сколь не говори, всё будет мало,

От предвкушенья дрожа, открываю

Трепещущие небрежно, как попало,

Страницы истории цвета киновари.

И в книге, как в жизни, способны мы тоже

Посыл разглядеть, как в торжественном гимне,

Будь то эхо сердца: «Храни тебя Боже…»

Иль отзвук надрывного «Эй, помоги мне!»

Закон постоянства, как в жизни, сурово

Вступает в права, величав и негибок.

Извечна канва, потому и не ново

Явление вновь потаённых ошибок.

Не отрицайте другой стороны медали:

Порою нам светят хищно и кроваво

Намёки, штрихи и крупные детали

Страниц истории цвета киновари.

И дланью текуче лаская хор клавиш,

Осколки рассказа слагаем в орнамент.

Пока свою хватку ты сам не ослабишь,

Ход мыслей твоих не отпустит пергамент.

Струну позабытой истории тронув,

Ты вкус ощутишь, на мгновенье опешив,

Рябиновых ягод и крови драконов,

И ртутного блеска надежд прикипевших.

Отчаянно к небу свой взор поднимая,

Глотаем клубы до слёз чадящей гари,

Очаг нашей скорби — истин кладовая,

Страницы истории цвета киновари.

Гравюры, лубок или образ витражный,

Пройдя сквозь века, оставаясь нетленным,

Стоит без сомненья, как прежде, на страже

Воздушных фантазий наивной Вселенной.

Лететь окрылённо, по-детски, с размахом,

Ходы наблюдая истории давней,

Лишь чистые души способны без страха,

До дна погружаясь в пучину преданий.

Как крылья нот церковного органа,

Небесной зеницей иль взглядом нежно-карим,

Нас в тишь окунают лучи многогранных

Страниц истории цвета киновари.

* * *

Кривое зеркало

(Стихи об экзистенциальном кризисе или шоке от

дереализации)

Что сказать, если мир

Наизнанку сплеча

Извернулся змеёю из кожи вон?

Если ты меж людьми

Должен скально молчать,

Но смятенье крадётся вослед, как вор.